Книжная лавка (СИ) - Голякова Елизавета. Страница 3

Я прошел двор насквозь и вышел в заросший кустами и сорняками сад. За самым большим и зеленым, который нашел, опустился на траву и накинул плащ, скрывая предательскую яркость волос.

Подгадать получилось удивительно удачно: уже через несколько минут послышались шаги. Однако на этом моя удача оборвалась, едва начавшись — в сад вышли двое.

Понятия не имею, кто они такие, я их даже разглядеть не успел. Но они протопали к самому моему кусту и уселись на расстеленные плащи с другой стороны. Если бы я хотел, дотянулся бы рукой до каждого, так они были близко.

Черт побери! Любой лишний звук выдал бы меня с головой, и я затаил дыхание, боясь шевельнутся. Кто ж знал, что явятся сразу вдвоем?!

Контрабандисты заговорили о чем-то вполголоса. Я слышал каждое слово и потихоньку начал понимать, что дело здесь не в обычном товаре… Один говорил с шипящей тихой злостью, другой подчеркнуто-равнодушно, но я порядочно слышал, как люди торгуются и смог безошибочно определить, что он здесь главное заинтересованное лицо. Делили не много ни мало главенство над гильдией — после смерти ее действующего главы, насколько я помню, человека исключительного здоровья и далекого от старости. Планировалось устранение…

А неудачник Габриель влез в это чуть ли не добровольно!

От волнения у меня онемела рука, и я попытался осторожно пошевелить кистью, чтобы кровь вернулась к пальцам. И, конечно, неловким движением я задел крупную ветку! Ааааааааа! Куст затрясся, меня пробил холодный пот.

— Свидетель! — взвизгнул человек со скучающим ровно до этого момента голосом. — Кто-то услышал!

А его товарищ молча бросился сквозь зелень на меня под его оглушительный крик.

Терять было нечего, и я заорал. Рванул было прочь, едва не получил кинжал в спину — спасло меня только какое-то чудо. Клинок звякнул о стену, я выругался и вылетел во двор, пока мне в след неслись проклятия и угрозы.

Вот дьявол! Теперь меня точно закажут профессиональному убийце!

Я несся по улочкам, торопясь выбежать в порт и затеряться в толпе. Там хоть на меня никто не зол и не желает видеть заполучить мой труп, а ветер с моря спасает от этой мерзкой жары.

Через две ступеньки, рискуя сделать всю работу за нанятого по мою душу убийцу, я буквально слетел к докам. Здесь меня не должны найти еще как минимум несколько дней, и сердце неохотно возвращалось на отведенное ему место.

В лицо мне ударил запах соли, водорослей, высохших на солнце, корабельной мастики и рыбы. Закатное солнце, почти упавшее за горизонт, бликовало на воде и окрашивала ее в алый и золотой, слепя глаза, и я с удовольствием щурился, улыбаясь и показывая морю клыки. Все-таки здесь хорошо, очень хорошо — как-то чувствуешь себя свободнее, легче дышится, меньше думается.

Я скинул жаркий плащ и рубашку, разулся, закатал штаны выше колен и уселся на горячие доски причала, свесив ноги. До воды ими не достать, но изредка долетали холодные брызги, и мои пятки отражались в неровной бликующей воде. Хотелось нырнуть в море с головой, покачиваться в плавных волнах и видеть только его синеву да синеву неба и последнее солнечное тепло.

Если хочешь подольше наслаждаться морем, выкручивайся, Габриель, пока не поздно. Ты просто обязан разобраться со всем этим, чего бы это не стоило.

Я позволил себе небольшую передышку и кинул мелким камешком в толстую наглую чайку, подбиравшуюся к моим сапогам. Она сорвалась с места со сварливым криком великомученицы, я рассмеялся на зло ей, и мои ноги окатило пеной с особенно высокой волны.

С наступлением темноты я собрался, завернулся в плащ, хотя прохлада еще не изволила явиться, и ушел из порта. Мне нужно было подняться в город, к своей лавке — последняя моя еще не оборвавшаяся ниточка могла вести только оттуда.

Никогда прежде никто еще не раскрывал мои тайники, хотя многие были поумнее тех двух верзил, а схороны сработаны гораздо хуже. (Собственно, это одна из причин, по которым я все еще жив). Теперь я хотел посмотреть, что там да как, хотя бы потому, что больше не оставалось совсем ничего.

