Закрытое небо (СИ) - Ручей Наталья. Страница 17

Он с усмешкой поправляет мои непослушные пряди, усмехается, а мне становится плохо. Высвобождаюсь из его рук, смотрю на него в упор, встречаю беспечный взгляд, хочу спросить: неужели он думает, что я могу с кем-то другим…

Но упрек застывает на губах, когда вспоминаю палец Влада, и то, как я позволяла к себе прикасаться. А еще слова Николя…

— Маша, не бойся, — Костя мое молчание понимает совершенно не так. — Я все осознал, сделал выводы. Я постараюсь больше ничего не испортить. Веришь мне?

Снизу доносятся голоса, и я с удовольствием откликаюсь на зов подруги, которая срочно просит спуститься.

Костя легко меня отпускает, и пока я иду по коридору, слышу, как он отвечает вышедшему из комнаты Николя, что присоединится к нам позже, а пока хочет принять душ.

Из-за меня. Конечно, из-за меня…

Углубиться в самокопание не позволяет сияющее лицо подруги. Она крутится юлой возле сидящего на диване Кирилла, потом кидается мне навстречу и демонстрирует новенький телефон.

— Вот, смотри! — хвастается, включая экран и пытаясь вызвать все программы только одним нажатием, а потом отдает телефон мне и доверительно шепчет: — Штука баксов! Машунь, а твоих руках сейчас штука баксов!

— Не боишься доверять такую ценную сумму? — ерничаю немного, но ее не смутить.

— Ай, не выдумывай! Машунь, ты бы видела, какие четкие он делает фотографии! На моем стареньком только какие-то графики и схемы лекций можно было фотографировать — так, по нужде. А здесь... В общем, я решила, что буду открывать в себе новый талант! Буду фотографировать все интересное, что увижу! Кстати...

Она бросает взгляд мне за спину. Я тоже оборачиваюсь и вижу Николя, спускающегося по лестнице.

— Может, мне даст пару уроков маэстро? — заискивающе просит его Алина. — Я слышала, что ты не только красиво рисуешь, но и профессионально занимаешься фотографией!

— Профессионально, — мужчина снисходительно смотрит на дорогую вещь в руках моей подруги. — С этой мыльницей ты можешь и дальше фотографировать графики. Думаю, они будут четче, чем раньше. На большее рассчитывать бесполезно.

Алина обижается, но ненадолго. Ее восторга хватает на день и на вечер. И вообще, сегодня все как-то мирно проходит, без приключений и новых открытий. Может, потому, что нет уже Романа. Или потому, что без хозяина дома все чувствуют себя более раскованно и уютно.

Конечно, это странно и так быть не должно. Но почему-то у меня именно такое ощущение.

Даже становится немного обидно за Влада, но я тут же напоминаю себе, что он обо мне думает, как достает, и наконец расслабляюсь, отгоняя пустые мысли, которые мне внушил Николя.

Не знаю, было ли у него что-то с Владом или пока он просто надеется, но все это очень похоже на ревность. В любом случае, я между ними стоять не собираюсь и не хочу, так что дорога свободна.

И в то же время, я мысленно не могу даже представить, что Влад приблизится к художнику и заскользит подушечкой пальца по его приоткрытому рту. И что будет смотреть так же, как на меня.

Я понимаю, теперь понимаю, что поведение Влада — лишь провокация, но сможет ли он смотреть так же на другого мужчину? Откровенно говоря, я не видела, чтобы он так смотрел и на Миру. Он ее просто не замечает: что есть она, что ее нет.

Кстати, сегодняшний день без нее даже слегка непривычен. Как будто не хватает специи, которая раздражает, портит вкус, но без которой блюдо ешь с опаской, то и дело ожидая наткнуться на неприятность. Мне кажется, не одна я поглядываю на двери, готовясь к вторжению белого облака, но нам крупно везет.

По комнатам расходимся поздно вечером, когда уже все зевают. Алина, довольная жизнью, удаляется вместе с Кириллом. Николя уже спит на ходу. Костя провожает меня до комнаты, долго гладит ладонями мое лицо, и уходит, сорвав поцелуй. Уходит стремительно, ни разу не обернувшись.

Но та минута, когда он смотрел на меня… просто смотрел, даря обещание…

Я понимаю, почему он меняет тактику и больше не давит. Остыл немного, проветрился и разработал стратегический план. Во-первых, он дает мне время принять о себе новые факты, принять себя целиком. А во-вторых, кажется, ему мало того, что он будет моим первым мужчиной. Думаю, он хочет, чтобы мой двадцатый день рождения, который наступит через два дня, стал поистине незабываемым.

Я уже захожу в комнату, когда вспоминаю, что хотела на этот раз взять с собой стакан воды. Как-то меня ночные прогулки не вдохновляют. Меньше всего я хочу неожиданно столкнуться с хозяином дома.

Но в итоге именно это и происходит.

Едва я начинаю спуск по лестнице, как замечаю не только хозяина дома, но и Миру.

Несмотря на то, что на мужчине пальто, он в этот момент говорит по телефону и явно на деловую тему, Мира опускается перед ним на колени, не думая о дорогущей меховой шубе, распластывающейся на грязном, по ее мнению, полу.

Все, о чем она думает в этот момент — это пряжка ремня, за которую она нетерпеливо дергает, собираясь прямо здесь, у двери, сделать хозяину дома минет.

Меньше всего я хочу сейчас находиться здесь. Меньше всего я хочу, чтобы меня кто-то заметил.

Но Влад словно чувствует мое присутствие — поднимает голову и впивается в меня взглядом.

Мне бы уйти, но я не могу.

Почти на физическом уровне ощущаю, как между мной и мужчиной вновь протягиваются сначала серые нити — обманчивые, полупрозрачные, от которых легко отмахнуться. А потом эти нити скручиваются жгутами и держат так же цепко, как и его пронзительный взгляд.

Я не вижу, какого цвета глаза Влада сейчас, но мне почему-то кажется, что они черные, с примеcью теней из-за приглушенной игры освещения в коридоре. Или из-за цвета его пальто.

Черное, поверх белого блейзера.

Белый хорошо гармонирует с волосами Миры, усердствующей с ремнем. Она так напрягается, что я почти слышу ее дыхание — торопится, чтобы мужчина не оттолкнул. А он спокойно продолжает вести деловой разговор.

И только когда вниз ползет молния его брюк, а цепкие девичьи пальцы пытаются справиться с мешающей пуговицей, он кладет ладонь поверх ее рук. Оборвав разговор, прячет телефон в карман пальто и наконец отпускает меня, переведя взгляд на Миру.

— Ты ничего не перепутала? — голос звучит бесстрастно и холодно, как обычно.

Он поправляет ремень, уверенно поднимает молнию вверх, но руки девушки вместо того, чтобы оставить его, поглаживают, примеряются.

— Ты же хочешь меня, — слышится довольный голос Миры. — Почему мы не можем сделать друг другу приятное?

— В мои планы это не входит.

— Хорошо, — легко соглашается девушка, — я сделаю все сама. Тебе понравится, Влад.

Неожиданно она приникает лицом к его паху и трется щекой, а ее ладони уже скользят к его животу, пытаясь забраться под блейзер.

— Уверена, такого у тебя еще не было.

— Вряд ли ты сможешь меня удивить, — не соглашается с ее доводом Влад.

— Я могу вобрать твой член так глубоко, как никто, — усмехается Мира. — И я не сплевываю, а глотаю.

Она приподнимается, скользит языком по участку обнаженной кожи на его животе, дышит рвано и глубоко, тихо постанывает. Мужчина какое-то время просто смотрит на это представление, а потом отстраняет ее.

— Просто дай мне тебе помочь, — нашептывает страстно блондинка.

Ее ладони вновь скользят к животу. Мужчина молчит, и она уже уверена, что он согласен, когда слышит все такой же спокойный голос, как раньше, в котором ни капельки возбуждения:

— Взамен на что?

Блондинка вскидывает голову, бормочет что-то про ненужные подозрения, но Влада не впечатляет.

— Прежде чем принять решение, я должен знать четко: чего ты добиваешься, Мира. Ты не из тех, кто быстро меняет планы. Я не тот, кто играет вслепую. Итак. К чему эта внезапная презентация того, чему ты научилась на экономическом факультете?

Я вздрагиваю и прислоняю к похолодевшим щекам ладони, как будто словесная пощечина Влада досталась мне, а не Мире. Делаю шаг назад на непослушных ногах, вцепляюсь в перила, чтобы не свалиться, чтобы не выдать себя, чтобы сбежать и не слышать.