Госпожа Ангел (СИ) - Дана Стар. Страница 46

Что с ней делать?

Руки марать не охота. Всё-таки баб не бью. Пусть они наполовину-твари, а не бабы. А вот извиниться заставлю. Публично. Она у меня будет рыдать кровавыми слезами и прямо на глазах у всего мира брить себя налысо. А потом на лбу напишет своё новое имя и фамилию: «Продажная Стерва».

Подлая шалава... Валерия тряслась и рыдала. Она настолько низко пала, что, наплевав на свою гордость, своими же руками побрила себя «под ноль». Старательно так. Медленно. Я наслаждался каждой секундной позора уродки и надеялся, что Марина тоже наслаждается, потому что этот концерт транслировался на весь мир.

Я заплатил журналистам тройной гонорар, они быстренько всё отсняли, в прямом эфире. Лера признала вину, заявив, что она поступила так, якобы из-за ревности и зависти к бывшей однокласснице, потому что не её, первую красопетину на районе, взяли работать в престижную, известную на весь мир компанию, как помощницу красавца-миллиардера, а зубрилочку Марину. Те фотографии в грязной газетёнке — лишь галимый фотошоп. Естественно, когда вышло интервью... от клуба остался лишь пепел и воспоминания.

Мы замяли следы поразительно быстро. На душе стало легко и спокойно.

Сразу бы так сделал и не грубил малышке. Но, как известно, когда я срывался, то полностью терял контроль над своими действиями и поступками. Увы.

В заключении плана по вершению мести, собрав ораву журналистов, я приехал в главное здание компании, заставил догола раздеться всех своих провинившихся сотрудников, которые отзывались плохо о Марине, и молить о прощении.

Жалкие, ничтожные, прикрываясь лишь бумажными огрызками — бумагой для принтера, они стояли по стойке «смирно» и скулили о прощении. После чего, были с позором уволены.

Всё ради тебя, Биби-Мышка.

Я сам практически встал на колени перед камерой с огромным букетом нежно-розовых роз и попросил у Марины прощение. Надеюсь, она увидит. И простит меня, оболтуса такого нехорошего.

***

Прошло несколько часов.

Марина никак не отреагировала на видео, которое крутили каждый час по всем топовым каналам мира, вместо рекламы. Тогда я, отчаявшись, вдруг вспомнил про небольшой секрет, запасной план, так сказать. Иначе, я уже начал конкретно сидеть на нервах. Не спал, не ел, лишь о своём маленьком, беззащитном ангелочке думал.

Колье!

Если она вправду Хабиби, то колье, с припрятанным в нём маячком, должно быть у неё. Хоть бы не продала безделушку на эмоциях!

Тогда я точно не выдержу. Сдохну от разрыва своего дьявольского сердца.

Запустив программу через спутник, вместе с охраной, на двух внедорожниках, мы на всех парах мчались за моей «сбежавшей невестой». Правда пока «невеста» об этом не знает. Что я настроен чертовски решительно и буду биться за неё до конца. А еще, она не знает о том, что в кармане моего пиджака спрятано кольцо с самым большим в мире редким бриллиантом.

***

Навигатор привёл нас в какую-то убогую дырень. Ехали мы часа три, при том, что гнали не меньше ста шестидесяти, наплевав на видеокамеры, фиксирующие нарушение скоростного режима. Я уже раз сто пожалел, что не взял вертолёт.

Так бы, уже давно были бы на месте.

Я начал уже было сомневаться в правильности координат. Мало, ли маяк дал сбой. На хрена Мышонку понадобилась эта замызганная дырища — обитель бомжей и алкашей? А потом понял. От меня маленькая спасалась. Думала, якобы я побрезгую соваться в болото.

Мышка, мышка, мышка…

Ты меня плохо знаешь!

С другой стороны, то, что полез в навоз, лишь означает, что я ради тебя, готов хоть каждый день в дерьме купаться, лишь бы ты забыла и простила те гадости, которыми я истязал твои бедные ушки.

Я увидел её издалека. На веранде. С растрёпанными волосами в старенькой, застиранной форме официантки. Бледная. Грустная. Какая-то потерянная. Биби очень сильно похудела и еле-еле стояла на ногах. Ветер дунет — взлетит к небесам безвестным воздушным шариком!

