Казнить! Нельзя помиловать! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс". Страница 67

… Кобулов поднял ногу, намереваясь опустить её ниже — на ступеньку, как я ударил его по шее ребром ладони: быстро, сильно — ломая шейные позвонки! Ребро ладони прямое, так что удар по шее не будет отличаться от удара шеей о ступеньку, да, к тому же — я постарался подправить полёт тела так, чтобы на шее были следы от грязной лестницы… Хрустнули кости; тело кувыркнулось вниз и покатилось по ступенькам. И распростёрлось на лестничной площадке между двумя пролётами изломанной куклой, при взгляде на которую любому становилось ясно — это не жилец! А вот хруст шейных позвонков сотрудники услышали тогда, когда тело катилось вниз. Кто то услышал, а кто то и вовсе ничего не услышал — я постарался! На площадке столпотворения, а я спустился вниз; перелез через перила на нижний пролёт — некогда мне ждать, пока народ рассосётся, да проход освободит… Вышел из подъезда и потрусил к своей машине… Зашёл в проход-колодец; вышел из невидимости; сел в свою машину и поехал к Красной площади. Надо в Кремль попасть — звонок сделать товарищу Сталину. Из города проблематично выйти на кабинет товарища Сталина, да и не впечатлит его такой звонок, а вот из Кремля…

В кабинете Сталина прозвенел звонок телефона. Сталин удивлённо поднял бровь — внутренний… Кто мог его беспокоить, минуя Поскрёбышева? Заинтригованный — поднял трубку…

— Сталин слушает… — бросил привычно сдержанно…

— Товарищ Сталин… — раздался в трубке незнакомый голос — это "Странник"… Сталин поневоле вздрогнул: "Странник" в Кремле? А голос, меду тем, продолжил говорить: холодно, отстранённо:

— Сегодня сотрудниками органов госбезопасности арестован в квартире, снятой для своего проживания, взамен добровольно сданной в АХЧ, бывший первый зам наркома НКВД Михаил Петрович Фриновский. Руководил арестом и обыском старший майор Кобулов… Сталин было открыл рот, то ли намереваясь задать вопрос, то ли что то ответить, но собеседник не дал, продолжив:

— Мне очень странно — вы, получается, таким образом благодарите преданных вам, партии, советскому народу сотрудников, которые очень много сделали для вышеперечисленных. В том числе и материально. И могли бы ещё много сделать. В будущем! А их — в НКВД под арест! Но… Если это не вы отдали приказ об аресте или санкцию на арест, то я ещё более удивлён: как и кто может в ВАШЕМ государстве арестовывать людей такого уровня без вашего согласия? Или пенсионер НКВД такого уровня — уже не фигура? Я удивлён этим — товарищ Сталин… — в голосе собеседника зазвучала ирония, а затем голос в трубке заледенел; зазвенели стальные, властные ноты:

— Я удивлен. Более того — я огорчён этим. ОЧЕНЬ ОГОРЧЁН! Сталин снова открыл рот, но в трубке раздались гудки — "Странник" положил трубку. Где то здесь — в Кремле! Вождь с каким то странным недоумением-обидой посмотрел на трубку в руках, словно ожидая, что вот она сейчас снова заговорит. Но трубка только гудела длинными гудками. Сталин положил трубку и поднял другую…

— Соедините меня с Берией! — бросил он резко. — Срочно!

Берия, вальяжно откинувшись на стуле назад, словно сидел в удобном и мягком кресле, высокомерно и насмешливо глядел на сидящего напротив него Фриновского: со скованными за спиной руками и сгорбленной фигурой. Пенсионер опустил голову, чтобы не видеть довольную ухмылку, ещё вчера — его подчинённого. Формально подчинённого, но всё же… В кабинете, после нескольких минут напряжённой тишины, раздался весёлый, полный издевательской вежливости, голос Берии:

— Ну что — Михаил Петрович: вот и довелось нам с тобой снова свидеться, чтобы поговорить по душам… Правда в такой вот обстановке — так ты сам в этом виноват! Помнишь мою просьбу на вокзале? И нужен был от тебя всего лишь маленький пустячок — поделиться информацией… Ведь в одном ведомстве работаем; одно дело делаем… Так нет: возгордился; не захотел поделиться — вот тебе и результат! Фриновский устало поднял голову и негромко ответил:

— Так я же сказал тебе Лаврентий Палыч: разрешит товарищ Сталин — я всю тебе отдам: мне не жалко… Тебе к нему нужно претензии предъявлять, а не ко мне. Тем более: мы в одной системе и правила ты знаешь не хуже меня… Хотя… Мне кажется — хуже… Фриновский замолчал, собираясь с мыслями и даже выпрямился…

— Мне кажется — ты не прав товарищ Берия… Мне кажется — ты залез в дела товарища Сталина! — выдохнул решительно бывший первый зам. Берия взлетел со стула, как в зад ужаленный!

— Ты! Сволочь! Шпион вражеский!! Не тебе мне указывать — кто из нас прав!!! — заорал, в бешенстве Берия… Фриновский вздохнул:

— Зачем мне тебе что то указывать? У нас с тобой сейчас разные уровни… Берия успокоился, сел, ухмыльнулся с превосходством:

— Это ты верно сказал Фриновский — разные у нас уровни… А потому — ты мне ответишь на все мои вопросы. Добровольно! А не ответишь — придётся ответить! Фриновский вновь сгорбился — не легко ему такое слышать, потому как он не по наслышке знал — сам принимал участие.

— Не сомневаюсь… — глухо выдохнул он — но всё же о делах товарища Сталина я бы предпочёл не говорить… Но если ты меня к этому принудишь, то и отвечать придётся тебе, а не мне — учти это товарищ комиссар второго ранга! — вобравшись с силами, бросил он в лицо Берии. Тот снова вспылил; побагровел, но сдержался от крика…

— У вас, русских есть хорошая поговорка: Победителей не судят! А когда я дам товарищу Сталину исчерпывающую информацию о "Страннике" — думаю он меня не поругает, а поощрит! — осклабился Берия. А Фриновский… Фриновский вдруг ощутил необычайный прилив сил: так вот в чём дело! Вот почему он здесь!!! И расхохотался: сухим, лающим; рвущим уши смехом…

— Да!!! — выдохнул из себя пенсионер в лицо опешившему главе госбезопасности — я был о тебе более высокого мнения! И стоило из-за этого меня арестовывать; обыск в квартире проводить? Пригласил бы меня — я бы тебе рассказал кое что… А теперь… Ну ты и дурак — Лаврентий Палыч! Да нет, не дурак — Мудак. Полный мудак! И вновь расхохотался, но уже весело, раскованно, словно удачной шутке… А Берия? Берия растерялся от услышанного… В голове у него, словно тараканы от включенного света, заметались беспорядочно разные мысли: сталкиваясь, разлетаясь в разные стороны, мешая друг другу…

— Весело тебе сволочь! — пошёл в атаку хозяин кабинета — посмотрим как ты будешь смеяться, когда тобой займутся мои люди! Фриновский замолчал, пару раз всхлипнув — после таких слов не до смеха…

— Да пугал меня один твой подчинённый… — сдерживая в себе всё разрастающийся страх будущих допросов, процедил пенсионер — даже просил; мамой просил не рассказывать тебе ничего: дать ему возможность самому меня поспрашивать… Берия ухмыльнулся в ответ:

— Знаю такого… Очень уж он ревностно относится к своим обязанностям… — теперь уже расхохотался Берия и лучики света, отражённые от его пенсне, заплясали по стенам и потолку — этот своего добьется!

Дверь кабинета распахнулась и на пороге возник взволнованный подчинённый! Возник и пошёл к хозяину кабинета, не дожидаясь разрешения! Подошёл; наклонился к уху и что то взволнованно зашептал. По мере того, что говорил секретарь, лицо Берии наливалось багрянцем. Наконец он не выдержал — вскочил! Секретарь шагнул в сторону.

— Как?! Почему?!! Кто виноват?!!! — заорал Берия. Секретарь взволнованно зачастил, забыв про сидящего на стуле арестованного:

— Товарищ старший майор споткнулся и упал, товарищ комиссар второго ранга! Так мне доложили! Заключение о происшедшем принесут, как будет готово! И замолчал, наткнувшись взглядом на Фриновского. А тот, с любопытством, переводил взгляд с одного на другого… Берия, взмахом руки, выгнал из кабинета секретаря, а Фриновский, вспомнив вдруг горячий шепот в ухо, успокоился и заулыбался. Берия, увидев его радостную улыбку, раскрыл было рот, чтобы выпалить что то гневное или злое, но пенсионер его опередил; заметил сочувственно:

— Этот уже не сможет выполнить добросовестно свои обязанности… — заметил он подчёркнуто сочувственно… Хозяин кабинета вскочил: