Сменить мечту. История попаданки наоборот (СИ) - Штефан Елена. Страница 27

— Эля, Елизавета Варнаева, здравствуйте, — мне было неловко так пялиться на это хрупкое создание, я бы сказала, эфемерное. Но этот голос! Господи, куда там помещается столько голоса?!

— А это, — деликатно подсказала Раиса, указав на Димку, прижимающемуся к моему боку.

— Мой сын, Дмитрий.

— Жаль, что наши сорванцы сейчас на море, была бы тебе компания, парень. — Раиса добродушно терпела мое не слишком тактичное рассматривание. Нет, эфемерной она не была, маленькая — да, но сильная и подвижная. На ум пришло слово — тренированная. Не красавица, но непривлекательной ее назвать было нельзя, овальное личико, твердый абрис губ, опрятный крупноватый нос. И очень много жизни в веселых серых глазах.

— Вы уже познакомились с Ириной, где она?

— Спутница Фрола? Да! Такая серьезная, даже страшно немного! — Раиса заговорщики подмигнула. Я поняла, что полажу с этой женщиной, с ней похоже, невозможно не поладить.

— А почему вы в сапогах? — Оставалось только закатить глаза и извиниться, Димка в своем репертуаре.

— Утром роса была, в сапогах удобнее. Потом тренировала Черемиза, на нем — в лучше в сапогах. — Объяснение этой загадочной фразе дал подошедший Скиф.

— Черемиз, это мустанг. Злой, как черт. Только Риска с ним ладит. Без нее даже меня в денник не пускает.

— А мустанг, это сорт коней?

— Не сорт, Димка, а порода. Сорт, это у травы всякой, — смешки ребенка нисколько не смутили, он с вопросительным восторгом таращился на Скифа, — мустанг, это американская порода. Его хозяин, немец, приехал на соревнования, что будут в соседней области. Риску он давно знает, вот и оставил коня у нас на постой.

Объяснил, называется, но ничего, потихоньку разберемся.

— Пойдемте перекусим, — примирительно сказала Раиса, а я вдруг поняла, почему супруг назвал ее Риской. Ну какая из нее Раиса? Раиса, это нечто более масштабное, какая-то мистическая сила была в этом имени. А риска, это маленькая черточка, вроде ничего особенного, но одной-единственной риской можно изменить направленность действия совершенно однозначной руны, например, перечеркнуть руну “смерть”. Но сейчас не до философии, меня больше интересовала Ирка и раздирало страшное желание поделиться с ней подробностями разговора с Евстрацким. Упоминание ювенальной юстиции мне совсем не понравилось. Черт его знает, какие возможности у этого типа. А насколько он подл, я уже наслышана.

Подруга нашлась около столов. Поверить своим глазам было трудно — она кокетничала. Я никогда не видела ее такой. У меня даже слов нет, чтобы сформулировать, очень похоже на томную Багиру из замечательного мультика.

Ей хорошо сейчас, моей подруге и благодетельнице, жалко было тревожить ее инсинуациями этого гада. Надо справляться самой. Или, хотя бы, попытаться.

Печённые на углях овощи мне очень понравились, Димка нажимал на острые колбаски и нетерпеливо посматривал в сторону стрельбища, которое меня не особенно волновало. Я совсем не понимала, что происходит и чем занимаются эти вполне благополучные и не юные мужчины. А разобраться было бы интересно. К кому же идти за разъяснениями, как не к хозяйке?

— Сначала были юношеские забавы сверстников из одного двора, зачитывающихся “Ведьмаком” и “Волкодавом”, потом студенческое братство, а потом вошло в привычку. Мужики тренируются понемногу, общаются, иногда сбегают от действительности, вот как сегодня.

— Ирина назвала их ролевиками…

— Нет-нет, — Риска активно изобразила решительное отрицание, — наши не придерживаются никаких канонов и не лелеют однажды выбранный образ из книги. Здесь все сложнее и проще, конкретного образа нет, но есть обобщенный образ некоего русича-защитника. Поэтому под настроение могут и в джинсах с мечом развлекаться, а могут кожаный доспех нацепить. Фрол иногда переносной горн притаскивает и кузнеца изображает. Коня подковать может, специально учился. Сашка мой луками бредит, мечтает вырастить боевого коня, чтоб на скаку стрелять из лука.

— А это, что проблема? У вас же конюшня.

