Лучший для тебя (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка". Страница 38

Но уловка не удалась. Наоборот, жена бросила на него недовольный взгляд и решительно свернула рисунок трубочкой.

— Нет. Спрячу. Красиво, но все равно ты не похож. И скалишься тут как зверь какой. Прячу и все тут.

На этом и порешили. Янарат впервые задумался, что стал терять хватку. Расслабился. Ему безумно понравилось дразнить жену, раззадоривать ее и смотреть, как блестят ее глаза, как краснеют щеки. А как она покачивает бедрами, когда сердито уходит вперед, полная решимости.

Поймав себя на мысли, что он счастлив, Кош решил, что надо суметь удержать это чудо в руках, чтобы подарить его жене.

Тамара

Это страшно, когда двое ругаются. Очень было больно видеть застывшие слезы в глазах шии Махтан. Ее чуть дрожащие губы. Мы с госпожой Новик очень удивились, услышав гневный рык ее покровителя. Даже вздрогнули, испуганно переглянувшись.

Закончив на сегодня работу, я, не прощаясь, удалилась. Госпожа Новик чуть ли не силком меня выставила за дверь, заверяя, что все будет хорошо. Что они слишком любят друг друга, чтобы на пустом месте расстаться. А вот когда я оказалась в коридоре, я сумела разглядеть, что, собственно, мне дала шия Махтан и обомлела. Теперь-то я поняла, отчего так расстроился ее покровитель. Я тоже расстроилась. Без моего разрешения меня нарисовали абсолютно голую. Да ладно меня, но Кошира-то зачем. Еще и страшным. Пугающий звериный оскал, взгляд сумасшедшего. Нож пририсуй, и картина будет полная. Вот только мой муж совершенно не такой. Я лучше знаю, как он выглядит. И что теперь с этой картиной делать.

Повстречавшийся мне на пути домой Кошир оценил картину как изумительную. И чего он тут увидел. Хотя если приглядеться, шия Махтан меня нарисовала чуть стройнее, чем я есть на самом деле. Сомнение и обида вгрызлись в сердце, когда я представила, что вдруг это правда. И по всему получалось, что Кошир мечтает, чтобы я похудела. Но я и так сбросила пять килограмм с нашей встречи. Этим я гордилась, но не озвучивала, греясь скромной радостью единолично.

А еще меня смущали плавные линии ягодиц Кошира на этой злосчастной картине. Откуда шия Махтан знала, что они именно такие? Вот откуда. Ну не могла же она на глаз определить сквозь одежду. И волнительная прямая горделивая осанка. Неужели это тоже можно разглядеть не раздевая. Нет, я не хочу, чтобы моего мужа кто-то видел таким. Он мой, только мой.

Расстроенная, я ушла вперед от Кошира. Не знала, куда спрятать этот срам, по-другому не назовешь творение рук шии Махтан. И потому убрала в дорожную сумку, от глаз подальше и хорошо. Кошир пришел чуть позже и потребовал ужин, которого не было. Пришлось в спешном порядке хоть что-то готовить на скорую руку. И от этого процесса муж норовил отвлечь. И если еще днем я ждала этих приставаний, то сейчас не до этого было. Просьба не трогать меня, а то будет невкусно, возымела действие на Коша. Он сел за стол и терпеливо ожидал меня. А у меня со вчерашнего дня оставались котлеты, нужно было приготовить гарнир. Пока муж ужинал, я приняла душ и придирчиво осмотрела себя в зеркало. Еще похудеть было сложно, но можно. Придется отказаться от ужинов вообще.

Грустно вздохнув, переоделась в ночную сорочку и забралась под одеяло. Я слышала, как пришел Кош в спальню, как шуршал одеждой, раздеваясь. И пробравшись под одеяло, обнял, привычно притянув к себе.

— Том, что случилось? — тихо спросил, когда я уже подумала, что он спать собрался.

— Устала, наверное, — так же шепотом ответила.

— Тогда не работай, — приказал, да, именно приказал Кош.

Я от удивления развернулась к нему лицом.

— А на что жить будем? — удивленно спросила у него.

Неужели не понимает, что я работаю ради нас двоих. Ради нашего будущего. Ведь он потерял из-за меня все.

— Я что-нибудь придумаю, — заверил меня Кошир, нежно целуя плечо. — А ты уже достаточно наработалась. Так что спи, а завтра начнется новая жизнь.

