Веспасиан. Павший орел Рима - Фаббри Роберт. Страница 29

— Согласен, — произнёс Сабин. — Зачем разбойникам захватывать одного из наших разведчиков и тем самым привлекать к себе внимание?

— Дело даже не в этом, — ответил ему Веспасиан. — Зачем они так демонстративно, не таясь, убили его? Они ведь хотели, чтобы мы услышали его крики.

— Хочешь сказать, что это предостережение? Но от чего они решили нас отпугнуть?

— Именно. Мы ведь даже не знали, в каком месте будем высаживаться на берег, так что предательство можно смело исключить. Так что или нас выследили те, кто не столь дружелюбно настроен к Риму, как мы надеялись, или...

— Или нам просто не повезло, — вмешался в разговор Луций Пет. — В любом случае они не напали на нас, когда мы высаживались, из чего следует, что их не так много и пока мы можем не волноваться.

— Пока, — произнёс Веспасиан, и это слово как будто повисло в воздухе.

Когда колонна, оставив внизу речную долину, начала подъём по склонам поросших лесом гор, неба уже коснулись первые лучи зари. Больше никаких происшествий при высадке не было, и она завершилась благополучно. Пока отряд пересекал равнину, они не заметили ни единой души — никого, кто мог убить Ротхайда. Зато вскоре путники наткнулись на его тело. Убийцы перерезали батаву горло и выкололи глаза. Веспасиана поразило то, что при этом меч по-прежнему был зажат в правой руке убитого, хотя, судя по чистому клинку, он так и не пустил его в ход, чтобы защититься от убийц. Приказав соблюдать в походе абсолютную тишину, Веспасиан решил, что не имеет права нарушать собственный приказ, и потому не стал требовать немедленных объяснений.

Пока они поднимались выше, солнце уже взошло над линией горизонта. Стало светло, и можно было не опасаться, что лошадь споткнётся о камень или поваленное дерево. Вскоре река осталась в нескольких милях позади. Луций Пет выбрал пару батавов, утверждавших, что знают дорогу и выведут отряд к Амизии. Проведя колонну через гряду гор, а затем вниз, в густой лес, они свернули на северо-восток. Теперь, по словам проводников, отряду оставалось шесть или семь дней пути.

Лес, главным образом хвойный, был тёмным и густым, однако подлесок оказался на удивление редким.

Путники без особого труда продвигались вперёд, иногда даже пуская лошадей рысью. По словам Ансигара, это было бы невозможно, будь они в самой чаще леса, который протянулся на юг более чем на двести миль. Они же въехали в него в северной его части. Здесь лес был гораздо реже и светлее, что позволяло двигаться более свободно. Хотя на самом деле, сказал Ансигар, на его родном языке лес этот называется «чёрным».

Они двигались весь день, хотя прошлой ночью поспать не удалось никому. Ехать по лесной чащобе в темноте было бы вряд ли возможно. Веспасиан решил не останавливаться и сделать привал лишь с наступлением ночи. Чем дальше они углублялись в чащу леса, тем тяжелее делался воздух, а кроны деревьев плотнее. Казалось, они вступили в царство вечного мрака.

Дышать стало труднее. Веспасиан поймал себя на том, что то и дело оглядывается, всматриваясь в бесконечные ряды деревьев. Те покачивали над головами всадников ветками, как будто чем-то им угрожая.

Судя по хмурым лицам батавов и их перешёптыванию, он был не единственный, в кого лес вселял дурные предчувствия.

— Если так паскудно на краю леса, — проворчал Магн, разделяя тревогу Веспасиана, — то каково в самой его гуще? Германские боги там наверняка любят показать свою власть.

— Да, по-моему, они не слишком жалуют римлян.

— А, по-моему, они вообще никого не жалуют.

Весь день Луций Пет отправлял конные разъезды в разные стороны и спустя час или два те возвращались, чтобы сообщить, что не заметили ничего опасного, за исключением пары одичавших лошадей, нескольких оленей или диких кабанов. Кстати, двум кабанам не хватило проворства убежать от копий батавов.

Когда зашло солнце, они устроили привал, расставив по всему периметру лагеря караул — на каждом посту по паре воинов одной турмы. Когда стало совсем темно, лес, которого уже было не видно, словно ожил, полный зловещих ночных звуков: вокруг раздавалось то уханье совы, то вой и лай животных, то скрип раскачивающихся на ветру деревьев.

