Магия чувств (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 36
Кого-то Ветана вылечила прямо при мне. Я наблюдала с интересом… это так красиво выглядит! Золотистые искры вокруг тонких пальцев, золотистые искры, которые окружают больного, впитываются внутрь, где-то их больше, где-то меньше, но все равно это завораживающе красиво. И лицо у нее становится такое…
Словно посланец Светлого на землю спустился.
Подозреваю, что меня, когда я призываю свою силу, может испугаться даже Темный. Я хорошо помню ощущение ледяного кристалла.
Там нет добра или зла, нет света или тьмы. Есть только голая рациональность. Только разум… и это страшно. Но Ветана не может жить без своей силы, а я – без своей.
Об этом я и сказала, но Вета от души рассмеялась.
– Шани, я ведь перегорала.
– Как?
– Так получилось, выплеснулась до донышка. Если маг жизни сцепится с магом жизни… наш дар убивает сам себя, если убить с его помощью человека. Я убила того мага.
– Н-но… ты же маг?
– Да. Кровь оказалась сильнее. Когда я забеременела, я снова ощутила в себе Дар. Мой сын зажег его для меня… я очень скучаю без Рене.
– Если я смогу справиться с безумием, он скоро приедет, – я выразилась чуточку коряво, но Вета меня поняла.
– Да, Шани. Я очень на это надеюсь.
– Я тоже надеюсь, что смогу помочь, – я поежилась. Страшновато оказаться чьей-то последней надеждой.
Вета фыркнула.
– Не последней. Но – надеждой, это верно.
– Я надеюсь, маги жизни мысли читать не могут?
– Не-а. Но у тебя все на личике написано. Тут и магом разума быть не надо, чтобы понять… Шани, учись держать лицо.
Я вздохнула.
Ветане легко говорить, она аристократка, ее с детства дрессировали. А меня? Перед кем мне в лесу лицо держать было – перед птицами? Или перед ежами? Вот они бы оценили…
– Маги живут намного дольше обычных людей. Так что лет десять у тебя точно есть, научишься.
Десять лет? Ыыыыыыы!
Лечебница для душевнобольных.
Страшное место.
Жутковатое…
Чем-то напоминает лечебницу для бедных, очень похожее здание, но там нет такой ауры безнадежности. Такой тоски, такой боли…
Те, кто там… их можно либо вылечить, либо похоронить и оплакать.
Те, кто здесь…
С ними ничего сделать нельзя. А ведь у них есть родные, близкие, кому-то эти люди дороги, кому-то нужны, они чьи-то любимые, иначе бы их не привели сюда.
Я знаю, в деревне была сумасшедшая бабка, мать плотника. Так он ее не выгонял, заботился, поселил в пристройке… она при нем спокойно дожила свою жизнь. Правда, чего это стоило его семье?
Но я знала и другие истории. Про юродивую, которая замерзла в лесу, про дурачка, который утонул в реке… и я знала, почему так.
Безумие – неизлечимо. А раз так… проще сразу разорвать все цепи, чем тянуть этот кошмар день за днем, год за годом, и так может быть до конца дней своих…
– Милые дамы, здравствуйте, рад вас видеть!
И этот человек, и его радость были просто неуместны в этом облаке человеческого горя. Высокий, темноволосый и темноглазый, молодой, с обаятельной улыбкой, он так и располагал к себе. Но мне было неприятно. Как здесь можно вообще улыбаться?
Сколько людей приходит сюда со своей болью? Сколько остаются в своих кошмарах, в своей безнадежности? А он улыбается…
Ветана улыбнулась ему в ответ, правда достаточно неискренне. У нее тоже улыбка в этом месте не получалась.
– Господин Альво.
– Госпожа Ветана.
Молодой лекарь и герцогиня приветствовали друг друга с искренним чувством. Они друг друга знали и явно симпатизировали друг другу, но Вета принимала происходящее здесь близко к сердцу. А мужчине было…
Да, он был равнодушен.
Для Веты это были больные люди, для него – интересные случаи.
Фу.
– Это – госпожа Истар. Она попробует помочь вашим больным. Она тоже маг, – аттестовала меня Вета.
– Думаете, справится? – с сомнением посмотрел господин Альво.
Я пожала плечами, еще объяснять тебе.
– Не попробуем – не узнаем, – Вета пожала плечами. Господин Альво задумался.
– С кого мы можем тогда начать? О! Кстати говоря… идемте, дамы?
