Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина. Страница 10

— Нет, матушка, не совестно, — ослепил улыбкой Драгомир. — Между моим Рогволодом и его княгиней никогда не было ни любви, ни согласия.

— А между тобой и этим… — тьфу! — между вами двумя будто есть? — вспыхнула ведьма.

— Есть, мам, — застенчиво опустил ресницы врунишка.

Лукерья подняла руку, сдернула с его плеч вышитую полупрозрачную косынку, прикрывавшую шею по самый подбородок, спереди заправленную концами в ворот платья. Как и думала — синяки. И старые, и совсем свежие, и темные, и почти сошедшие. Драгомир не шелохнулся, позволяя на себя «любоваться». Мать косынкой не ограничилась, схватила его за руки, отдернула широкие рукава выше локтей — та же расцветка.

— Это, скажешь, от бурной страсти? — подсказала она ему с горечью.

— Да, мам, от страсти. На мне всё быстро заживает, так что я не против, чтобы он забывался со мною. Ему со мной хорошо, не нужно сдерживать порывы. Так крепко обнимать свою жену он никогда не станет.

— А тебе? Разве тебе с ним хорошо? — допытывалась Лукерья.

— Да, мам, мне хорошо, — сказал Драгомир, однако глаза не поднял. — Ты же знаешь, что я не мог остаться дома, с отцом. Рогволод меня спас, я медленно сходил с ума. За это я ему благодарен. Рогволод ни в чем мне не отказывает. Слугам приказано угождать мне в любых прихотях. Княгиня меня терпит. Одна барыня, Дарья Адриановна, ко мне почему-то особо расположена. Представляешь, она взяла с меня клятву, что, когда Рогволод зачнет мне ребеночка, я непременно первым делом скажу ей, а она тайно вывезет меня из города и спрячет в далекой деревне, где князь не сможет навредить мне или ребенку. Забавно, да? Конечно, я легко поклялся, что так и сделаю, чтобы она не волновалась.

— А в чем ты поклянешься, чтобы не волновались мы с отцом? — жестко спросила Лукерья.

— В чем угодно, — покладисто согласился Драгомир. Ожег мать коротким взглядом, и та поняла, насколько за это время он успел повзрослеть. — В чем хотите. Только не заставляйте меня бросить его. Это мой выбор. Я хочу остаться здесь. Здесь мне ничто не угрожает, я в безопасности. Тем более я сын своего отца, а значит убить меня или покалечить будет очень непросто при всём его желании, в которое я не верю.

Он улыбнулся безмятежной улыбкой. Лукерья тяжко вздохнула:

— Раз так уверен, то оставайся. Что ж с тобой поделать.

Она обняла своего упрямого сына, такого непривычного в этой парче, в золоте, в его твердой убежденности, достойной лучшей цели…

Лукерья объяснила, где она сама теперь живет в городе, как найти аптекарскую лавку. Взяла с Мира слово, что он навестит ее в скором времени, что придет к ней немедленно, если князь его обидит. В конце концов, через боярынь или служанок княгини пошлет ей весточку, если его вдруг запрут в чулане и начнут морить голодом… На это ее предположение Драгомир расхохотался, как на сущую нелепицу.

На том и простились.

Лукерья покинула княжеские хоромы с тяжелым сердцем. Она считала себя старой, многоопытной ведьмой, а оказалось, что она многого в жизни не умеет. Например, отпускать повзрослевших детей, решивших идти собственным путем, для нее неприемлемым. И совершенно непонятным.

___________

Драгомиру стоило немалых усилий удержать улыбку ради спокойствия матери. На самом деле он не ощущал никакой уверенности в своем будущем. Слишком шаткое положение ему отвели в княжеском дворце. А самое плохое — он понимал, что занимает в сердце самого князя отнюдь не то место, на какое надеялся по первому времени, ослепленный показной ласковостью.

— Что извздыхался? — спросил его Рогволод наступившим вечером, прижав к своему боку мускулистой тяжелой рукой.

Они только что закончили упиваться взаимной страстью… Вернее, упивался князь, торопливо, по своему обыкновению жадно. И закончил Рогволод к досаде распалившегося и неудовлетворенного Мира слишком скоро, после чего не помыслил доставить наслаждение любовнику. Использовал его, точно гулящую девку, недостойную ласки и ответной заботы… Драгомир поморщился, прогоняя назойливое ощущение прочь. Он лежит головой на груди князя, тот лениво перебирает ему волосы — так что же еще ему нужно для счастья? Ослепительный пожар чувственности, какой Драгомир испытал в первые их ночи? Слишком много чести с того, кто носит женские тряпки и согласен именоваться «любовницей».

