Доктор 2 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 41

— Я это объясню через минуту, — врезается Лена из-за спины.

— Если хотите, Лена подробно объяснит, как выглядит биохимия процесса. — продолжаю я. — Главное, мы никогда не делали такого раньше. И следующие три или четыре недели нам с вами нужно видеться каждый день. Вот в таком режиме. Я очень боюсь вас обнадёживать раньше времени, но если та динамика, что есть сейчас, сохранится, то через месяц мы с вами… в общем, тьфу три раза. — Не могу сдержать улыбку и три раза стучу по деревянной крышке стола.

Лена, сидя рядом с Анной, выдаёт трёхминутную лекцию по биохимии, которая сводится к тому, что болезненных и ярко выраженных симптомов месячных ближайшие пару недель бояться не стоит. Наоборот — это будет хорошим сигналом.

Ещё Лена рассказывает о каких-то типах клеток, участвующих в процессе выведения опухоли и её продуктов из организма, но я в это уже не вникаю, потому что эйфория.

…

— Лена, если ты ещё раз будешь лезть передо мной к пациентам в аналогичной ситуации, ты заставишь меня жалеть о том, что я тебя сюда с собой взял. И что я к тебе прислушивался. — говорю как можно спокойнее после ухода Анны. — Я тебе благодарен за дополнительную информацию и поддержку, но сейчас был явный перебор.

Поскольку Лена молчит, прямо спрашиваю:

— Ты согласна? Или я сейчас, с твоей точки зрения, говорю что-то не то?

— Мелкий, прости, — начинает каяться Лена, при этом почему-то собираясь плакать. С недавних пор я это вижу. — Я просто смотрела на неё, и вдруг ка-а-ак представила себя на её месте! и почему-то как накатило… При этом, я же сама врач, видела и далеко не такое, но тут почему-то так пробило на эмпатию… Сама не знаю, что со мной. Была не права, извини. Больше не повторится. В оправдание скажу: по всем правилам, ты не должен был так тянуть чеховские паузы и затягивать начало разговора. Нужно было начать с того, что всё в порядке и есть улучшения, а потом уже просить её присесть. Хотя, это такие мелочи в сравнении с результатом…

— Дай бог его ещё увидеть, — суеверно бормочу на всякий случай.

Глава 20

Выходя из КЛИНИКИ, звоню деду. Они с бабушкой нас ждут. Предупреждаю, что будем в усечённом составе, поскольку есть одно интимное семейное дело. К тому же, возможно, требующее долгих и жарких дебатов в узком семейном кругу.

Да и Асель, с которой так в прямом смысле спелась бабуля, сегодня после дежурства явно не готова куда-то ехать. В отличие от моей половины.

— Да понял уже, ладно, — прерывает мои многословные объяснения дед. — Ждём.

Нас встречают обедом. Видимо, специально ждали. После куриного супа, блинов с курицею же, сметаны, творога и салатов, вместо чая подают простоквашу.

Ну да, это у них фирменный стиль. Лена меня смешит тем, что простоквашу не хочет, вижу по ней; но стесняется об этом сказать.

— Сделаю чаю? — говорю деду и с открытой веранды, где сидим, спускаюсь в цоколь на кухню.

Пока кипячу воду, завариваю чай, пока ищу большое блюдо вместо подноса, чтоб поднять всё за один раз наверх, пока достаю чашки, наверху застаю бурное обсуждение, в котором Лена и дед рвут друг у друга пальму первенства по части беспокойства обо мне.

— … Анатолий Степанович, ну что вас смущает? Я совершеннолетняя, практикующая врач, из не самой плохой семьи. Хотите — скажу, кто отец. Хотя обычно этим не хвастаюсь…

— А мама кто? — проявляет любопытство бабуля.

— Мама у меня декан биофака в университете, — покладисто отзывается Лена. — Ну поймите вы. Тот факт, что я здесь, и является лучшим доказательством того, что Саша мне не безразличен. Я никому ничего не собираюсь доказывать, но позавчера, когда он в полиции в камере сидел, я даже официально заявление или запрос подать не могла, поскольку формально никем ему не являюсь! Ой…

Сделать «рука-лицо» не могу, так как руки заняты подносом. Вместо этого дружелюбно шепчу на всю веранду, проходя над Леной:

— Ну спасибо. Теперь сама всё объясняй! Я лучше в сад схожу… на часик…

Ставлю блюдо-поднос на стол и быстро исчезаю в направлении малинника. Вижу, что Лена рефлекторно начинает расставлять чашки и полностью берёт на себя подачу чая старикам. А бабушка набирает побольше воздуха, чтоб разразиться серией вопросов.