Дамы послушно пошли за ним, стараясь не морщиться. Вроде и не пахло здесь ничем неприятным, но… все равно ощущение гадкое.
Господин Альво толкнул дверь одной из палат, и я приятно удивилась.
Крохотная, но отдельная комнатка, в углу, на матрасе, брошенном прямо на пол, сидит девушка лет двадцати, может, даже старше. Одета в одну рубаху, длинные черные волосы падают на лицо, она вся съежилась в комочек в углу…
– Вот, пожалуйста. Риса Авир, семнадцать лет, мещанка. Возвращалась домой от подруги, попалась подонкам. Девчонку изнасиловали, едва не убили и бросили помирать. Повезло, что выжила. Хотя… повезло ли?
– У нее никого нет? – уточнила я.
– Почему? Есть родители, братья, сестра, кажется, есть… просто она сейчас спокойная, а так может начать биться головой об стену, пыталась перегрызть себе вены, разбить голову…
Я посмотрела на девушку с сочувствием.
Бедняга.
– Можно мне подойти к ней поближе?
– Пожалуйста. Женщин она не боится, а вот мужчинам не стоит приближаться даже на расстояние вытянутой руки. Чем дальше, тем лучше.
Это верно, на господина Альво девушка смотрела с таким ужасом… словно тут лично Темный погулять вышел.
– Никого не узнает, кричит, бьется…
Я кивнула и медленно пошла вперед.
Шаг.
Моя сила бьется внутри, ищет выхода, я снимаю браслет и выпускаю ее на свободу.
Шаг.
Вокруг меня воздвигаются прозрачные стены ледяного кристалла. Здесь и сейчас для меня нет людей, есть только их мысли. Только разум… и присутствующих я вижу насквозь.
Шаг.
Альво спокоен. Он уверен, что у меня ничего не получится, но согласен подождать, потерпеть придурь богатенькой герцогини. А та может денег на лечебницу подкинуть, может с больными помочь, зачем ссориться с таким полезным человеком? Справедливости ради, относится он к герцогине неплохо, кто ж не любит сундуки с золотом и всякими благами?
Шаг.
Ветана переживает. И за меня, и за девушку, она же ее и лечила, после того… Тело вылечить удалось, а вот душа пребывает в сумерках. А Вете очень хочется, чтобы все были здоровы. Это не просто ее магия, она сама такой человек, она любит людей и желает им только добра. Хотя и понимает, что люди не всегда его заслуживают. Но – такова ее суть.
Шаг.
А дальше идти-то и некуда, передо мной больная девушка. Она смотрит на меня большими глазами, и я вижу, они не черные, просто темно-карие. Зрачки у нее так расширены…
– Риса, – зову я.
И ледяное сияние кристалла накрывает и ее, затягивая душу девушки туда, где все просто и понятно.
Я погружаюсь в ее воспоминания.
Вот Риса, молодая, красивая, но грустная, вот она идет от подруги, она расстроена. Она поссорилась с парнем, и тот отказался ее провожать, нашел себе другую, демонстративно, напоказ… она идет мимо заборов и расстраивается.
Как так можно?
За что?
Повод кажется ей откровенно надуманным… от забора отделяется темная тень.
Одна, вторая, третья…
– Гуляете, девушка?
Риса пятится назад, ищет глазами помощь, но ее нет. Зато есть грубые руки, они хватают, тянут, мнут и рвут на части…
И есть много-много боли, отчаяния…
ЗА ЧТО!?
В какой-то миг этого становится так много, что Риса не может выдержать. И словно темное покрывало отгораживает ее от мира.
Там ей уже не больно. Не плохо, не страшно… она – спряталась. А здесь ее просто нет.
Я медленно касаюсь висков девушки.
– Рина, иди ко мне? Рина…
Мои руки медленно раздвигают занавесь… оказывается, она не одна большая. Их много. Мелких, прозрачных, словно вуали для танцев в гареме… темных, гадких, закрывающих солнце. А ведь солнце есть.
И есть мир, и смех, и счастье, и зеленая трава, по которой так приятно пробежаться босиком, и алая земляника, которую так приятно срывать губами с веточки или собирать в большой букет. И дождевая вода на деревьях, такая тяжелая, такая прохладная и сладкая, и можно ее даже выпить, если наклонить к себе большой лист, и теплый песок у моря, в который так приятно зарываться пальцами, и смешные крабики, которые угрожающе шевелят своими клешнями, и море…