Казнить! Нельзя помиловать! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс". Страница 66

— К сожалению те квартиры, которые свободны — вам, как пенсионеру, не положены, а свободных трёхкомнатных в наличии не имеется. Есть двухкомнатные, но на окраине Москвы… Если хотите — я могу вам дать адреса: съездите, посмотрите, выберете…

— Двухкомнатные меня не устраивают, да ещё и на окраине… — усмехнулся Фриновский — вы поищите трёхкомнатную. Можно не совсем в центре… — бросил он небрежно — я подожду… И направился к двери. Уже на выходе в спину ударило приторно — язвительное:

— А квартиру вашу вы освободите в течение трёх дней… И ключи не забудьте сдать в АХЧ… Фриновский даже отвечать не стал…

Я навестил пенсионера ночью — как всегда… Посмеялся, вместе с ним, над потугами иудея из АХЧ и мелочной местью наркома Ежова. Хотя вижу — Фриновскому не очень то и весело… Успокоил: это не надолго… Но положил на стол пачку в пять тысяч рублей:

— Снимите себе квартиру в удобном для вас месте — в обед я вам завезу различные варианты — выберете. Месяца на три снимите — на больше, я думаю, она вам не понадобится. Вернётесь сюда — если вам эта квартира по душе. Фриновский бросил раздражённо:

— Я не бедный — пять тысяч у меня найдётся… Посмотрел на него так, что он смутился и дружелюбно пояснил:

— У вас найдётся и больше — дело не в деньгах… Это небольшая компенсация за временные неудобства. Временные… — со значением продолжил я Фриновский посмотрел вопросительно…

— Нужно быть нужным руководству… А за это время мы постараемся убедить товарища Сталина, что вы — нужный ему человек. Мягко убедить — потому и нужно будет некоторое время…

Проскользнул, в невидимости, в обед, мимо охранника в вестибюле и передал Михаилу Петровичу список трёхкомнатных квартир для выбора. Передал и ушёл: я ему не нянька, а всего лишь поддержка. Через три дня Фриновский лично занёс ключи АХЧ и зашёл к его начальнику поинтересоваться — не нашлось ли для него трёхкомнатной квартиры? Выслушав медово-ехидные заверения, что ищут, но пока… — посмотрел внимательно на иудея — так, что тот непроизвольно поёжился и бросил:

— Ну, ну… Значит не имеется… Ладно — подождём…

Собрался, было, в Тушино, но словно кто то толкнул под руку — повернул к квартире, в которую заселился пенсионер Фриновский. И вот что удивительно: супруга отставного зама наркома не устроила мужу разноса, скандала или истерики! Только повздыхала и всё… Подъехал к дому — а в окнах квартиры силуэты непонятные двигаются. Туда-сюда… Остановил машину, метнулся в невидимости к подъезду, взлетел на этаж. У двери — НКВДшник. Фриновского пришли арестовывать?

Проехал несколько кварталов; заехал в тихий дворик… В невидимость и к временному пристанищу Фриновского. Поднялся на этаж — у двери сотрудник НКВД. "Попросил" разрешения войти — он любезно подвинулся в сторону. С остекленевшими глазами… Осторожно приоткрыл дверь и скользнул внутрь, быстро прикрыв за собой дверь. Прошёл в зал — картина Репина "Не ждали"… В зале всё разбросано по полу; идёт форменный обыск; жена Фриновского испуганно сжалась на диване, а сам Михаил Петрович сидит на стуле посередине комнаты. Руки скованны за спиной наручниками… О…! Я кажется успел к самому интересному действу! К сидящему пенсионеру наклонился старший майор госбезопасности… Ба… — знакомое лицо! Богдан Кобулов! Тот самый, который хотел преградить мне дорогу к Нине Берия, которую я вознамерился пригласить на горский танец лезгинку с дамой… Наклонился к арестованному и с садистским выражением на лице зловеще давил на бывшего первого зама наркома НКВД, а ныне — пенсионера:

— Давай, сволочь — признавайся! Как ты связывался со своими хозяевами — иностранный шпион! Фриновский поднял голову:

— Я не шпион! — процедил он сквозь зубы. Кобулов осклабился презрительно ему в лицо, прошипел, как разъярённый варан:

— Не хочешь говорить где у тебя тайники тварь?! Жаль — Товарищ Берия не разрешил тебя трогать, а то бы ты у меня сейчас сапоги лизал и соплями кровавыми умылся! Ну ничего: товарищ Берия с тобой поговорит, и если он не услышит ответов на свои вопросы — попросит меня, чтобы Я их от тебя получил! Ты у меня верещать будешь как свинья; умолять меня будешь на коленях; скажешь всё, что знаешь и того, что не знаешь — мамой клянусь, да! И похлопал Фриновского ладонью по щеке… И Фриновский дрогнул! Поплыл… — всего на несколько мгновений, но Кобулов это уловил! Заржал довольный…

— Давай, говори — шпион иностранный! На кого работаешь скотина?! Фриновский промолчал — что он мог сказать? Вернее — сказать он мог многое! А мне это нужно? Да и этот гад — Кобулов: что то рано себя почувствовал вершителем судеб человеческих! А это тебе не покорная Грузия и не гордая своими прошлыми воинами Армения. Это — РОССИЯ! Здесь привечают любую нацию и народность; относятся с пониманием к обычаям и религии… Но и спрашивают с зарвавшихся — рано или поздно, но спрашивают! И с тебя спросят Кобулов — в 1953 м году! Ты будешь правой рукой Лаврентии Берия и его ближайшим помощником… Вернее — уже не будешь! Зря ты так с нашим Фриновским, ой зря! Думаешь, если пенсионер, так и слово за него сказать некому? Ошибочка твоя — товарищ старший майор! Делать мне здесь нечего — всё ясно. Нужно выбраться из квартиры и начать действовать, иначе превратят Фриновского в мешок с костями и страшной болью внутри… И начнёт он говорить… И расскажет. ВСЁ!!! Кобулов, не дождавшись ответа и каких либо действий со стороны Фриновского, недовольно выпрямился и отошёл к сотрудникам, проводившим обыск. На пол летели книги; вещи из шкафов; листы бумаги, не заслуживающие внимания… Из коробочек и баночек высыпались на пол соль и сахар; чай и специи… Сдвигались с места тумбочки, столы, шкафы, кровать… Всё ощупывалось, обследовалось, простукивалось…

Подошёл на цыпочках и склонился к уху поникшего Фриновского…

— Держитесь товарищ Фриновский… — прошелестело в его ухе — мы своих не бросаем! Пенсионер вскинул голову и столкнулся с заинтересованным взглядом старшего майора. Тот бросил насмешливо:

— Что, пенсионер — решил сознаться во всём?! Давай — признавайся — бить меньше будем! Фриновский скривился презрительно:

— Ещё не вечер майор… Посмотрим ещё — чья возьмёт! Кобулов метнулся к Бывшему первому заму и схватил его за горло! Сжал пальцами гортань так, что Фриновский захрипел, а из глаз брызнули слёзы.

— Твоё счастье, что товарищ комиссар второго ранга запретил тебя трогать при аресте! — прошипел он свирепо — но ничего: это не надолго. Вот поговорит с тобой товарищ Берия, а ты позапирайся! Душевно тебя прошу — как брата! Не рассказывай товарищу Берия ничего!!!

Ладно — дальше мне не интересно. Выскользнул из квартиры — сотрудник, на выходе, так же "любезно позволил" мне покинуть место, где рушатся все надежды… Поднялся на несколько ступеней вверх и встал вплотную к перилам. Подождём… Пока ждал — думал: как лучше поступить? Время шло; сознание просчитывало варианты и вариант освобождения из под стражи, с дальнейшим побегом, отметался начисто! Оставалось одно — идти на риск! "Отпустить" Фриновского к Берия — авось тот не станет сам избивать арестованного… А дальше — там есть разные варианты! А пока — ждём… Через некоторое время из квартиры вывели Фриновского с закованными за спиной руками и накинутым на плечи плащом. И повели вниз — к машине… А я? А я остался ждать. Ещё минут через тридцать-сорок из квартиры вышел старший майор с сотрудниками. Сотрудники, как водится — недовольны и с опаской посматривают на Кобулова — а вдруг он недоволен тем, что ничего не нашли? А вдруг даст разгон за плохой обыск и непрофессионализм? Напрасно поглядывали: настроение у старшего майора было прекрасное — даже мечтательное! И сотрудники расслабились…

Несколько низших чинов поспешили вниз по лестнице — ну там дверь из подъезда открыть начальству и любопытных загнать в квартиры! Остальные сосредоточились несколько сзади, чтобы не мешать высокому начальству своим присутствием… Кобулов оторвал ногу от пола, чтобы поставить её на ступеньку лестницы, ведущей вниз, но запнулся и полетел вниз, кувыркаясь! Прокатился до промежуточной площадки и затих, с вывернутой под невероятным для живого человека углом. Сотрудники, застывшие на лестничной клетке, гурьбой рванулись вниз и замерли, у распростёршегося на площадке тела, не решаясь подойти. Наконец, один из грузин, припал на колено; пощупал пульс и, с ужасом подняв голову, сдавленно прошептал — Он мёртв…