Око воды (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 24

— Так же удивительно похожи, как и на милорда Лардо? — спросил Фингар будто невзначай.

— Я слышу сарказм? — прищурился Дитамар. — Ты что, забыл мои правила? Или у тебя внезапно случился приступ храбрости?

— В правилах ничего не было о сарказме, милорд, — ответил Фингар, покосившись на рукоять кнута.

— Я вижу, за время нашего путешествия ты научился крутиться, как уж на сковородке, обходя мои правила, — усмехнулся Дитамар. — Вот уж не ожидал, что восемь ударов яргом могут творить такие чудеса. Заклинатель ты пока ещё так себе, но из тебя вышел бы отличный барристер.

— А как же зафаринские ювелиры? — спросил Фингар, пропустив мимо ушей эту своеобразную похвалу. — Мы что, больше не будем ими? Ваши планы поменялись?

— Будем, конечно. И не только ими. Мы будем ювелирами из Зафарина, каменщиками из Броха, купцами или моряками из Ашумана. В нашем деле нам понадобится много лиц… и ни одно из них не будет похоже на Дитамара Сколгара, — он похлопал по ладони перчатками, разглядывая большой зал, уставленный мебелью в белых чехлах. — Эта тварь уверена, что знает правила игры… Она пока не догадывается о том, как они изменились. И что теперь есть только одно правило…

— Какое? — спросил Фингар, видя, что джарт молчит.

— Никаких правил! — усмехнулся Дитамар. — Нет правил — нет предсказуемости. Если Карриган не сдержит слово, а он его не сдержит… Если Альба проболтается… а он проболтается… Если она узнает… а она узнает, потому что кто угодно донесёт ей о том, что случилось в Лааре, то она будет готовиться, думая, что знает, чего ожидать от нас. И поэтому мы должны делать то, чего от нас точно не ожидают.

— И чего же? — Фингар потянул тяжёлую портьеру, впуская в комнату солнечный свет.

— Того, что я приду к ней прямо и открыто, и она до последнего не поймёт, что я это я. Она ожидает нож в спину… а нож будет прямо в сердце. Она ожидает, что я прокрадусь как вор, чтобы её убить. Но нет, я войду по парадной лестнице и, более того, она сама меня пригласит, — Дитамар провёл пальцем по пыльному подоконнику и окинул взглядом паркет. — Я нацеплю белый костюм в сапфирах, возьму какое-нибудь пышное имя… Она впустит меня в свой дом, как однажды мы впустили её в свой. Она будет подпускать меня всё ближе и ближе, пока не окажется на расстоянии удара. Я заберу у неё всё, чем она дорожит. Но, прежде чем вонзить свой клинок, я обязательно посмотрю ей в глаза. И спрошу кое о чём.

— А если она вас узнает? Быть кем-то другим достаточно долго — это ведь очень трудно, — произнёс Фингар с сомнением в голосе.

— Не узнает. Блеф — это искусство, которым я прекрасно владею, — усмехнулся Дитамар, стаскивая чехол с большого клавесина и открывая лакированную крышку. — У нас теперь достаточно сил, чтобы долго удерживать миражи. А за моё умение быть кем-то другим можешь не переживать. У меня был хороший учитель.

Фингару очень хотелось верить в это. Он не знал королеву, он никогда её не видел, но его желание уничтожить эту женщину совпадало с желанием джарта. Слишком многих унесла эта война, чтобы такое можно было простить. В последний штурм Оленьего Рога погибло слишком много тех, кого он знал. И среди них его друг, и ещё отец его будущей невесты. В тот момент Фингар и решился пойти с джартом Дитамаром. Он был твёрдо уверен в одном: что бы ни говорили о безумии Дитамара, но именно оно способно остановить эту женщину и эту войну. И ему очень хотелось стать похожим на своего джарта. Быть таким же бесстрашным, способным на отчаянные поступки, решительным и твёрдым. И отомстить…

Дитамар стащил ещё один чехол, сел в глубокое кресло и сложил ноги на край другого.

