Талисман валькирии (СИ) - Атлант Полина. Страница 12

— Юханссон, я коллега господина Бергманна и покойного профессора Ларссона. На раскопках мы работали в одной команде, — девушка встала и протянула руку.

Мужчина лет сорока был одет в обычные светлые джинсы, белую футболку и темный пиджак, на котором она заметила полицейский жетон. Его густые темно-русые волосы были аккуратно зачесаны назад, а лицо украшала коротко подстриженная бородка.

— Одинссон, криминальный отдел, — представился мужчина, все еще держа ее за руку. — Я звонил вам несколько раз, но вы так и не ответили. Я читал ваши показания, данные моим коллегам, но все же хотел бы поговорить с вами лично.

Клео обнаружила, что не в силах отвести от мужчины взгляд, а тот, в свою очередь, не отрываясь, смотрит на нее.

— М-м-м, ну, мне и не составит труда вам все рассказать, — Клео, наконец, отняла руку от его ладони, все еще ощущая приятное тепло, а, опустив взгляд, почувствовала, как горят ее щеки. Прежде она не испытывала такого смущения перед мужчиной. Это было что-то новое, появившееся внезапно. Клео находилась в некотором смятении, ее пугало гипнотическое притяжение, которое исходило от этого высокого мужчины. И, не находя ему рационального, девушка решила, что будет лучше, если она исчезнет отсюда как можно быстрее и будет считать произошедшее кратковременным наваждением. — Но, к сожалению, не сегодня, мы с профессором улетаем в Стокгольм на похороны.

Клео взглянула на мужчину, покусывая губу, а он, сощурив глаза, открыто, светло улыбнулся:

— Я в курсе. Мы без проблем можем поговорить и после похорон или завтра в университете.

— Да, конечно, у меня к вам тоже много вопросов, — Клео быстро пожала следователю руку и вернулась к Сигге попрощаться.

— Дайте, пожалуйста, ваш номер телефона, я позвоню сегодня вечером, — сказал напоследок Одинссон.

Клео продиктовала следователю свой номер мобильного и облегченно вздохнула, когда мужчина, попрощавшись, покинул палату. Почему-то она была даже рада, что он ушел — оставив после себя древесно-пряный аромат одеколона.

Сигге лежал и смотрел на Клео пустым взглядом. Девушка снова взяла его за руку.

— Ты что-нибудь помнишь из того, что произошло в гробнице? Это очень важно для меня.

— Я все рассказал следователю, — с трудом ответил парень, морщась от боли. Затем отвернулся и закрыл глаза.

— Сигге, — Клео была готова взвыть, глядя на него, не выдержала и расплакалась.

Профессор подошел и взял девушку за плечи:

— Клео, все, хватит. Разве ты не видишь, ему еще очень плохо? Следователь же сказал тебе, что позвонит после похорон. Вот и задашь ему все вопросы. Давай, пошли, нам пора ехать.

Клео вытерла слезы и неохотно встала. Потоптавшись у кровати еще минуту, она посмотрела на друга и, поцеловав его в лоб, под руку с профессором покинула палату.

По дороге в аэропорт Клео думала о том, что на самом деле произошло в гробнице. Но в мысли ее то и дело вторгались навязчивые воспоминания о знакомстве со следователем. Клео ходила как зачарованная, не замечая ничего вокруг, еще и еще раз прокручивая в голове сцену в палате: рукопожатие, запах одеколона и непонятный трепет от взгляда этого мужчины.

Пройдя регистрацию, они с профессором положили чемоданы на ленту конвейера и направились в зал ожидания.

Покупая кофе, Клео заметила подпрыгивающую от радости девочку, которая, держа в руках плюшевую белую кошечку, ликующе повторяла: "Домой, мы едем домой"

Клео улыбнулась и только теперь осознала, что тоже летит к родным пенатам. Она вспомнила теплые бабушкины руки, ее фирменный чай с бергамотом. И все тревожные мысли как рукой сняло, а в голове возникло ясное и короткое: "Да. Так и есть"

Клео и профессор стояли среди шумной толпы в очереди к воротам. За окном у стойки она видела нос самолета на взлетной площадке. Этот же борт вскоре поднялся в небо, пронося ее над облаками в лучах палящего солнца, и через час Клео уже была в Стокгольме.

— Наконец-то все позади, и я далеко от этого проклятого острова.