Забитых кабанов выпотрошили и поджарили на двух кострах. Каждому воину в дополнение к армейскому пайку досталось по куску мяса. Силы это подкрепило, но настроения не улучшило. Разговоры велись вяло, без привычных солдатских шуток.

Пять остальных турм тянули жребий, в какой очерёдности им ночью стоять в карауле. Тем, кому повезло, вытащили первую или последнюю смену. Остальные с ворчанием завернулись в одеяла, зная, что их сон будет коротким, если вообще это можно назвать сном. Ведь разве уснёшь по соседству со злобными духами леса?

Когда забрезжил рассвет, Магн легонько толкнул Веспасиана в плечо.

— Вот возьми, господин, выпей, — сказал он, протягивая кружку с горячим разбавленным вином и ломоть хлеба.

Веспасиан кряхтя сел. От сна на неровной лесной земле затекла и теперь ломила спина.

— Спасибо, Магн, — произнёс он, принимая из рук друга завтрак.

— Я тут ни при чём. Мне не пришлось вставать рано, чтобы развести огонь и разогреть вино. Это работа Зири. Рабы же не заслуживают благодарности.

— В любом случае спасибо ему, — сказал Веспасиан, макая хлеб в вино.

— Стоит раз его поблагодарить, как, того гляди, он потребует за свою работу денег, — проворчал Магн и стал будить Сабина. Весь лагерь постепенно просыпался. Воины разминали затёкшие тела и, тихо переговариваясь на родном языке, готовили завтрак.

— Доброе утро, господа, — приветствовал братьев подошедший к ним Луций Пет, на удивление бодрый и жизнерадостный. Позади него последняя турма, стоявшая ночью в карауле, строилась для переклички. — Я только что поговорил с нашими проводниками. По их словам, около полудня мы выйдем из леса и окажемся на более открытом пространстве.

— И что это означает? — спросил Сабин, отхлёбывая из кружки вино. — Деревья будут на расстоянии десяти шагов друг от друга вместо пяти, как здесь?

Луций Пет рассмеялся.

— Да, примерно так, Сабин, но только другие деревья, и подлеска почти не будет. Поэтому мы сможем двигаться быстрее, да и злобные духи германских лесов оставят нас в покое. Правда, нам придётся быть более осторожными: земли, по которым мы будем проходить, заселены гуще, а местные жители не слишком жалуют римлян.

— Дикари нас никогда не жалуют.

— Префект! — крикнул декурион возвращающейся из караула турмы.

— Что, Куно?

— Мы потеряли двух человек.

— Ты уверен? — нахмурился Луций Пет, усомнившись в арифметических способностях Куно.

— Батавы умеют считать, господин.

Веспасиан с тревогой посмотрел на Сабина.

— Что-то мне это не нравится.

Сабин принялся застёгивать сандалии.

— Нам стоит сходить и поискать их.

Взяв восьмерых воинов своей турмы, Куно отправился туда, где стояли на посту двое пропавших. Увы, их нигде не было видно, лишь следы ног там, где они расхаживали туда и обратно, находясь в карауле.

— Следов борьбы нет, — заметил Веспасиан, разглядывая землю. — Никакой крови, вообще ничего.

— Декурион, отправь своих людей в лес, пусть рассредоточатся и поищут в разных местах, — распорядился Луций Пет. — Но они должны видеть друг друга, ты понял?

— Понял, господин.

— Как ты думаешь, Луций Пет, они могли сбежать? — спросил Сабин, когда батавы скрылись в лесу.

— Это маловероятно. Они слишком далеко от дома. Эти земли для них чужие.

— А что в этих землях особенного?

— Проводники говорят, что скоро мы выйдем к реке под названием Мёнус [10].

Они знают там брод, и как только мы будем на другом берегу, то окажемся на землях хаттов. Они — враги батавов. Когда-то они были одним народом, но лет сто назад разделились на два племени. Не знаю, почему это произошло, — никто этого уже не помнит. Как бы то ни было, батавы ушли на север, хатты остались здесь. Но они до сих пор враждуют между собой. Бежать в одиночку по землям хаттов для батавов равносильно самоубийству.