— А теперь, Фин, займись этим домом и слугами. Тут мрачно, как в склепе. Милорд Ренье Ландегар вернулся из далёкого, смертельно опасного путешествия, он сказочно разбогател и ему должны быть тут рады. А чтобы ты не запутался во вранье и моём прошлом, скажешь всем, что я подобрал тебя по пути сюда — выкупил за долги. И ты ничего обо мне толком не знаешь. А теперь садись и запоминай…

Первые дни в Рокне Фингар метался от рассвета до заката, выполняя то одно поручение, то другое. Дом наполнился слугами, исчезла пыль и паутина, мебель достали из чехлов, а из кухни по утрам стал доноситься запах свежеиспечённого хлеба. Но как бы не пытался Фингар стать чем-то большим, чем просто мальчик на посылках, это у него пока не получалось. А на любые попытки выяснить что-то большее у своего джарта он получал лишь один ответ: «Тебе напомнить правило номер три»?

И пока Фингар занимался благоустройством дома, джарт Дитамар почти не появлялся в особняке — ночевал в борделе, а на молчаливое неодобрение Фингара, лишь усмехнулся:

— Ты забыл правило номер один? Тут мы не айяарры, мы кахоле. А для мужчин-кахоле… для некоторых из них, бордель всё равно, что исповедальня. Только в отличие от святых отцов, шлюхи не давали клятву вечно молчать о чужих грехах. Представляешь, что сделает с их молчанием пара золотых? За три дня в заведении мистрессы Тайлы я узнал почти все грязные секреты этого города. А уж сколько «грязных секретов» милорда Ландегара узнали тайные доносчицы королевы!

— Доносчицы королевы? — удивлённо переспросил Фингар.

— А ты думаешь, я один плачу им за секреты? Если хочешь, чтобы твою тайну узнал весь город, скажи об этом шлюхе по секрету.

— И что же за секреты вы им рассказали?

— Я поведал о своём опасном путешествии на край мира… О том, как был в плену у туземцев и они хотели меня съесть, но я соблазнил дочь их предводителя и узнал, откуда в статуях их богов глаза из чистейших сапфиров. И что теперь я сказочно богат.

— И… зачем вы это сказали?

— Я хотел привлечь внимание общества. Теперь осталось немного подождать.

— Чего?

— Когда это «общество» постучит в наши двери. Люди любопытны и завистливы, чужое везение для них, как кость в горле. И кстати, я вскоре ожидаю приглашения в гости и, в связи с этим мне понадобится карета, — Дитамар присел на подоконник и, рассматривая с высоты второго этажа мощёную булыжником улицу, добавил: — Мне нужна самая вычурная карета, какую только сможет соорудить каретный мастер. Лучше белая. Лаковые борта… Вензеля… Позолота… побольше позолоты… Гербы Ландегаров размером с бычью голову на дверях… Обивка алым бархатом. Тебе знакомо слово «гротеск»? Неважно, — Дитамар махнул рукой и, глядя в одну точку обрисовал пальцами контуры кареты. — Мне нужно нечто самое помпезное, что только можно придумать. Очень помпезное, если к этому слову можно добавить превосходную степень. Ты знаешь, что значит «помпезное»?

— Нет, милорд, но вашу мысль я уловил, — ответил Фингар, внимательно выслушав своего джарта.

— Вот и отлично. Притащи сюда лучшего портного в Рокне. Одежда тоже должна быть под стать. Лучше белой. Трость с золотым набалдашником… Парча, шёлк, бархат, банты, лучше всё вместе и побольше. Милорд Ландегар открыл золотые берега и всё в его облике должно просто вопить об этом.

— Не слишком ли много внимания, милорд?

— Самое ценное надёжнее всего прятать на виду. Ещё ты пойдёшь на рынок и расскажешь всем: торговкам рыбой, зеленщику, молочнику о том, что в особняке Ландегаров появился хозяин и что он ест на золоте, спит на золоте, и даже добавляет золото в еду. Наплети любых небылиц о том, насколько богат этот человек.

— Милорд, а вы не боитесь… Дом всё-таки пуст, а ну как нагрянут желающие приобщиться к «золотым берегам»?

— Этим я займусь прямо сейчас. Охранять милорда Ландегара должно не меньше дюжины псов. Ещё, ты будешь носить зафаринский тюрбан. Чтобы было… экзотичнее. И купи в зафаринской лавке нюхательный табак. У милорда Ландегара должны быть странные привычки, приобретённые в путешествиях.

— Я всё хотел узнать… а что случилось с настоящим милордом Ландегаром? — осторожно спросил Фингар. — Вы его убили?

— Убил?! Нет. Я его не убивал. Он… утонул, — ответил Дитамар коротко. — И кстати, о воде… Тебе удалось выяснить что-нибудь о нашем кулоне?