Авантюрист и любовник Сидней Рейли - Семенова Юлия Георгиевна. Страница 45
— Но сперва надо пробраться к генералу Пулю, — напомнил Берзинь. — Военная поддержка все-таки важнее подкупа…
После их ухода Локкарт немедленно послал своего помощника Хикса за сотрудниками других иностранных посольств, которые выразили свою готовность помочь англичанам в случае переворота.
— Найдешь французов на запасных путях Ярославского вокзала, — сказал Локкарт. — Они поселились прямо в поезде; надеются не сегодня, так завтра отправиться домой.
«Вечером я подробно переговорил о происшедшем с генералом Лавернем и французским генеральным консулом Гренаром… Мы пришли к тому заключению, что предложение латышей является, по всей вероятности, искренним и что если мы будем действовать с необходимой осторожностью, то особого вреда оттого, что мы направим этих людей к Пулю, получиться не может… Мы решили свести обоих латышей с Сиднеем Рейли, который может наблюдать за ними и помочь им в осуществлении их благих намерений.
(Из книги Р. Локкарта «Воспоминания британского агента».)
— Мы поможем вам добиться независимости Латвии, — Роберт Брюс говорил торжественно, почти патетически. Красные командиры внимали ему. — Мы поможем вам в праведной борьбе с большевиками. Наконец, мы поддержим вас денежными средствами.
— Я бы рекомендовал, — тонким голосом вставил консул Гренар, — создать для начала национальный латышский комитет.
— И наконец, — не слишком довольный вмешательством француза, Локкарт нахмурился, — вот удостоверения, с которыми вы отправитесь в расположение британских войск для переговоров с генералом Пулем…
«Британская миссия в Москве. 17 августа 1918 года. Всем британским военным властям в России. Предьявитель сего поручик Ян Буйкис, латышский стрелок, направляется с важным поручением от Британской штаб-квартиры в России. Обеспечивайте ему свободный проезд и оказывайте всемерное содействие. Р. Локкарт. Британский представитель в Москве».
— Да, с такой охранной грамотой можно перейти линию фронта, — удовлетворенно заметил Бер-зинь, получивший такой же документ на имя капитана Крыппа Кранкаля.
— А деньги когда же? — Буйкис-Шмидхен продолжал играть роль человека, который интересуется в основном материальными ценностями. — И на подкуп… И на дорогу туда и обратно…
— Деньги получите от меня, — подал голос Реллинский, который на протяжении всей беседы, как бы скучая, молча сидел в углу. — И в дальнейшем вы будете держать связь со мной. Господин Локкарт слишком занят. А я человек свободный и в настоящий момент постоянно нахожусь в Москве. Встречаться будем на конспиративной квартире…
Он протянул Берзиню визитную карточку с адресом: Цветной бульвар, 8. Эдуард заметил, что рука Георгия дрожит. Он знал почему.
В этот день в Петрограде умерла Татьяна Филипповна, жена Реллинского.
После происшествия в квартире Эдика Вики не было ровно неделю. Она не приходила, да и у Бодягина не было особого желания ее видеть. Клиенты тоже не досаждали, и он коротал время за чтением все тех же тетрадок со шпионскими мемуарами. Скорее всего, этот чувак страдал раздвоением личности. Или работал в органах и записывал показания разных людей. А потом, как тот палач из анекдота, таскал халтурку дом. А может, и в самом деле, как Мата Хари, был двойным агентом и снабжал данными все разведки сразу. Только при чем тут англичанин, который помер в первую мировую?
Бодягин и сам не думал, что так увлечется. Он залез в энциклопедию, но почерпнутых оттуда знаний о Рейли было явно недостаточно для того, чтобы идентифицировать его с Розенблюмом или Реллинским. Противоречия и неувязки сильно раздражали и никак не хотели складываться в общую картину. Одно только Эдик знал наверняка: как всегда, здесь не обошлось без КГБ… точнее, ОГПУ. Да чекисты, собственно, сами этого не скрывали. Наоборот, гордились, что спровоцировали «заговор Локкарта». Бедный Рейли вообще тут не пришей кобыле хвост. Небось в гробу перевернулся, когда узнал, что гэ-бэшник Реллинский присвоил себе его фамилию. А Розенблюм при чем?