— Что невесел? — настаивал Рогволод, с неудовольствием ощущая холодок в повисшем молчании.

— Я надоел тебе, — просто сказал Драгомир. Без жалобных нот, без сожаления, таким тоном, как сказал бы: «Сегодня ветрено».

— С чего ты взял? — внутренне напрягся князь. Удержать мальчишку подле себя ему было необходимо, иначе вся затея развалится, как гнилой шалаш.

Затеял Рогволод ни много, ни мало — избавиться от лесного царя. Он давно мечтал заполучить весь правый берег Матушки в свое пользование, ибо сейчас город занимал только угол междуречья, ютился, точно нищая приживалка в доме у богатой родни. Заповедный Лес обступал со всех сторон, от правого берега Сестрицы огибал городские земли дугой аж до самых вод Матушки ровно напротив слияния ее с Куманьком. А леса Заповедные были богаты! Непуганным зверьем для охоты и отменной древесиной для строительства кораблей. Корабли же были нужны, чтобы по Матушке возить иноземные товары от Ярмарки до городов соседних княжеств или вовсе устроить постоянную связь с торговой столицей Бурого Ханства, что безусловно обогатит городскую казну.

Пригодится лес и для города — с притоком людей нужно будет расширяться, закладывать новые улицы… Новые улицы в Новом Городе — каково звучит! Музыка для сердца Рогволода. Дед отстроил крепость — внук сделает из захолустного городишки богатый град. Лакомый кусочек для прочих князей, для южных соседей, все его богатству позавидуют! Ну да Рогволод сумеет отстоять своё наследие, передаст процветающие земли сыну, который мощь рода упрочит и умножит…

Всё бы хорошо… Даже с язычниками почти получилось договориться — подкупленные Рогволодом старейшины болотного народа хитростью вывели самых прытких молодых вождей на битву, подставили под меч князя, не дав возможности вернуться живыми. Без вождей разрозненные деревеньки будут слушаться только старейшин — как и нужно, как и было задумано… Если б не Леший Царь, который спутал все карты.

Да и плевать на болотных нехристей! Рогволод войдет в силу — сами явятся с повинной головой, попросятся под его руку. Когда весь правый берег будет в его полной власти, язычникам можно пообещать столько отличной земли, что у них глаза на лоб полезут. Хоть левый берег Сестрицы им отдать можно, пусть протаптывают тропки. Там не болота, Рогволод лично убедился: в угодьях лесного хозяина земля плодородная, кажется, хоть палку воткни, и та мигом расцветет и яблоками обвешается. Кто ж не захочет переселиться в такой рай после гнилых топей!

Рогволод лежал, глядя в потолок, размышлял, что будет говорить на завтрашней встрече хитрым старцам. Сколько пообещать землицы, чтобы самому не прогадать и чтобы заручиться безусловной поддержкой поганцев? Если городские жители боятся и уважают Хозяина, то болотные язычники ему поклоняются, как божеству, почитают наравне со своими страхолюдными истуканами, вырезанными из цельных бревен. Захотят ли они вообще селиться на месте его дворца?..

И так не вовремя Драгомир пристал к нему со своей хандрой! Подумаешь, не удовлетворил мальчишку, тот уже и скис, о своей любви беспредельной забыл.

— Ты не ласкаешь меня так, как ласкал дома, — признался под нажимом Мир, смутился, покраснел, спрятав глаза под ресницами. — Всё-таки брезгуешь прикасаться ко мне.

Рогволод хмыкнул — в очаровании полуэльф переплюнул всех красавиц, что перебывали в княжеской постели! А заметил мальчишка верно: привезя в город, князь больше не стремился ему угодить в постели, не трогал его рукой, чтобы ускорить для него миг блаженства. Наелся Рогволод запретным, противно стало ласкать мужскую плоть. Нет, зад потискать — это завсегда с удовольствием! Хотя и «этой стороной» Мир начал раздражать, худосочен тылом по сравнению с настоящими женскими бедрами. Вот если б мальчишке грудь бабскую — ох разгорелась бы страсть в князе не на шутку!..