Огненная кровь. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 59
Альберт спрятал кулон обратно и шкатулку закрыл. Пожалуй, пока никому не стоит знать о том, кто он такой.
Он ушёл, когда понял, что больше его няня и правда ничего не знает. Она прожила все эти годы в Эддаре, бережно храня его тайну, но теперь…
Что дальше?
Он покинул ашуманский квартал, медленно ехал по улицам, раздумывая над тем, как странно всё оказалось. У него ещё остались вопросы, но ответы на них могла дать только Адриана. Но теперь он понял многое.
Почему не умер от змеиного яда — ведь в нём текла кровь ашуманской жрицы, заклинательницы змей. Он понял, как создал связь с Иррис — Салавар тоже умел это делать когда-то давно, но потом, вместе с Искрой утратил такую способность.
Единственное, чего он пока не понял — это роли Гасьярда во всей этой истории, и он решил разобраться в этом позже, а сейчас у него оставалось ещё одно дело.
Он заехал к ювелиру, работавшему на дом Драго, и купил кольцо, немало удивив своим выбором пожилого зафаринца.
Сапфиры в семье Драго покупали редко. Но Альберт лишь усмехнулся на осторожный вопрос о том, с чем связан такой выбор, и промолчал.
Дневник Людвига и рассказ Шианы заставил его увидеть всё в другом свете. Как много глупых ошибок совершили они все. И какую непомерную цену заплатили. Кто из них был счастлив хоть немного? Салавар? Адриана? Регина? Людвиг? Их дети?
Никто.
И он больше не собирался тянуть со своим предложением. Он думал, что Боги наказывают его, послав ему эту женщину. Нет. Боги его благословили, дав ему то, чего лишили его родителей. А он просто идиот, и дальше носа своего не видел. Как же он раскаивался сейчас за то, что наговорил Иррис сегодня в библиотеке!
Они могут просто любить друг друга, как не смогли их родители. Могут быть просто счастливы, для этого нет преград. И это всё исправит. Он должен просто сказать ей об этом. Он должен был сказать это ещё сегодня утром.
— Джарт Альберт! Джарт Альберт! — Армана бросилась навстречу, едва его завидев. — Погодите! Мне надо кое-что вам сказать!
— Что? Я тороплюсь. Что-то с Цинтой?
— Нет! Нет! Слава Богам! Всё с ним хорошо!
— Говори быстрей, я опаздываю, — Альберт взялся за ручку двери ведущей в Красный Зал.
— Джарт Себастьян просил дождаться вас здесь и передать так, чтобы никто не слышал.
— Что предать? — глаза Альберта впились в служанку.
— Чтобы вы ни при каких обстоятельствах не пили за обедом вина. Так он сказал.
— А что ещё он сказал? — тихо спросил Альберт.
— Только это. Не пить вина. Вот.
Иррис его ждала. Он понял это сразу, как только вошёл, как только её увидел.
Сегодня она была совсем другой — не смущалась и не краснела, как раньше, не старалась быть незаметной, ей как будто стало безразлично всё, что происходит вокруг. Она не сводила с него глаз, и вся сияла так, что теперь он и сам боялся поднять взгляд, понимая лишь одно — против этого ему не устоять.
И зачем только он просил её дать ответ перед этим обедом!
Они должны быть очень осторожны, и было бы лучше им друг друга сейчас и вовсе не замечать. Но, словно в насмешку, сегодня она была именно такой, какой он мечтал её видеть. Пылающей. Манящей. И открытой…
От неё исходили волны, и Альберт слышал, как бушует внутри неё Поток, и как бьётся её сердце.
Боги милосердные, и как ему выдержать этот обед рядом с ней?
И с каждым мгновеньем, проведённым за столом, он всё больше убеждался — с ней что-то не так. Что-то произошло.
Она пьяна? Не похоже…
А потом он догадался. Когда увидел, как Гасьярд заворожённо наблюдает за ней, сидя почти неподвижно, и переплетя пальцы. Словно тоже слышит Поток.
Ну, разумеется! Треклятый старый лис сделал что-то!
И Альберт понял, что она не контролирует себя. Она не может совладать со своими желаниями, не может притворяться. И ему теперь, во что бы то ни стало, нужно делать вид, что всё это его никак не касается. Иначе Гасьярд всё увидит. Если уже не увидел.
Не пить вина…
Так вот о чём предупредил его Себастьян! Значит, вино было не отравлено, значит, в этом вине есть что-то совсем другое…
Он слушал пьяные бредни Тибора, делая вид, что ему это интересно, он пригубил вино, но не пил, и внутри у него всё было сжато железным кулаком воли, заперто в стальную клетку, и даже скулы болели от этого усилия. Но он должен выдержать, не подать виду, а позже он пойдёт и открутит Гасьярду голову. Жаль он не сделал этого сегодня утром!
И весь этот треклятый обед он держался, хотя не думал, что всё будет так сложно.
Он бы и выдержал, если бы не это…
Если бы она не позвала его. Не коснулась его сердца лёгким дуновением ветра…
На такое он не надеялся даже в самых своих отчаянных мечтах. Но отчётливо услышал внутри этот зов и поймал её взгляд, не случайный, не мимолётный, не смущённый…
Она смотрела прямо на него. Она хотела на него смотреть. И было в этой синеве что-то, что сорвало замок с его сердца, искорёжило стальные прутья воли, словно соломинки, и выпустило наружу всех его демонов.
Сожаление. Вина. Боль. И желание…
Он видел это. Как она хочет его тепла… Как хочет быть с ним… Видеть его, слышать, чувствовать… И что она готова встать и уйти с ним прямо сейчас…
Прости меня…
Посмотри на меня…
Ты мне нужен, Альберт! Я не могу без тебя жить… Больше не могу!
И не было ничего на свете слаще этих слов, счастливее этого мгновенья, от которого голова у него пошла кругом и остановилось дыхание где-то в горле, и счастье обрушилось на него, разрывая сердце, смешалось с горечью и пониманием того, что они вот-вот себя погубят.
Иррис! Иррис! Что же ты делаешь!
Ему хотелось только одного, вырвать её из-за стола, оказаться где-нибудь в лесу, в поле, в горах, на необитаемом острове, где угодно, где никто не сможет им помешать. Обнять её, зарывшись лицом в волосы, окутать своим теплом, коснуться губами… Она уже всё поняла… Им даже слова ни к чему.
Он мог попытаться обвести Гаса вокруг пальца. Не смотреть на Иррис, не отвечать на её призыв, подразнить немного Таиссу и Милену, продолжить ухаживать за Хейдой, а то и вовсе сделать ей предложение на глазах у всех — стать на колено, приложить руку к сердцу… У него и кольцо есть. От этого у его родни точно зашёл бы ум за разум. Драгояр бы тут же дал повод подраться, и они бы подрались, прямо здесь, в Красном зале. Милена взорвётся от ярости, Таисса изойдёт желчью и ядом, Эверинн возненавидит его до конца своих дней, но это точно спутает карты хитрому дядюшке и собьёт его со следа, но…
…он не мог так поступить с Иррис.
Не мог.
«Всю свою душу, всё без остатка, всю до капли она готова ему отдать. Никаких тайн, никаких секретов, никакой лжи, никогда…».
Она только что открыла ему свою душу, и он не может сделать ей больно этим мнимым отказом. Не может её разочаровать. Он так долго ждал этого момента, так долго добивался её доверия и любви, что сейчас просто не может её обмануть. Только не сегодня. Только не сейчас, когда она так откровенна и почти счастлива, когда она сама впервые сделала шаг ему навстречу и открылась…
Она не простит ему этого.
Сделает снова какую-нибудь глупость — разорвёт связь, будет плакать и ненавидеть его. Или ещё что похуже.
Нет уж! Гори оно всё огнём! Он не может обмануть её сейчас! Пусть Гас потом хоть убьёт его!
И никакая сила воли не могла уже его остановить. Он тоже не владел собой, и вино даже не понадобилась.
Моя ласточка…
Огонь вырвался наружу, заливая стол, комнату, стены, взметнувшись до потолка, и рассыпался сиянием…
Он коснулся жаром её губ, окутывая её всю, с ног до головы, и она вдохнула судорожно, принимая его тепло, ресницы дрогнули, приоткрылись губы, а глаза потемнели, и она улыбнулась ему так, что всё покатилось в бездну…
А потом он увидел, ухмылку Гасьярда, окаменевшее лицо Себастьяна и понял, что в этот момент их тайна перестала быть тайной.