Закрытое небо (СИ) - Ручей Наталья. Страница 20

— Так, — он задумывается, — я бы отвез тебя сам, но мы с ребятами договорились пойти на рыбалку… Прикинь, Маш, первый раз на рыбалку! И они уже ждут внизу… Ладно, вызову такси, только чемодан не отдам — возвращайся, нечего твою бабульку по ночам беспокоить. Да и я буду волноваться и ждать. Маш, у меня такие грандиозные планы на эти каникулы! Так, решено!

Он берет меня за руку, и мы выходим за дверь, спускаемся по ступенькам, и вдруг Костя, завидев силуэт брата, который выходит из дома, отпускает меня и несется вниз со счастливым лицом.

— Влад! — кричит он на бегу, и успевает сказать прежде, чем я понимаю, что он собирается сделать. — Влад, ты же в город? Пожалуйста, возьми с собой мою Машу!

Я так и стою на лестнице. Вцепляюсь в перила, когда Влад, как и вчера облаченный в пальто, оборачивается и поднимает глаза на меня. Взгляд нечитаемый. Единственное, что я понимаю: у него большие сомнения относительно заявления Кости, что я на самом деле его.

— Ты поедешь? — раздается бесстрастный голос хозяина дома.

Услышав шаги за спиной, оборачиваюсь и смотрю на того, кто идет, как на спасителя, не иначе. Потому что заспанная Алина устало трет лицо, явно спускается на кухню за первой и самой любимой чашечкой кофе, но, увидев меня, быстро обводит взглядом собравшихся и деловито интересуется:

— О, вы куда-то собрались? А почему без меня?

— Меня вызвали на работу, — торопливо поясняю подруге. — Влад согласен меня подвезти.

Всмотревшись в мое лицо, на котором, полагаю, застыл отпечаток отчаяния, она выкрикивает:

— Подождите меня пять минут!

И стремительно уносится в комнату, чтобы переодеться, а я выдыхаю. И уже спокойно спускаюсь по лестнице.

— Отличная компания подбирается, — хмыкает Николя, уже одетый и поджидающий в дверях, видимо, Костю.

Влад бросает взгляд на часы и молча выходит за двери. Пока Петр приносит мою одежду, и я одеваюсь, слышу звук отъезжающей машины — интересно, подождет или нет? Я бы лучше потратилась на такси, если честно.

С надеждой выхожу из дома, киваю Кириллу, топчущемуся в нетерпении на крыльце, вижу, что Влад просто выгнал машину из гаража и понимаю, что дважды в день чуда не будет.

— Садись в салон, — игнорируя мои объяснения, что хочу подышать свежим воздухом, Костя практически силой усаживает меня на переднее сиденье и поясняет, встретив мой взгляд: — Сегодня сильный мороз, а у тебя ботинки явно не зимние.

Он отходит к приятелям на крыльцо, я поджимаю ноги, стараясь их сделать как можно более незаметными. Потому что если Влад как-то это прокомментирует…

Но он молчит.

Смотрит прямо перед собой. И только когда Алина выбегает из дома, бросает взгляд на часы и кивает.

— Твоя подруга не умеет общаться с мужчинами, но слово, похоже, держит.

Алина с комфортом располагается на заднем сиденье и поначалу, когда отъезжаем, с азартом снимает на камеру нового телефона виды окрестностей, а потом засыпает. Я смотрю в боковое окно, Влад — на дорогу. Никто никому не мешает, и все же в салоне сгустком висит напряжение, из которого я потихоньку начинаю выкарабкиваться с приближением к городу.

— Тебе куда? — заметив, что Алина уже не спит, а всего лишь зевает, коротко интересуется Влад.

— Туда же, куда и Маше.

Опережая новый вопрос и избегая взгляда мужчины, я торопливо называю адрес, по которому расположена точка сети быстрого питания. На лице мужчины ни тени удивления или недовольства, что это почти в конце города. Ноль эмоций и когда он видит название бистро, в котором я работаю.

— Спасибо, — так же избегая смотреть на него, бросаю взгляд на его перебитую переносицу и выскакиваю из салона.

Следом медленно из тепла на мороз выходит подруга, и стоит только отъехать черному джипу, строго интересуется:

— Ну? Вместо кофе с тебя бодрящий рассказ, почему я сейчас не сплю.

