Срезающий время (СИ) - Борисов Алексей Николаевич. Страница 4

— Не врёте. По глазам вижу. — Штабс-капитан вернулся к стулу. — Смиритесь и выкиньте из головы своего Смита. Пустое это, он уже наверняка по дороге к Варшаве.

— Вот сукин сын! — Вырвалось у меня.

— Я догадывался, что у Леонтия был покровитель, догадывался, — стал рассуждать вслух Генрих Вальдемарович. — Неспроста же ему пенсион такой дали. Ладно! — закидывая ногу за ногу — Дядек Ваших Господь прибрал, царство им небесное. Так что один Вы как перст и переживать Вам надлежит в первую очередь о себе. Вы же сейчас иностранец без пашпорта.

— Я не иностранец!

— Но по факту это так? Согласитесь. Секундочку, я не ослышался, Вы упоминали о рекомендательных письмах, можно их посмотреть? Надеюсь, они не так измордованы, как купчая, буковки разглядеть-то хоть можно?

— Конечно, если Вы соизволите распорядиться принести мой сундук. А по поводу того, как поручик хранил документ, — не моя вина. Думаю, купчая неделю не сходила с игрового стола.

Не вставая со стула, Генрих Вальдемарович протянул руку к стене и дёрнул за шнурок увиденный мною только сейчас. Буквально через пару секунд дверь в кабинет отворилась, и в проёме показался солдат. Самый настоящий, в мундире и сапогах, только давно уже в отставке, с явно выраженной сединой и такими же, как у хозяина, усами.

— Стёпа, у гостя нашего в тарантасе сундук лежит, неси его сюда.

— Позади, на подножке, — уточнил я, — серебристого цвета с монограммой и чёрными ремнями. Тяжёлый, одному не справиться.

Я услышал, как на мои предостережения по поводу веса солдат тихонечко хмыкнул, мол, для кого как. Что ж, посмотрим. И будто в подтверждение моих мыслей штабс-капитан добавил:

— С братом в подмогу, бережно.

Пока несли сундук, Генрих Вальдемарович расспрашивал меня о разных пустяках: о дороге, погоде, каким маршрутом добрался до губернии, давно ли посещал столицу, и видел ли я слона. Наконец-то Степан с братом-близнецом доставили затребованный багаж. Алюминиевый ящик класса D на четыреста пятьдесят пять литров не поддаётся коррозии, не боится воды и, самое важное, в случае надобности может отдать свой ценный металл. Помните условия копирования? Всё разрушается от времени, но если схитрить и переплавить, то ограничения чёртового ядра можно обойти. Повернув ключ в замке, и откинув крышку, я ощутил лёгкое движение позади себя. Все, начиная от хозяина дома и заканчивая солдатами, нагнулись, стараясь рассмотреть содержимое. А объяснялось всё тем, что сверху лежали два пистолета. Понятно, что во время путешествия случаи бывают разные, и к собственной безопасности стоит подходить не только со всей ответственностью, а и с известной долей выдумки. И когда оружие появляется оттуда, откуда совсем не ждёшь, шансы у участников противостояния немного изменяются. Вроде бы прописные истины, однако, повышенный интерес вызвал и ещё один факт: где же у пистолей воспламеняющий порох механизм? Подумали об этом многие, и вопрос уже готов был слететь с уст. А вот давать ответ на него я не собирался.

Отодвинув оружие, я вытащил пенал с писчими принадлежностями и, изъяв из стопки конвертов несколько, захлопнул крышку.

— Это рекомендательное письмо от Ранджита Сингха из Лахора, это от губернатора Мадраса лорда Уильяма Генри Кавендиш-Бентинк, вскрытое от губернатора Ямайки сэра Эйра Кута. Это от…

— Давайте посмотрим открытое, — предложил капитан, сделав отмашку слугам, отпуская их. — Так-с, хмм… не пойму что-то.

— Письмо на английском, — подсказал я.

— Да я и по-французски не очень, так, с пятого на десятое. Да и без очков… Прочтите.

"Дорогой друг, милостью Божией и короля Георга III губернатор Ямайки, я, сэр Эйр Кут, без колебаний и сомнений заявляю, что рад был знакомству с благороднейшим и великой чести русским дворянином Алексей из рода Борисова, оказавшим мне неоценимые услуги".

— В остальных то же самое?

— Я не читал, — сухо произнёс я, складывая письмо.

— Добро. Ответьте на мой вопрос. Коли всё разрешится для Вас благополучно, что собираетесь делать с именьем?

— Если б Леонтий Николаевич был бы с нами, то отдал бы ему эту купчую, погостил немного и отправился бы через всю Россию в Охотск. А сейчас даже не знаю. Я ж не был в именье. Может, мне там настолько понравится, что останусь жить. Даже яблони, как у вас посажу.

— Что ж, — вставая со стула, произнёс Генрих Вальдемарович, — подведём итоги. Только выслушайте без выражения эмоций. Ко мне приезжает одетый по последней моде щёголь, весь надушенный, похожий на тех самых, прожигающих отцовское наследство, и ничего в этой жизни не ведающих. Представляется родственником моего старого друга и соседа, чьих племянников и племянниц я знаю как пять своих пальцев, но о нём никогда не слышал. Документов он не имеет, так как подвергся грабежу своего же слуги, но при всём при этом умудрился сохранить рекомендательные письма и обладает купчей на всё имение целиком. Очень всё это странно. Признаюсь честно, пока я не увидел, как братья тащат сундук, я не верил ни единому Вашему слову. А ведь они, не запыхавшись, трёхфунтовую пушку полторы версты несли. И тут мне стало ясно: будь тот Смит не дурак, так он прихватил бы и самое ценное — сундук, в котором, судя по весу, либо золото, либо свинец; но видать, кишка тонка. Либо содержимое портмоне оказалось настолько важным, что слуга даже не определялся с выбором. Идём дальше. Есть ли у меня основания не доверять сэру Куту? Конечно, есть. Я его в глаза не видел. Для меня доброе слово от Пятницокого или Русанова в сто крат выше какого-то князька с островов за тридевять земель. Понимаете, для чего я это всё говорю? Именно так всё увидит наш Серей Иванович, ибо вдаваться в подробности — у него просто нет времени. А чтобы он прислушался к Вашим словам, стоит заручиться поддержкой ещё нескольких дворян. Те же Пятницкий и Русанов, пожалуй, и хватит. Напишите прошение, а там в этой бумажной волоките сам чёрт ногу сломит и в итоге, всё само собой образуется. У Вас как с деньгами? Если нужно одолжиться, говорите.

— Спасибо. Некоторыми средствами располагаю.

— Тогда с утра стоит наведаться в именье, а пока поживите у меня. Вам же яблони понравились? Там как раз комната моего сына, думаю, он не станет противиться. А теперь, — воодушевлённо произнёс Есипович, — идёмте смотреть пистоли.

Да уж, разложил меня старичок по полочкам. И как ловко у бестии получилось. Кто же ты есть, Генрих Вальдемарович? И пока я обдумывал прошедший разговор, штабс-капитан провёл меня в свою церковь, ибо назвать иным словом эту оружейную комнату не поворачивался язык. Если бы тут были одни пистоли, как же. Тут и старинные русские пищали, испанские мушкеты прошлого века, персидские джейзали с кривыми прикладами, французские нарезные карабины. Наиболее дорогие образцы висели на стенах, менее ценное покоилось на подставках в пирамиде, а две бомбарды так и вовсе заняли место на полу. Клинкового оружия не наблюдалось, но и без него было на что посмотреть. Навскидку, присутствующим арсеналом можно было оснастить целую сотню.

— Давно собираете? — поинтересовался я, крутя в руках шкатулочный пистолет.

— Четверть века, — пафосно сообщил Есипович. — И у каждого своя история. Видите французское пехотное ружьё образца тысяча семьсот семьдесят седьмого года с зарубкой на стволе? Редкая дрянь. Стёпка его из рук убитого турка выхватил и с пяти шагов по топчу промазал. Если бы не штык… Пушкарь уже пальник подносил. Взяли тогда на память. С тех пор и не стреляли из него. А вот рядом с ним уже кое-что. Пехотный штуцер а-эн двенадцать. Старший отдарился. Хоть наши в ту битву еле ноги унесли, но сын ружьишко прихватил, знает мою страсть.

— Сражался под Аустерлицем?

— Писал, что находился в четвёртой линии. Я тоже так своим писал. А когда Арсения в конце декабря еле живого привезли, всё хорохорился. Полгода на излечении здесь провёл, еле выходили. Восемнадцать лет и чуть было без ноги не остался. С тех пор подумываю, а не вернуться ли мне на службу? Здоровье при мне, да и денщики ещё кое-что могут. Сейчас, поди, как при Александре Васильевиче уже и не воюют? Вот и покажем мы…