Моя любовь, свет мои очей, смысл и любовь всей моей жизни — Мышка-Хабиби.

Как же безумно сильно я тебя люблю...

ЭПИЛОГ

— Поделай ещё ручкой, красавица. Мне так нравится. — Снова заставил вербально массировать свой толстый, испачканный спермой елдак, чтобы привести его в полную боевую готовность. Массаж занял не больше минуты.

И я опять почувствовала ладошкой небывалую мощь гигантской эрекции.

— Хватит, Хабиби. — Оттолкнул руку прочь, подхватил меня за талию, поставил на ноги, продолжая алчно раздирать опасными, налитыми огнём глазами, — Ладно, цветочек… Ложись на кровать. На спину. Ножки шире. И ни о чём не беспокойся.

Вот и настал час моего заклания.

Я дышала тяжело и часто, щипала себя за бёдра, дабы хоть немного успокоиться, тем самым, не вызвать у заказчика ярость.

А вдруг ещё ударит?

Послушной, гуттаперчевой куклой легла на спину. На огромную, двуспальную кровать, застеленную красными, шелковыми простынями.

А демон… был тут как тут. Сорвал с себя одежду и сверху навалился.

Голый, дерзкий, горячий. Как поверхность раскочегаренного до предела утюга.

Разорвал сорочку. Снизу вверх. Отчего я едва слышно всхлипнула, сжав, влажными от пота руками, прохладную ткань пододеяльника.

Закрыла глаза. Попыталась подумать о чём-то другом. О чём-то светлом, добром, позитивном.

Терпи! Терпи, Марина!

Эта ночь ведь не бесконечная.

Амир склонился ещё ниже. Губами провёл по мягкой щеке, так что тело вмиг покрылось приятными мурашками. Легкими, едва ощутимыми поцелуями заскользил к губам. Поцеловал. Осторожно, как поцеловал бы своего новорожденного ребёнка. А меня подбросило от яркого, внезапно возникшего наслаждения!

Его губы такие чувственные, такие прохладные.

Чёрт возьми!

Что происходит?

Не хочу, чтобы гад останавливался. Целовать его хочу.

И трахать! Ртом!

Дико! Жадно! С языком!

Глубоко, до безумия!

Так, чтобы губы стёрлись вконец, так чтобы огнём вспыхнули и сгорели!

На секунду Дьявол отвлекается. Я все еще боюсь открыть глаза, но слышу характерный звук рвущейся фольги.

Фух!

Хорошо, что он додумался использовать защиту.

Иначе, мне пришлось бы хорошенько потрудиться, чтобы объяснить на языке жестов слово «презерватив».

Голодный, переполненный недержанием, Амир властно ловит мои руки, заводит высоко над головой, сжимает в цепкий замок. А сам трётся своими упругими бёдрами о промежность. Влажную. Готовую. Изнывающую от жажды! Ощутить мужскую плоть. Силу. Власть. Глубоко-глубоко. В себе. До самого упора.

Пружинит, вклинивается между ног, и снова я дёргаюсь, как от удара.

Его возбуждённый, вибрирующий член четко входит между напряженных ног. Головка задевает клитор… И мою душу швыряет в бесконечный полёт удовольствия.

Я готова кончить. В любую секунду.

Боже! Ну что происходит с моим телом? Почему оно такое отзывчивое?

Почему мне настолько приятно, что хочется выть, кричать, умолять, избавить меня от такого сладкого, такого сумасшедшего напряжения??

Дьявол ласкает меня поцелуями. Сначала они были лёгкими, воздушными, но с каждым новым прикосновением страсть усиливалась. Обласкал шею, плечи, набросился на грудь. Дёрнулась. Неосознанно. И попыталась прикрыть выпирающие соски руками. Но мужчина зашипел:

— Нет! Ты что, стесняешься?

Кивнула. Глаза закрыты. Не хочу видеть лицо босса, когда он исполнит первый толчок. Когда я боюсь — всегда зажмуриваюсь и считаю до тысячи. Обычно помогает.

— Почему? — голос стал мягче, Амир поцеловал сначала один сосок, затем другой, заставляя моё тело выгнуться дугой.

С ума сойти!

Это было… потрясающе!