Интересно, а почему дома у Лены в отношении меня эти рефлексы ухаживания за столом почти не работают? Спрошу. Когда она отобьётся от кучи вопросов, в которые сама себя втравила тем, что проговорилась.

И ведь договаривались, ни о каких серьёзных проблемах — ни слова. Ни про тех ментов, которых Бахтин приезжал усмирять. Ни про этих, позавчерашних.

За ближайшие полчаса наедаюсь малиной в малиннике, наверное, на полгода. Когда слышу, что градус накала на веранде стих, подбираю несколько самых красивых яблок и возвращаюсь.

Вижу, что бабка с дедом упираются не из каких-то логичных соображений, и не потому, что Лена им не нравится — как раз наоборот.

А просто потому, что «так не принято». Хвалёное ленкино психологическое образование почему-то даёт сбой и переубедить их она вот уже почти час не может. Видимо, нужно подключаться.

— Деда, вот скажи мне. — пользуюсь ближайшей паузой в разговоре. — Ты мне сам рассказывал, но повтори всем еще раз. Ты во сколько лет в город ушёл и на завод Кирова устроился?

— В шестнадцать, — удивлённо отвечает дед. — А при чём тут это?

— Вот и мне шестнадцать. Но тех заводов большое нет. А чтоб устроиться, нужны документы. Которые имеет право подписывать только кто-то совершеннолетний. Ну вот такие времена.

Сознательно упрощаю и немного утрирую ситуацию, но нам нужен результат. А не бесконечный процесс уговоров.

— Плюс, я хочу несколько работ. Возможно, две или три. Ездить к вам за каждой бумажкой — сложновато, согласен?

Дед молча кивает. Бабка с интересом переводит взгляд с одного на другого.

— Ну и самое главное. Сейчас будет сентябрь — у вас и картошка, и яблоки, и морковь, и что там ещё есть… Октябрь — капуста, правильно?

Дед снова кивает.

— Ну а как вы ко мне в город раза два-три в неделю будете ездить, если мне понадобится? Или — мне не работать, сидеть на жопе ровно? У Лены на шее, кстати! И ждать, пока вы картоху выкопаете? Или вообще не жрать? До ноября?

Вижу, что дед уже «поплыл», осталось дожать бабку, которая сейчас задаст, как ей кажется, какой-нибудь каверзный вопрос, по её мнение поднимающий самую острую проблему:

— Но ведь родители что-то присылают? Почему ты об этом не говоришь? — деликатно интересуется бабуля.

Ха. Сейчас её окоротит сам дед.

— Мне шестнадцать, — пожимаю плечами. — Я работаю. Незаконно пока, потому что не могу оформить документы. Но работаю, факт. Претензий ко мне не имеют, поставили даже мелким начальником. То, что родители присылают на месяц, я зарабатываю за неделю сам. Теперь ты мне скажи, где я ошибся, когда хочу всё оформить законно.

Теперь дед встаёт на мою сторону, потому что надо знать его взгляды на жизнь. Чтобы здоровый мужик рассчитывал на какие-то вливания со стороны, вместо того, чтоб зарабатывать самостоятельно, для него категорически неприемлемо. А шестнадцать, по его меркам, уже вполне взрослый.

У него даже поговорка есть, правда, не при женщинах. «Баб имеешь? Работать умеешь!». Он, правда, говорит грубее: "Баб *бёшь? Работать могёшь!"

Ещё через час покидаем деревню с ящиком яблок, ведром малины, вторым ящиком с огурцами, баклажанами, помидорами и зеленью, заботливо уложенными в багажник и накрытыми белой марлей.

И с дедом с папкой документов на заднем сидении: Лена настаивает «не тормозить процесс». Нотариусы работают круглосуточно, сегодня уже что-то можно оформить.

— Лен, только не гони, хорошо? — прошу, клацая зубами на просёлочной выбоине, которую Лена решает не объезжать. — А то вместо малины компот привезем. Яблоки-то доедут, а вот малина — точно нет… Если с такой ездой.

Лена покладисто сбрасывает скорость и начинает объезжать ямки: