Твое желание. Фрол (СИ) - Ручей Наталья. Страница 58
— Та-ак… — повторяет бабушка, устремив взгляд на кота, который недовольно посматривает то на нее, то на свою тарелочку с нетронутым кормом. — Теперь все понятно. Ну вот что…
Она усаживается на стул, окидывает нас Ильей взглядом, еще раз осматривает кота и озвучивает решение:
— Ремонт и правда не помешает, к тому же зимой расценки дешевле — самое время начать. Илья только что хорошо отдохнул — наверняка, рвется тебе с этим помочь. Я и твои родители поможем с деньгами. Ты, Ольга, временно переедешь.
Мы от такого напора и озвученных перемен, переглядываемся с братом и пытаемся дружно отнекаться. Илья — от работы вот так сразу, вдруг, после отпуска. Я — от спонтанного переезда к бабуле и помощи, вот скоплю денег побольше, сама…
— Нет уж, — возражает категорично бабуля, — если пустить это на самотек, будет как с внуками. И потом, зачем сразу ко мне? У меня своя личная, весьма насыщенная, но спокойная жизнь. А тебе надо взбодриться — салоны, парикмахерская, ночной клуб — что там еще? Повеселись, отдохни и забудь. А потом к родителям — за город, на свежий воздух, поможешь нарядить елку, подправишь себе настроение и внешний вид. И будете ждать нас с Ильей.
Честно говоря, после стольких событий я даже забыла, что на носу Новый год. Обычно в преддверии какое-то приподнятое настроение, ожидание сказки, хотя и знаешь, что сказок в реальности нет. Теперь-то я в этом точно уверена.
По родителям соскучилась, но ехать за город не хочется. К тому же, у меня пока есть работа, так что…
А вот сам Новый год я, конечно, буду встречать, за городом, вместе с семьей и с елкой, которую нарядит нам Илья!
— Ловко, — поражается брат умелому переводу стрелок с меня на него.
— Аргумент убедительный, — нехотя соглашается бабушка, — а, может, и правильно. Твои родители слишком близко все берут к сердцу, у них нет такой закалки и выдержки, как у меня. Ладно, сначала оправишься, нагуляешься, отведешь душу — потом можно показываться им на глаза. А комната здесь не одна, так что ремонт можно и не оттягивать.
Я растроганно целую бабулю, потому что она ведь только так, с виду строгая, а на самом деле очень за всех нас волнуется. И даже без подробного рассказа, да вообще без лишних слов, которые бы травили душу, догадалась, что ничего у меня с этим мужчиной не получилось, опять, но не устраивает лекцию или разбор полетов, как опасался Илья. Наоборот, всеми путями сглаживает острые грани.
— Хорошо, — озвучивает новое решение бабушка. — С Ольгой понятно, Илья никуда не денется — поможет с ремонтом. Да и я внесу свою лепту, иначе все зря.
— Ба, — смущенно, но уверенно возражаю я, — я не возьму твои сбережения.
— Да поняла уже, — отмахивается она. — Я о другой помощи говорю. Я так смотрю, кота ты выбрасывать не планируешь?
— Не могу, — признаюсь я. — Его и без того несколько раз выбрасывали.
— Но держать его в доме при наличии стольких вредных привычек… Тем более в доме после ремонта, нельзя. Поэтому… — Она переводит строгий взгляд на кота, который хотел бы сбежать, но не может, проем двери занят, так что терпит, только хвостом по полу стучит. — Тимошку я забираю с собой. Посмотрим, что можно с ним сделать.
И кот, и мы с братом обалдеваем одновременно.
— Это Мурзик, — просвещает бабулю Илья.
— Тимошка, — уверенно возражает бабуля. — Это же очевидно.
Мурзик-Тимошка, под пристальным взглядом бабули, все-таки принимает решение, что ему удастся протиснуться мимо нас, и избежать хотя бы такого жесткого и внезапного переименования. За день сразу два имени! Да какой безымянный кот это выдержит?! И потом, может быть, у него уже было имя, а тут…
Кот просовывает мордочку между ногами Ильи и косяком двери, пыжится, пыхтит, ведь если пролезла голова, то пролезет и хвост!
— Тимошка! — строго окликает его бабушка.
Кот садится на зад, водит усами, а потом не выдерживает и оглядывается.