Дверь моей славной лавочки запечатали магическим шариком. Простой, без всякого лукавства, но непреодолимый замок. Лааадно. Я разглядел его издалека и даже близко подходить не стал — мало ли что. Сразу свернул в переулок и влез в окно, стараясь особо не шуметь. Да будет благословенна моя предусмотрительность и вечно не захлопывающиеся с первого раза ставни!

Внутри тихо и прохладно, как и было, когда я ее оставил. Полутьмы было достаточно, чтобы я рассмотрел раскиданные книги на полках возле двери и помятые свитки, так как знаю, конечно, точное расположение каждой вещи. А вот скрипящая доска — как ни странно! — оказалась на месте.

Я подкрался и без спешки вскрыл схорон, подцепив соседнюю половицу. Руку опускал, признаюсь, с замирающим сердцем. Но на мое удивление тайник оказался абсолютно нетронут. Более того, я теперь был точно уверен, что его не открывали ни сегодня, ни многие недели назад — последний раз я пользовался им в начале весны, и с тех пор к нему никто не прикасался.

Выходит, книга это была не моя?..

Какая-то дурацкая ситуация вырисовывается. Мне специально подкинули запрещенную книгу, не имея других обвинений и не зная ничего о моих тайниках. И даже не лично моих, а просто спрятанных в лавке. Значит, кому-то было нужно именно остановить ее владельца, не меня лично, а абстрактного книжника. Но зачем?..

Бережно переложив книги из тайника в заплечную сумку, я на всякий случай сунул в него парочку тех, что валялись вокруг. Сгреб с полок кое-какие свитки, плотно закупоренную чернильницу и несколько чистых листов — мало ли, куда меня занесет, а так хоть составлю завещание.

«Я, Габриель Эрилл, завещаю свои портянки первому встречному на память обо мне. Также завещаю незнакомке из вшивого трактира мою неземную любовь, пусть чувство мое и обречено спуститься со мной в могилу. Скажите ей, что ее декольте прекрасно…»

Я фыркнул и представил, как она с приятной улыбкой отвесит подателю сего пощечину и подмигнет. Хотя… Нет, пощечина — это как-то слишком истерично. Скорее всего, несчастного свалит точным ударом в челюсть, и подмигивание он уже не запомнит. Интересно…

Напоследок оглядев темную лавку, где я проспал столько славных дней жизни и протер несколько штанов, пока намывал полы, я скользнул в задние комнаты. Там с удовольствием пнул сентиментальный роман про принца вампиров, покоренного институткой с шестым размером… глаз (от скуки перелистал пару глав и почувствовал себя преступником, впаривающим такое приличным девушкам!). Из сундука прихватил чистую рубашку и флягу заначенного на черный день огненного пойла — а больше и брать было как-то нечего. Разве что тот самый сентиментально-порнографический роман: на случай ареста у меня будет способ нейтрализации и устранения противника, стоит только прочитать пару страниц.

Я вышел тем же путем, что и пришел: выпрыгнул в свое любимое окошко. И едва мои сапоги коснулись мостовой, меня, еще не успевшего восстановить равновесие, грубо приперли к стене!

— Мама!

Рот мне накрыла кожаная перчатка, подозрительно не пахнущая абсолютно ни чем. Тааак…

Кажется, меня пришли убивать. Быстро они сориентировались, ты глянь.

Словно бы в подтверждение моих слов я почувствовал у горла ледяную сталь тонкого кинжала. Думай, Габриель, думай — ты хотел еще поплавать в море!..

Я пнул убийцу в колено и оторвал от лица перчатку. Чистоплюи!

— Переговоры! — громким шепотом, чтобы не провоцировать, выпалил я.

Шанс был один из ста, даже меньше. Но нанятый по мою душу заколебался, и этим подарил мне еще мгновение.

— Я должен твоему начальнику бутылку вина из Империи. Лу будет в бешенстве, если узнает, что из-за тебя ему ее уже не получить!

На мгновение мое сердце, кажется, перестало биться. Убийца помолчал, колебаясь, и вдруг — о чудо! — кинжал на целую ладонь отдалился от моей шеи. Я жадно вдыхал ночной воздух, впервые ощутив его вкус. В груди что-то колотилось бешено, но путь в жизнь уже был намечен.