Пока смерть не обручит нас. Книга 2 (СИ) - Соболева Ульяна. Страница 26

— Это все не поможет если ОНО придет…

— Ну почему, добавит пару минут жизни, которые я могу потратить в мыслях о тебе.

Привлек меня к себе и склонился над моим лицом.

— Если я не вернусь…

— НЕТ!

— Выслушай меня! Если я не вернусь дождись, когда очередной туман спадет и беги на Север, беги к Блэру. Там повстанцы. Они примут тебя… ты их графиня.

— Я никуда не уйду!

— Уйдешь! Если через сутки меня не будет — уйдешь! Они ненавидят тебя. Рано или поздно кучка этих женщин вынесет тебе приговор. Тебе и… ребенку. Особенно, когда еда начнет заканчиваться!

— Поклянись, что вернешься! Пообещай мне!

— Клянусь, что вернусь!

Поцеловал меня в нос, а я всхлипнула и зарылась лицом в его грудь. Он еще не ушел, а я уже ощутила, как меня окутывает ледяным одиночеством и страхом. Он до невероятного прав — кроме него никто не станет меня спасать.

— Клятвы нарушать нельзя!

— Нельзя. Поэтому ты поклянешься, что уйдешь отсюда если я не вернусь. Клянись!

— Клянусь. А еще… еще я все равно буду ждать тебя. Буду. Сотню лет. В этой жизни, в следующей и скорей всего ждала в сотнях других.

Нахмурился и глаза засверкали с такой силой, что мне стало жарко.

— Будешь меня ждать? Если вдруг опоздаю… если вдруг пропаду? Будешь ждать, Элизабет? Верной мне будешь?

Он… он знает! Эти слова! Он их знает! НО КАК?! КАК? Это же было во сне!

— Я лучше умру, но не позволю еще кому-то притронуться ко мне!

Смеется, целует мои руки, пальцы, запястья как сумасшедший.

— Я думал… ты забыла эти слова. Думал… лгала. Как же я ненавидел тебя за это. А ты… ты их помнишь!

— Просто вернись!

И поцеловала жадно, со всей страстью, сдавливая его руки в толстых рукавицах, а потом отпустила.

ГЛАВА 14

Первым проснулся маленький Джейсон, словно услышал что-то или почувствовал, захныкал. Я взяла его на руки и замерла. Снаружи что-то происходило. Точнее, там кто-то был. Как будто осторожно и едва слышно что-то скреблось то ли по стене, то ли по крыше. Словно какое-то огромное животное ползет по земле вдоль стен монастыря и волочет за собой тихонечко какую-то веревку.

Я подошла к закрытому ставнями окну и прислушалась — тишина. Наверное, от усталости, от нервов и переживаний за Моргана моя фантазия играет со мной злые шутки. Слишком жду и прислушиваюсь к каждому шороху. Я покачала Джейсона и легла с ним на кушетку, накрыла нас обоих тулупом и попыталась уснуть и тут же услышала, как что-то тяжелое упало в снег за окном, подскочила и прижала к себе малыша. Сомнений больше не осталось — снаружи кто-то есть. Теперь я уже отчетливо слышала крадущиеся шаги и тихий шепот. Монастырь окружают, точно не спасители. На нас напали. И это самое страшное, что могло с нами произойти, особенно сейчас, когда мы остались без Моргана и Арсиса. Беззащитные женщины, не умеющие драться и постоять за себя. Двое детей и младенец. Мы обречены. Нас не пощадят, и я даже представляла, что с нами могут сделать солдаты карла или бандиты. Внутри все заледенело от страха и кишки, скрутило в тугой узел. Это не наш мир и не наша реальность. Здесь расправа может быть лютой, а насилие не самое жуткое, что может произойти. Я схватила малыша и побежала в дальний конец комнаты, отворила дверь, ведущую в узкую ризницу, заваленною всяким хламом, открыла сундук, отбросила крышку, положила туда младенца и присыпала сверху свертками пергамента, прикрыла дверь и быстро натянув на себя одежду, спрятала волосы под платок.

Под кушеткой лежал нож Моргана. Он оставил его мне, когда уходил и теперь я спрятала его в рукав. Хотела выйти к спящим женщинам, чтобы предупредить и не успела. Раздался адский грохот. Дверь вышибли снаружи, послышался звон стекла и топот ног. Кто-то из женщин очень громко закричал и крик тут же оборвался, раздался звук удара и падения, вместе с этим послышались мужские голоса и хохот. Я сдавила нож в ладони и все еще не решалась выскочить в соседнюю комнату, не представляя, что именно буду делать и как обороняться от тех, кто ворвались в наше пристанище.