— Конюшня — это гостиница для чужих лошадей. Аргамака видели?

— Золотого? Да! Красавец!

— Его привезли на две недели для акклиматизации. Из Туркмении. Потом повезут на выставку, деньги хозяину зарабатывать. Ну и платные постояльцы. С этого и живем.

— А лошадки, на которых мы катались?

— Это наши. Они все со сложной судьбой. У нас даже цирковая лошадь есть, в конюшне осталась.

— У вас приют для лошадей?

— Вроде того, — светло улыбнулась моя собеседница, и предвосхищая мой вопрос, продолжила рассказ, — содержим на пожертвования и на деньги, которые платят желающие покататься. Летом их много. Из соседних деревень детвора прибегает с лошадьми повозиться, кто что тащат, кто морковки, кто огурцов, скоро яблоки в силу войдут.

Мужчины, всласть наигравшись своими железками, потянулись купаться и сворачивать лагерь. Уже уходим?

— А что запланировано дальше, Раиса? Меня никто не посвятил в перспективы.

— Сейчас вернемся, девочки будут отдыхать, а мальчики полезут чинить крышу над денниками и делать всяческий ремонт, пока погода позволяет. Такая у них традиция. Собираются и всем миром помогают друг другу. Фролу кузню перестраивали из старых гаражей, кому ремонт, кому переезд. Нам вот с конюшнями помогают. А потом, вечером, будет шашлык, коньяк и гитара. И не беспокойтесь, все уже готово, Петр и Краш с вечера здесь, баранов купили, освежевали, шашлык замариновали, ребрышек нарубили. Похлебки я уже наварила. Покушаем и можете вернуться, пониже неплохой пляж.

Часть 31

Пляж, это хорошо, заодно обдумаю, как разобраться с господином Евстрацким. Или справлюсь сама, или отдам его на растерзание Петру и Фролу. Пусть немного отступлю от принципов, но шантажировать себя не позволю! Значит, как учил меня дядя Веррес, подготовим провокацию. Проще всего было бы демонстративно сделать какой-нибудь став, а заодно поблагодарить за гостеприимство этих замечательных людей. Но это на крайний случай, если ничего другого не придумается. Не хотелось мне браться за руны преследуя двойную цель, неправильно это, нечестно по отношению к магии.

Болтать ногами в воде, сидя на мостках и наблюдать, как течет река, что может быть лучше, когда надо неспешно подумать. Рядом дремала утомленная купанием Ирина. Фрол и Димка присоединились к работному люду, Раиса присматривала за всем — хозяйка. А мы, как неучтенный элемент, были предоставлены сами себе.

Мысли Ирки витали где-то не здесь, Фрол растревожил в ней женское, я замечала это в едва уловимых изменениях. Движения утратили резковатую отточенность, мягче стало лицо, а еще, подруга старалась на меня не смотреть. Пришлось прямо ей сказать, что в качестве ее кавалера Фрол меня более чем устраивает.

Тревожные мысли о Евстрацком отступили, приятная усталость располагала к мечтательной дремоте. Хотелось сделать что-нибудь хорошее. Какие у нас руны на сохранность построек? Жаль, что я опасаюсь распыляться, а то бы была у вас Скиф и Риска, не конюшня, а релакс-центр для лошадей. Наверное, я все же задремала, потому что проснулась от колебаний настила, это Ирина потягивалась. Несколько секунд забытья что-то высвободили в подсознании и подарили мне четкое понимание: руны — это крайнее средство. Да, у меня есть некоторый запас магии, и тратить его для того, чтобы самоутвердится — преступно. Пока жизнь не загонит в безвыходную ситуацию, никакой магии. А Евстрацкий пусть готовит свои вопросы. Вопрос, это тоже информация. Зря я, что ли, в Теневой службе королевства три года отработала?

Вдали послышался звук мотора, за нами приехали.

Сына я нашла около загона с огромной пятнистой лошадью. Димка тоже был пятнистым, белые пятна и разводы на его одежде яснее ясного давали понять, что ребенку доверили красить ограждения левад, чем он с удовольствием и занимался.

— Это Черемиз, мам. Тот самый мустанг, про которого тетя Риса рассказывала. Он только мне позволяет тут красить, — гордо поведал ребенок, — на остальных кидается. Дяденьку, который прокурор, чуть за плечо зубами не тяпнул.