Заметив ее решительный взгляд, я понимаю, что попытка отговориться чепухой, с треском провалится. К тому же, мне просто необходимо выговориться. Возможно, если меня уже втопчут в грязь, мне будет проще, когда это сделает Костя. И я рассказываю о том, что случилось вчера. И застываю обреченной льдинкой в преддверье апреля и жестоко солнца.

— Это все?! — вместо того, чтобы впечатлиться моим пороком, подруга смеется, заливисто, громко, и с трудом успокаивается. — Он просто увидел, как ты мастурбируешь?!

— Да! — шиплю я, оглядываясь по сторонам: не слышат ли прохожие или еще хуже — мои коллеги, которые тоже могут спешить на работу. — По-твоему, этого мало?!

— Так, дай подумать… — Алина изображает серьезное лицо, словно что-то прикидывая, и деловито уточняет: — А он член свой достал?

— С ума сошла?! — вспыхиваю я алым маком.

— И даже не подергал себя?

— Он не прикасался. Ни ко мне. Ни к себе, — поясняю, держась на последних каплях терпения.

— И молнию на его брюках ты не расстегивала, — уныло тянет подруга. — Просто постоял, посмотрел и ушел. То есть, смотрел он, на возбужденную девушку своего брата…. А теперь почему-то именно ты не можешь даже смотреть в его сторону — я заметила, пока мы ехали в машине, так что не отрицай.

Не отрицаю. Молчу.

— Ты даже не видела, есть ли у него стояк, а он тебя даже пальцем не трахнул, но внушаешь себе, будто тебя поимели, — продолжает анализ Алина. — Все так? Я правильно понимаю?

Я выдыхаю, еще секунда, и просто взорвусь.

— Машунь, — подруга перестает строить из себя юродивого инквизитора и смотрит уже всерьез, без толики сочувствия или осуждения. — Ты просто себя накручиваешь. Ничего особенного не произошло. И ничего постыдного тоже. Да я бы сама перед ним сплясала обнаженную самбу, если бы он захотел на меня посмотреть!

Я улыбаюсь, представив, как бы изменилось каменное лицо хозяина дома, а подруга переводит дыхание и продолжает:

— А вот когда лет в пятнадцать-шестнадцать я однажды мастурбировала в гостиной, а туда вышел папа… И сказал, что если у меня так чешется, то, может, мне пора пойти и помыться… А потом еще и заботливо набрал в ванну воды, чтобы я не откладывала важное дело…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У нее делается такое смущенное личико, что я не выдерживаю, и хохочу. Да, представляю. Я бы, наверное, провалилась под землю.

— И что ты сделала? — нетерпеливо выпытываю я дальше.

— А что мне оставалось? — она невинно пожимает плечами. — Продолжила в ванне. И больше папе не попадалась. Хотя, когда я встречалась с одним кавалером, а родителей не было дома, мы так увлеклись — мои ноги у него на плечах, процесс в самом разгаре, и вдруг я слышу, как открывается входная дверь…

Она выдыхает, качает головой, не сильно желая доставать эти воспоминания, и все же продолжает делиться тем, что не расскажешь кому попало.

— Я очень люблю родителей, но думаю, папа в тот день сильно удивился, почему дочь такая внимательная — и чай ему сделала, и за пивом сходила, и даже его любимого сыра купила. И все это вместе с унылым и почему-то расстроенным другом, с которым мы занимались уроками, н-да…

Не верю своим глазам, но подруга действительно смущается до сих пор. Моя Алинка, которая спокойно может обсуждать, как сделать лучший минет или как правильно кричать во время оргазма, чтобы мужчина был уверен, что лучший.

Мы долго хохочем над забавными эпизодами и над тем, что все, что кажется страшным, нелепым или неисправимым, проходит.

— Ты, конечно, можешь уехать, — заключает Алина в конце. — Я понимаю, что тебе этого очень хочется. Это проще всего — сбежать. Но подумай: если ты все-таки будешь с Костей, тебе все равно придется встречаться с его братом. Ты же не будешь постоянно шарахаться от него, а избегать не получится. И еще, Машунь…

Пока я медленно перевариваю эту ее оговорку: «если ты все-таки будешь с Костей… если все-таки…», она продолжает:

— Ты можешь уехать, и вы с Костей все равно можете быть дальше вместе. Ты можешь все же попытаться прятаться от его старшего брата. Но мне кажется, что эта поездка — прекрасная возможность узнать получше не только Костю, но и себя. Ты ведь совсем не знаешь себя, Маша. И не знаешь мужчину, за которого думаешь выскочить замуж.