Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 37

Возвращение Поэта и Болта стало для Егеря неприятным сюрпризом, выбившим из-под ног почву. Первое мгновение встречи они молча разглядывали друг друга. Егерь словно не мог понять, что здесь делает Поэт. Поэтому никаких расспросов он не учинял, отправив бойцов мыться и отдыхать. Болта Егерь спровадил в Схрон — не дело простых воинов вникать в ситуацию, тем более что он и не был вовлечен в основную операцию. Поэтому — подальше.

— Говори, Поэт, — сухо обронил Егерь. — Что вы там натворили?

— Да ничего никто не творил, — Поэт отчаянно махнул рукой. — Этот мальчишка не стал никого слушать, увел остатки отряда в горы и заперся в пещерах. Он оттянул на себя почти всю мощь хессов. Мы и спаслись-то благодаря этому. Нас никто не преследовал…

— Я не спрашиваю, почему вы спаслись. Братство возлагало на эту операцию большие надежды. Мы же проворонили все, что можно. Потеряли несколько братьев. Годы подготовки — свиньям в грязь! Гай был способным малым, но слишком уж самостоятельным. Ты дал промашку, Поэт, не подумал о последствиях. Что будем говорить на Сходе?

— Понятно, что, — опустил голову Поэт. Удивительно, как фарогар волновался за мальчишку. А ведь не подавал виду. — Поверь, Егерь, я даже орал на этого умника. Но он настолько уперся рогом из-за своей идеи прорваться в Алам, что не слушал никого!

— Они все погибли там, в пещерах? Кто может подтвердить их гибель? — требовал Егерь невозможного, и не верил, не верил…

— Они вышли из пещер и приняли бой. Я встретил в Финге Шипа с тремя солдатами. Они чудом вырвались из окружения. Гай отвлек на себя почти всех хессов, что крутились в долине и в скалах, а Шип совершил прорыв.

У Егеря блеснули глаза, он ожил.

— Когда Шип будет в Берге?

— Дней через семь. Он решил последить за передвижениями патриканцев на побережье, чтобы не с пустыми руками…

— Понятно, — оборвал Егерь Поэта. — Сможешь организовать проверку всех слухов из-за Ворот? Надо узнать, не появлялся ли кто в Степи необычным способом. Знаю, знаю, брат, что после боев с хессами мало кто выживает. Но не зря же он жил на острове. Чему-то же научил его Отшельник.

— У него было слишком мало времени, — проворчал Поэт.

Ночь не принесла облегчения; неумолимо гаснущие звезды на небе отсчитывали, наверное, последние часы моего существования. Утречком проведут меня под белы рученьки к месту казни, изредка встряхивая, чтобы я шел прямо, а не валился на землю от сковывающего все тело страха. Говорят же, что страх смерти, его ожидание, страшнее самой смерти. Просто не верилось, что кто-то, шутя, лишит меня горячо любимой жизни одним взмахом меча. Она ведь дается свыше, а ты, такой красивый, даже не можешь противиться липкому ужасу. Я не обвинял королеву. Она все же честно искала выход в лабиринтах абсурдных законов.

Я насторожился. За стеной послышалось едва слышимое звякание железа. Кто-то забубнил, потом заскрежетал ключ в скважине замка.

Противно скрипнула дверь. Стража жалеет масла, чтобы эта чертова дверь не скрипела! Во всем ищут выгоду! Неужели они его носят на рынок и продают? Подскажу напоследок королеве, испорчу службу этим воякам! Мысли, навеянные ночным ветром, рассеялись. В смутном свете луны ко мне неслышно ступала фигура в длинном плаще. Запах цветущих лугов, чуть горьковатый, манящий на безрассудные поступки, всколыхнул меня. Я лежал на спине и вдыхал этот запах.

— Будьте начеку, — раздался знакомый голос.

— Зачем такие сложности? — шепотом спросил я, угадывая, кто пришел к узнику. — Проще воспользоваться своим положением и прийти со всей свитой. И днем…

— Вот дела! — воскликнула полушепотом королева, откидывая капюшон с лица. — Ты меня хочешь прогнать? Вот почему власть мужчины здесь недопустима! Вы покоряете, давите авторитетом и силой.

— Я просто удивлен, что вижу вас здесь, энни королева, — я проследил за королевой, подошедшей к окну. Видимо, ее любимое место в узилищах. — Безрассудство.

— Тебе не интересно, что я здесь делаю? — притворно удивилась королева.

