И тогда, вода нам как земля... (СИ) - Ерзылёв Александр. Страница 45

На эскадре практически весь технический состав из резервистов, водотрубные котлы они впервые в жизни увидели. В гражданской жизни они в основном работали с огнетрубными. А они топятся по-разному. Огнетрубному достаточно накидать в топку угля и ждать пока прогорит, громадный объем воды обеспечивает отсутствие скачков давления пара, как и упуск из-за этого воды, как и заливание верхнего коллектора. Водотрубные же котлы из-за сравнительно малого объема воды в трубках требуется отапливать небольшими порциями угля, но часто, для равномерной теплоотдачи. Особо все усугубляется при работе нескольких котлов в параллель. И хоть все это ясно было изначально, и инструктировали их не раз, но перестройка мышления занимает некоторое время.

И самое главное, конструктивно, наши котлы рассчитаны на английский уголь марки кардифф он отличается высокой теплотой сгорания и практически отсутствием зольности, длиннопламенный за счет высокого содержания водорода, но на переходе немцы нас снабжают вестфальским углем, короткопламенным с высокой зольностью, мелкокусковым. Кроме того этот уголь имеет повышенную склонность к самовозгоранию в угольных ямах. Естественно его штатно тушат паром, но качество "горелого" угля конечно, значительно хуже исходного. Разумеется, правильное сжигание угля в топках обретает дополнительное значение, но тут опять играет первая причина. К тому же часть угля на палубах рассыпью хранится, влагу набирает. Опять же утечки воды поначалу на новых кораблях были значительными, у Жемчуга к примеру — у него были до семидесяти тонн в сутки! Конечно, протечки своими силами устранили, но не сразу. Потому механики и набирают по возможности запасы пресной воды. И даже видишь что вода плохая, но что же делать? Лучше, хоть с такой, чем вообще без нее. Нормальных, производительных опреснителей нет. Штатные опреснители котельной воды работают, конечно. Проблема в том, что они испытывались и показали свою штатную производительность в практически пресном Финском заливе, а вот в соленой океанской воде они в лучшем случае выдают половинную производительность и требуют постоянной чистки. Кроме того, работа опреснителя тоже связана с расходом угля, до 10 тонн угля в сутки уходит. И лаборатории на эскадре нет, как состав воды проконтролировать? На вкус да на цвет глянем да и все.

Далее, есть трудности с которыми нам не справится самим. Например при поломках машин у одного корабля эскадры, мы стопоримся все, а пар лишний куда девать? Вот и травим излишки пара в атмосферу. На этом и воды и угля экономии никакой. И понятно, что эскадру разделять нельзя, вдруг нападение?

— Достаточно. Я вопросы уяснил. Подытожим направления выполнимые в наших условиях.

Первое, ревизия паропроводов и вообще трубопроводов, с устранением протечек. Ваша забота господин подполковник.

Второе, не ждать эскадрой поломавшихся, а назначать точку рандеву, возможно выделять кого-нибудь в эскорт. Этот вопрос беру на себя, буду обсуждать с командующим. Думаю вполне смогу его убедить. Благо, по достоверным сведениям, японцев до Сингапура можно не ожидать. Ну и заодно интенсивность погрузок может и снизим. С учетом того что часть угля у нас прогорает только для того чтоб высушить уголь что берем с россыпи на палубах. Расчет обоснование только представьте, чтоб к командующему подкованным аргументами идти.

Третье, контроль качества воды и ее очистка. Борис Юрьевич, Фрица к этому делу приставишь, помню, ты мне говорил, он, прежде чем в моряки уйти чему-то химическому учился?

Ну и мастер классы по правильной топке с тебя.

Так с этим вроде закончили. Уважаемые. Теперь хочу высказать свое мнение я. Как вы знаете, сфера моих интересов в основном лежит в области организации управления кораблем и тактическим маневрированием. Посему я не слишком обращал внимание на то что творится ниже корабельных палуб. Произошедшее события заставили меня копнуть поглубже и, надо сказать, увиденное меня весьма огорчило. В первую очередь я обратил внимание на организацию и ведения борьбы за живучесть корабля. Она, я считаю, не выдерживает никакой критики.

Обнорский Политковский и Стратанович как по команде закряхтели, поерзывая на стульях.

— Позвольте я договорю. Да, я помню, что борьба за живучесть и подготовка к ней экипажа, дело старшего офицера. И вас по такому поводу вроде дергать не стоит. Но выслушайте меня далее и поймете, зачем я вам это говорю.

Вчера был свидетелем проводимых корабельных учений. Подробно опросил лиц в нем участвующих. Что можно сказать. Низовое звено в порядке. Весь рядовой состав подготовлен вполне удовлетворительно. Знают куда бежать, где искать топоры, багры, ведра, кто их начальник аварийной партии и так далее. Но! К моему сожалению и недоумению на матросах все и заканчивается. Уже начальники этих партий знают ровно столько же сколько и их подчиненные, а это уже не есть хорошо. Скажем, задал вопрос. Вот помещение, в него попал японский снаряд. Разворотил несколько трубопроводов, порвал часть проводов. Что это за трубопроводы и провода и что вы в первую очередь скомандуете чинить? И что!? Ступор господа, впрочем, вполне оправданный. Я думаю в тот момент даже уважаемый Борис Викторович, не смог бы сказать, что это за обрывки и от какой они системы. А ведь вдумайтесь, может, оказался перебиты телефонный провод из боевой рубки в машинное отделение и там допустим провод освещения гальюна. Как вы думаете в бою имело бы значение что из них будет восстановлено первым.

Идем дальше. Обратил внимание на крайнюю скудность аварийного инструмента. Все те же топоры, брезент да аварийный лес. Опять задаю вопрос. А как вы вообще собирались чинить поврежденные трубопроводы и провода? Где ваши приспособления? Как собираетесь пробоины заделывать? Где готовые пластыри? Где мягкая проволока которой можно трубопровод клетневать? Где просто гвозди чтоб аварийный лес крепить? Где бугели-заглушки? Вы все решили в герои податься? Тушками своими пробоины заделывать собираетесь? И вы идете туда, где вполне возможно полыхает пожар, где хотя бы на лицах марлевые повязки? Задохнесь же быстро!

Да господа, ваши лица в точности соответствуют лицам тех, кого я опрашивал. Полное непонимание. Поясняю. Существует огромное количество приспособлений для устранения типовых повреждений, как-то пробоины, разрывы, обрывы и прочее. Это бугеля различных видов, раздвижные упоры, пластыри. Чтобы в аварийной ситуации не терять время на выстругивание из бревна какого-нибудь чопика. И не затыкать пробоины паропроводов матрасом прижимая его собственной грудью. Как тот механик на "Сильном".

В ночь на 14 марта 1904 года японский флот предпринял попытку диверсии на внутреннем рейде крепости Порт-Артур. Четыре парохода-заградителя под прикрытием шести эсминцев должны были в самоубийственной атаке прорваться на внутренний рейд и затопиться, заблокировав вход в базу.

Крадущегося в темноте противника обнаружил "Сильный" под командованием лейтенанта Криницкого — русские моряки без колебаний бросились в атаку, превратив головной из японских кораблей в пылающий факел. В тот же момент японцы обнаружили "Сильный", чей силуэт ярко высветило пламя пожара на японском пароходе. А дальше вступили в действие законы драматургии: один против шести. Чудес не бывает — шальной японский снаряд пробил обшивку в районе машинного отделения, осколками посекло паропровод. "Сильный" превратился в неподвижную мишень. Сквозь обжигающий пар к месту повреждения паропровода первым подбежал старший инженер-механик Зверев. Схватив попавшийся под руку пробковый матрас, он попытался набросить его на рваную трубу, из которой била смертельная струя перегретого пара. Тщетно — матрас отбросило в сторону. Мгновение на раздумье, чем можно надежно зафиксировать заплатку? — инженер-механик Зверев поднял матрас и бросился на раскаленный паропровод, плотно прижавшись к нему своим телом. На следующий день весь Порт-Артур вышел хоронить Василия Зверева, история о подвиге моряка получила отклик за рубежом, французские газеты назвали инженера-механика Зверева гордостью России.