И столько уверенности было в его словах, что не поверить было невозможно. Но я сомневалась. Слишком долго я работала сама, чтобы отказать от заработка. Это было страшно. Сейчас такая безработица идет на станциях. Народу много, а места не прибавляются.

— Кошир, да разве можно так? — настаивала одуматься. — Я только устроилась, людей обнадежила. Я не могу их подвести.

Кошир развернул меня к себе и навис, хмуря брови. Вот такой он вдруг стал похож на картину, которая была спрятана, но перед внутренним взором всплыла очень четко. Страх кольнул холодной иглой сердце.

— Тома, я твой муж. И я решаю, работать тебе или нет. Я решил, что ты больше не будешь работать, — отчитал меня Кош.

У меня даже слов не нашлось в оправдание. Он все правильно говорил.

— Но… — попыталась объяснить, как страшно сидеть голодом, когда нет средств, чтобы оплатить аренду за жилой блок.

— Никаких но. Я твой муж, — вкрадчивым голосом он давил на меня.

Но я продолжала сопротивляться. Он ведь просто не был на моем месте. А я знаю, что такое нищета.

— Кошир, а как же…

— Ты мне не доверяешь? — перебил меня Кош, даже не дослушав.

Тяжело вздохнула. Опять шантаж. Ну сколько можно. Как маленькие, ей богу!

— Доверяю, — сухо ответила, понимая, что проиграла. Но пока не макнешь его носом в лужу, он не поймет что не прав.

— Ну, вот и все, — сразу обрадовался Кошир и лег на свое место, крепче прижимая меня к себе. — Мне большего и не надо. А теперь спи. Я тоже устал на работе.

Да какое спать! Я в ужасе ждала начало нового условного дня. Муж просто не представлял, во что нас бросал. Но надо набраться терпения и поговорить с шией Махтан. Я очень надеялась, что как женщина, она должна была меня понять.

***

А с утра Кошир ушел рано, легко поцеловав меня на прощание. Я выждала, прежде чем все же ослушаться его. Быстро умывшись, взглянула на часы. Не так и сильно опаздывала, всего на час. Осторожно вышла в общий коридор, оглядываясь, но так и не заметила нигде притаившегося альбиноса, без разницы какого. Дойдя до жилблока Махтанов, поздоровалась с охранниками, которые неотлучно стояли возле дверей, и вошла внутрь.

Шия Махтан сидела полулежа на диване. На животе лежала небольшая тонкая подушка, а сверху объемное ведерко с мороженым. Вооружившись большой ложкой, девушка увлеченно слизывала мороженое, глядя в монитор. По звукам, доносившимся до меня, я поняла, что она смотрела лирический фильм про любовь. Слишком уж характерные фразы.

Но заметив мой приход, радостно улыбнулась.

— Здравствуй, Тамара. Ты чего так поздно?

— Простите, просто так вышло. Мне надо с вами поговорить, — решила не тянуть и сразу приступить к главному.

Шия Махтан удивленно смотрела на меня, положив мороженое на журнальный столик.

— Ну раз надо, то давай поговорим.

С облегчением выдохнув, подошла поближе и без разрешения опустилась в кресло.

— Дело в том, что мой муж запретил мне работать.

— Как так? — не поняла меня Линда.

Да, после вчерашнего инцидента мой отказ выходить на работу выглядит некрасиво.

— Только я не хочу уходить с работы. Мне у вас нравится. Но муж считает, что я очень устаю, и он справится сам с заработком для нашей семьи. Увы, я в этом не уверена. Поэтому можно вас попросить не увольнять меня. Я уверена, он сам поймет, что не прав, только надо подождать.

Я тараторила, боясь, что шия Махтан даже не дослушает и выпроводит за дверь.

— Стоп, — все же это произошло.

Я замолкла, с трудом переводя дыхание. Понятно, что никто не согласится ждать, когда работник нужен прямо сейчас.

— То есть твой муж увидел мой рисунок и запретил работать? Он у тебя что, закомплексованный?

— Почему закомплексованный? — смутилась я, не понимая, о чем спрашивает меня шия Махтан.

— Ну, он увидел себя голым и посчитал, что это слишком провокационно или даже развратно, поэтому чтобы я не растлила вас, он и запретил тебе работать у меня?

— Нет, не из-за этого. Он у меня в этом плане вообще без комплексов. И голым может по коридору пройти и… Вообще, стыдно подумать, что иной раз вытворяет. Ой, вы не слушайте меня. Просто вырвалось. Но я думаю, определенно дело не в этом.