— Да, но нам предстоит тяжелая работа. Наверняка, перевод текста займет неделю, если не больше, — ответил профессор Густафссон, садясь в такси. — Увидимся в университете, — попрощался он, высунувшись в окно.

Клео рассмеялась, махнула профессору рукой и пошла на остановку электрички. Она даже перестала оглядываться по сторонам, зная, что в этом городе она в безопасности и бояться тут нечего.

Электричка приехала через пять минут. Зайдя внутрь, Клео села в людном месте, и ее неприятно кольнул страх — как тогда, в автобусе, когда она увидела своего преследователя. Оглядев на всякий случай попутчиков, девушка с облегчением убедилась, что здесь нет никого, кто походил бы на типа с татуированным лицом.

Когда Клео зашла в квартиру, бабушка Астрид отдыхала. Девушка решила ее не будить, поэтому как можно тише пробралась в свою комнату. Поставила чемодан в угол, сходила в душ и выбрала темную одежду для похорон: джинсы, блузку, пиджак.

Потом тихо постучала в комнату бабушки, но старушка не ответила, и девушка тихо вошла сама. По правде говоря, Клео хотела попросить взаймы, чтобы возместить профессору стоимость билета. Но Астрид крепко спала, громко посапывая под звук работающего телевизора. И девушка не решилась ее будить, написав записку, что приехала, уходит на похороны, но скоро вернется.

На похоронах профессора Ларссона Клео пребывала в самом скверном расположении духа. Размышления о внезапной кончине любимого учителя погрузили девушку в пучину меланхолии.

Мерзкий мелкий дождик, вяло сочившийся с неба, угнетал еще сильнее. Клео шла рядом с Ингрид и профессором Густафссоном, держа над головой антрацитовый зонт. Не хватало лишь Сигге.

Похоронная месса прошла в средневековой часовне университета. После чего траурная процессия медленно двинулась по скользкой от дождя дороге в сторону кладбища. Проходя мимо старых потрескавшихся надгробий и памятников, увитых плющом, Клео мрачно размышляла о царившей в мире несправедливости.

— Профессор мог сделать еще очень много для археологии и университета. И все же он ушел так неожиданно, просто не верится, что его больше нет с нами. Я скорблю вместе с вами, Ингрид.

— Все, что Винсент не успел, должны воплотить его ученики. Ты и Сигге были для него больше, чем просто аспирантами. Вы были его семьей, лучшими друзьями, он доверял вам больше всех. Вы с Сигге должны продолжить его дело… — вытирая слезы носовым платком, сказала вдова Ларссон. Ингрид была сильной женщиной, Клео восхищалась ею.

— Ты права, Ингрид. Клео и Сигге должны закончить исследования на раскопках в Готланде, — поддержал ее профессор Густафссон.

Стиснув зубы, Клео до боли сжимала в пальцах рукоять зонта. Больше тянуть с переводом нельзя, решила девушка. Сегодня же она сядет за работу с руническим текстом и через неделю представит его полиции. А потом поедет обратно в Готланд и закончит раскопки и исследования — доведет дело до конца.

"Пусть работа не идеальна, но больше нельзя топтаться на одном месте, надо двигаться вперед, не откладывая на завтра. Ведь "завтра" может и не быть".

Процессия остановилась у фамильного склепа Ларссонов. Каменное строение было совсем небольшим, поэтому у распахнутых дверей поместились только четверо мужчин, несших на плечах гроб, да святой отец из аббатства. Остальные, пришедшие почтить память профессора, остались у входа.

Когда двери в склеп были закрыты, присутствующие зашевелись, зашептались, обмениваясь впечатлениями, и разом, не сговариваясь, двинулись в обратный путь.

По возвращении с кладбища госпожа Ларссон предложила пройти в кабинет профессора.

— Там вы сможете спокойно работать над текстом и воспользоваться его библиотекой.

— Замечательно, — заметно обрадовался профессор Густафссон.

Кабинет Ларссона располагался за массивной дверью в конце длинного университетского коридора на третьем этаже. Мебели в нем было немного: заваленный бумагами и чертежами стол, парочка мягких красных кресел и круглый журнальный столик, уютно стоящий у окна. Расположенные вдоль стен стеллажи были заполнены различными приборами, многочисленными папками и книгами. На стене блестела огромная глянцевая карта мира, а над креслом хозяина висел портрет великого археолога Джона Леббока. Клео бывала здесь всего лишь раз: личный кабинет профессора — его царство уединения. Аспирантов и посетителей он принимал в главном кабине университета на первом этаже.