— Ну вот, а вы говорили… — улыбается бабушка. — Тимошка и есть. Ну что, пусть эти ходячие лапы и хвост собираются, пока мы пьем чай. Зеленый. Без сахара. И с лимоном.
Я, смеясь, приступаю заваривать чай. Илья принимается рассказывать в подробностях, как отдохнул и демонстрирует бабушке фотографии. Красивые места, и брат у меня красавчик, везде хорошо получился. И все-таки бабушка тихонько вздыхает над снимками. Ну да, да, столько девушек рядом, а вернулся один и без готового внука, которого можно было подержать на руках вместо кота.
А кот…
Кот понуро бредет в комнаты, чтобы сделать последнюю пакость, потому что чувствует — после жизни у бабушки он уже не будет таким, как сейчас!
Глава № 35
Впрочем, жизнь меняется не только у Тимошки. После его переезда к бабушке вместе с приданым, мы с Ильей отправляемся в строительные магазины, откуда выходим уставшие, голодные, но с некоторыми идеями.
Эту ночь брат набивается провести у меня, и я прикладываю усилия, чтобы выставить за дверь и его, и чемодан на колесиках. После плотного ужина Илья сопротивляется вяло, да и мне удается его убедить, что я не верю и не готовилась к концу света ни сегодня, ни завтра. К тому же, ему целый день настойчиво названивает Светлана…
Если у кого-то печаль и временная тоска, это не значит, что другие тоже резко должны менять свои планы. Не уверена, что мой брат три недели хранил целибат, но если отношения не разрывает, значит, они для него что-нибудь значат.
Что-нибудь…
Возможно, как и в моем случае — чуть больше, чем секс для здоровья.
Стоит мелькнуть этой мысли, как перед глазами возникает Фрол — но не такой, каким я увидела его в нашу последнюю встречу. Такой, каким он был в день знакомства, в кинотеатре, на катке, в кабинете директора…
Наверное, это особый вид мазохизма — не отгонять, а бережно, осторожно, словно они могут рассыпаться, перебирать в памяти эти моменты. Но я рада тому, что наконец-то одна и могу не прятаться, не стесняться и копаться в тех осколках, которые когда-то искрились и казались единым целым, частью только моей Вселенной.
Я знаю, что нужно забыть. Знаю, и все равно упрямо ныряю в прошлое, где мы с Фролом были вдвоем. Где мы разговаривали, смеялись, меняли улыбки на поцелуи и занимались любовью.
С моей стороны — любовью, а так…
Неважно, что думает Фрол. Я не хочу думать — вспоминает ли он меня или так и лелеет прошлое, которое к нему уже никогда не вернется, просто потому, что не может. Ни вернуться, ни отпустить.
Мне жаль, что у него все так получилось. Я бы очень хотела, чтобы этот мужчина был счастлив. Со мной не готов, но когда-нибудь…
Когда-нибудь…
Хочу услышать хотя бы его голос, но не могу. Не могу позволить себе сделать этот глупый рывок в ту бездонную пропасть, в которую меня ткнули носом. К тому же, Фрол тянется не ко мне, и если я наступлю на себя и стану навязываться, если потяну его на себя, ему станет больно. Не разорваться же…
А я не хочу причинять ему боль.
У него и без того ее много.
Так много, что даже мне тяжело о ней думать.
Выныриваю из мыслей, и понимаю, что все это время, несмотря на то, что думала, как будет лучше и правильно, кручу в руках телефон.
Надеюсь.
Жду.
Обманываю себя.
Ненавижу.
За эту минуту слабости, за то, что сама себя разбиваю, продолжаю измельчать то, что разрушено одним уверенным взмахом мужчины.
И делаю то, что должна была. То, что пообещала Макару. И то, что поможет Фролу избавиться от канатов, которыми я мысленно все еще его оборачиваю.
Провожу пальцем по фотографии, на которой мы с Фролом вдвоем, здесь он выглядит таким домашним, родным и моим, но…
Обвожу пальцем контур его лица и удаляю заставку.
И тут же, не давая себе времени опомниться, передумать, стираю фотографию с памяти телефона.
А других снимков нет.
Выдыхаю.
Убеждаю себя, что так будет правильно — прочь соблазны, чтобы больше не мелькали мысли про шаги навстречу, и про то, что, возможно, я шла слишком медленно и просто еще не приблизилась к той точке, с которой реально докричаться до сердца…