Опять послышался жуткий вопль и следом за ним крик девочки. Я подкралась к двери и выглянула в щель. Их было человек десять, они стояли посреди молельни. Двое из них схватили брыкающихся женщин, а третий осматривал мешок с провизией, вытаскивая остатки после ужина и раскидывая все на стол.

— Это все, что у вас есть? Где остальное? Отвечай! Отвечай, не то выдеру тебе язык!

Он говорил с каким-то странным акцентом, его говор отличался от говора жителей Адора. Словно этот язык не был ему родным.

— У нас больше ничего нет.

— Лжет, сука! Погреба молчальниц всегда были забиты провизией. Покойный отец снабжал этот вертеп так, что они ломились от жратвы и вина.

Я вздрогнула и прижала руки груди — они говорят на другом языке и… и я его знаю. Понимаю каждое слово настолько хорошо, будто именно он… этот язык мне родной.

— Так заставим их заговорить. Я буду трахать ту, светлую с толстым задом.

— А я девчонку. Давно не пробовал юного мясца.

— Девчонку оставим на последок, чтоб ее мать начала говорить.

— Но потом… потом я хочу ее щелочку.

— А Рой, наверное пацанчика оприходует.

— Цып-цып-цып!

Лохматый боров пошел на мальчишку и его мать истерически заорав, спрятала паренька к себе за спину.

— Давай сюда сопляка своего. Мы его поджарим и сожрем раз у вас нет еды — вы станете ею для нас.

— Ради всего святого! Он же совсем ребенок!

— Святого? В Адоре знают о святости?

Здоровенный, высокий детина, который говорил с женщинами с акцентом и стоял ко мне спиной, пошел на Ирис и сцапал ее за шкирку.

— Говори где запасы еды, шалава!

— У нас ничего нет. Забирайте то, что нашли и уходите! Богом клянусь! Монастырь разворовали до нас! — Ирис вздернула подбородок и нагло посмотрела на здоровяка в медвежьей шубе с длинными по пояс рыжеватыми волосами.

— Она лжет! Элоиз сказала, что погреба ломились от еды. Они ее перепрятали. Пусть говорит где! — сказал кто-то из бандитов.

Я ощутила, прилив ненависти, сдавила нож сильнее. Элоиз тварь! Так вот кто их сюда привел!

— Они могут тянуть время, чтобы дождаться своих.

— Где еда?

— Ее нет! Убирайтесь!

Тот, кто стоял ко мне спиной вдруг набросился на малышку Сару, выдрал ее из рук матери, женщины закричали и начался ад. Их главарь с рыжими космами, повалил девочку на пол. Он хрипло смеялся давил ее под себя, тогда как другие терзали отчаянно кричащую мать.

— Выдерем адоровских сучек, выдерем во все щели.

— Она совсем крошка!

— А мы голодны и мне насрать! Скажешь, где еда — отпущу ее!

— Цып-цып-цып

Гонялся жирный боров за мальчишкой, который метался между тюфяками пытаясь увернуться от растопыренных лап извращенца. Сара мычала и вырывалась, но бандит держал ее за волосы и выкручивал ей руки.

Я смотрела на него сзади и чувствовала, как меня переполняет черной ненавистью такой лютой, что мне застит от нее глаза. Сдавила рукоять ножа и ощутила дикий прилив сил. Здесь темно, в этой суматохе, в этом аду я могу забрать мушкет одного из ублюдков и пристрелить парочку из них.

Я успею… Если что-то не предпринять, то не выживет никто. Они найдут меня и убьют, потом обнаружат Джейсона… а если и не найдут малыша он все равно умрет мучительной смертью.

Больше нет времени думать — главарь разодрал на девушке кофту и навалился сверху, раздвигая ей ноги, двое других затащили на стол орущую и воющую Ирис. Никто из них не знал, где спрятана еда. А точнее, они все думали, что она в погребе, но, Морган ее перепрятал. Они с Арсисом разделили запасы и укрыли в разных местах. Я знала каждое из них… но женщинам об этом никто не сказал.

Несчастные забились в угол и к стенам, закрыли лица руками. И я не выдержала больше, я пошла на этого подонка и мне было плевать, что их много, мне было плевать, что я не взяла мушкет, плевать на все. Я не слышала ни грязных ругательств, ни криков дружков главаря. Я хотела только одного — убить сволочь, растерзать, выдрать ему сердце, чтоб не смел трогать девочку.