— Интересно, и — странно.

— Я пришла сказать тебе, что ты один из тех сумасшедших, кто ищет приключений на свою голову, если не сказать грубее про другие места. Ты хоть понимаешь, в какую авантюру тебя втянули? Сообрази, что все твои попытки безуспешны! Все равно мои люди выяснят причины, по которым нас хотят видеть в союзниках Дома Лоран. Или ты лжешь — или недоговариваешь — это приведет тебя на эшафот. Уже привело. Совет утвердил вердикт на твою казнь. У тебя осталось совсем немного времени, чтобы сказать всю правду. Или ты умрешь очень и очень скоро. Поверь, иногда я очень жалею о необходимости придерживаться законов королевства…

— Не надо искать для себя оправданий, энни, — улыбнулся я. — Все правильно. Может, поговорим о хорошем?

Я встал с лежанки и подошел к девушке. Она пошевелилась. С замиранием взял в свои руки ее теплые узкие ладошки. Слабая попытка вырваться, но я молча покачал головой. Она прошептала:

— Мое имя Лация. Глупо, конечно, называть себя перед преступником государства, но это мое желание… А вообще вся эта затея глупая, глупая…

— А что это за тайна, что раскрывается на эшафоте? Преступники не имеют права знать имя прекрасной женщины, да к тому же еще и королевы!

— Не будь жестоким, прошу…

Вот это действительно было непонятно для моего разума. Произошло невероятное превращение из твердой и неподвластной владычицы в кроткую и милую женщину. В чем причина? Я терялся в догадках. Но, черт побери, в конце концов, я сам виноват в том, что влип в такую переделку! Удивительно, что мне сразу не отсекли голову! Так почему бы мне ни быть чуточку человечнее?

— Почему?

— Что «почему»? — не поняла Лация.

— Почему ты пришла ночью, одна, да еще даешь мне право общаться с тобой как с равной. Это для меня непонятно.

— Существует традиция, — вздохнула королева. — Когда человека приговаривают к казни, королева обязана провести с ним остаток времени… Конечно, не всем дана такая честь… Если я буду приходить к убийцам и ворам — вот этого точно мои придворные не поймут.

— Начинаю понимать, — я зябко поежился. — Только традиция.… Неужели ты обязана согласно традициям и законам требовать моей смерти, не выяснив, кто я, зачем появился здесь. Ты пришла исповедать меня? А как же твои слова, что ты выше всех в своем государстве? Выходит, что королева Лация не так всесильна, как я представлял!

— Мне не хватает доказательств, чтобы спасти тебя!

— Это серьезно?

— Да!

— Зачем?

— Глупец! Ты еще и спрашиваешь! Вот доказательство твоего сумасбродства! Да любой ухватился бы за мои слова и стал ползать в моих ногах, целуя их! Тебе хочется знать, зачем ты нужен мне?

Я не ноги твои целовать хочу, а пить горькую сладость губ твоих.

Прочь, наваждение!

— Конечно, — более серьезно я никогда не говорил. Заинтриговала меня Лация.

— Хорошо, я скажу тебе это только после того, если спасу тебя от топора. Совет решил отрубить ее, и смотрел на меня, как на сумасшедшую, когда я протестовала. Я не смогла оттянуть время казни… Ты знаешь, я в смятении; моя интуиция подсказывает, что мы делаем большую ошибку…

Да! Да! Позволь твоей интуиции найти верные слова для Совета! И у нас появится шанс!

Лация сосредоточенно глядела на меня, а в зрачках отражались две маленькие луны. Ее руки так удобно лежали в моих руках, что я и забыл, сколько времени мы так стоим.

— Я чувствую в тебе правоту, Гай, но не могу руководствоваться только женской интуицией. Хранители не верят твоим словам, не верят письму, утверждая, что оно подложное, и изготовлено врагами. Союз Трех — кость в горле тех, кто видит Алам раздробленным на кучки поместных городов, как у вас в Пафлагонии. Ведь так легче наживаться и воровать. На перешейке была большая драка между хессами и отрядом из Пафлагонии. Кто это был? И зачем этот отряд появился в Аламе? По срокам выходит, что ты мог участвовать в битве. Больше нет никаких соображений. Суйдак выплюнул правду вместе со своими зубами. Он признался, что захватил двух человек на землях охотничьего племени своего рода. Их преследовали хессы. Зачем вы с таким упорством ищите нашего союза, принося в жертву лучших воинов?