«…Надел новый костюм и отправился на Красную площадь, — продолжал читать Бодягин. — Чудесное весеннее утро. Люди нарядные, радостные… На трибуне товарищ Сталин, лихие кавалеристы товарищи Ворошилов и Буденный…»
— Можно? — отвлек его знакомый голос.
В дверях стояла Вика с двумя связками старых газет.
— А, это ты… — Эдик неохотно поднялся и отложил «Блокъ-ноть».
Он молча взял у нее из рук макулатуру и погрузил на весы. Так же молча отсчитал мелочь и звякнул медяками об стол.
— Извини меня, пожалуйста, — тихо сказала Вика, не притрагиваясь к копейкам.
— За что? — Бодягин пожал плечами.
— Я поступила очень некрасиво, — девушка готова была расплакаться. — Но, честное слово, это совсем не то, что ты подумал…
— А что же тогда?
— Меня интересовало, — после недолгого колебания призналась Вика, — женат ли ты…
— Ну, и тебе полегчало? Да, я был женат…
— Почему ты не сказал мне об этом?
— Я что, должен отчитываться? И какое это имеет значение?
— Для меня имеет… Мне казалось, мы должны доверять друг другу… между нами не может быть тайн…
— И поэтому ты шарила у меня по карманам? Лучше бы спросила.
— Я больше не буду! — всхлипнула Вика. — Честное слово!
Бодягину стало жалко ее. Он подошел и прижал Вику к себе.
— Ну, не надо… Ладно… Я уже простил…
— Не обижаешься? — сквозь слезы пролепетала девушка.
— Все уже, не обижаюсь, — успокоил ее Эдик.
Они лежали обнявшись на узкой медицинской кушетке, которую Бодягин месяц назад приволок из поликлиники, где работала мать. Списанная мебель не раз служила им ложем. Но сегодня впервые Эдик почувствовал, какая кушетка неудобная. И вообще день выдался пасмурным и серым.
Глава 4
ВСЕ ДЛЯ КОНСПИРАЦИИ
Возлюбленная, а по совместительству и личный секретарь Локкарта Мура что-то тихонько напевала, прибираясь в спальне.
— Наши планы рухнули, — шепотом, чтобы не волновать ее зря, сказал Роберт Брюс. — Я узнал от германского посла, что большевики уже три месяца, если не больше, знают шифр, которым я пользовался, посылая телеграммы в Лондон… Представляете? Все до одного — и Чичерин, и Троцкий, и Ленин, и главный их чекист Дзержинский — все в курсе наших дел.
— Ерунда! — небрежно бросил Рейли. — Если они до сих пор ничего не предприняли, вам не о чем беспокоиться.
— Это еще не все… Я получил сведения, что на помощь с севера нам нечего рассчитывать. В Архангельск из Мурманска пришла всего лишь тысяча двести пехотинцев… О каком походе на Москву может идти речь? Даже если допустить, что латыши повернут оружие против Советов… Генерал Пуль попадет в ловушку, из которой не выберется! Что такое тысяча с небольшим человек против Красной Армии?
— М-да, — задумчиво произнес Георгий Васильевич. — Новости, конечно, неутешительные. Военные действия, следовательно, отпадают… Но сидеть сложа руки мы не станем! Сдаваться рано, Брюс, положение отнюдь не безвыходное!
— Тише, Сидней, тише, — Локкарт покосился на спальню. — Давайте пока переждем. Заляжем на дно, а через несколько дней ситуация прояснится…
— Через несколько дней? — Реллинский раскатисто захохотал. Он знал, что перед его напором англичанин не устоит. — Предлагаю другой план. На 28 августа назначено заседание Совнаркома. Преданные нам латыши, вместо того чтобы охранять господ большевичков, захватывают всю их головку… Устраиваем показательный суд… Советских главарей под конвоем отправляем в Архангельск… Нет, это рискованно, они могут сговориться с конвойными… Решено! Ленина, Троцкого, Свердлова и компанию немедленно расстреливаем… А что? Мировая общественность на нашей стороне! И советский режим рассыплется, как карточный домик…