Последний довод главковерха (СИ) - Перестукин Виктор Леонидович. Страница 26

Смутные слухи о прорыве немецких танков действительно ходили, и в связи с этим я еще подумал: почему же нам до сих пор не приходилось сталкиваться с фашистской бронетехникой? Ведь и в кино, и в книгах постоянно одно и тоже, если немецкое наступление, так непременно танки. А тут против нас сплошная пехота, и даже мне, особо глазастому, во время регулярного слежения за немецкими дивизиями ни разу не удалось заметить чего-то серьезнее нескольких разведывательных броневичков. А они вон где все оказались, под Ровно, я в прошлой жизни читал кое-что об этих сражениях, воспоминания Попеля, и пару других книг, да, были там танковые бои, немцы сконцентрировали танки на главном направлении, не распыляя их по всем углам. Правильно сделали, конечно, но и следует признать, насколько это облегчило жизнь лично мне, моя сила в работе с закрытых позиций, а по танкам так не постреляешь, их иначе как прямой наводкой не возьмешь, а тут я никаким боком.

— Так вот, — продолжал майор свою мысль, — в связи с тем, что армия выводится из-под возможного флангового удара с севера и отводится далеко на восток, оставшись здесь, вы рискуете оказаться в глубоком немецком тылу, а рейд может затянуться на несколько недель.

— Товарищ командир, если предполагается, что полк в составе отступающей армии будет отходить, практически не соприкасаясь с немецкими войсками, то и необходимость в моем присутствии в полку отпадает. Тогда для моего использования по прямому назначению, то есть уничтожению фашистов, просто необходимо отправить меня в аэродромный рейд.

— Вот что я Вам скажу, товарищ Лапушкин. Была бы моя воля, так я бы Вас сразу и без всяких разговоров отправил в госпиталь на излечение.

— Товарищ командир, нормально все со мной! Я уже и комдиву тогда говорил, это только кажется, что все плохо, а так, кроме ограниченной подвижности, ничего страшного. Перевязать меня и бойцы смогут без проблем, а когда лежишь без движения, о ранах совершенно забываешь.

— Вот и нужно лежать без движения, в госпитале.

— Товарищ майор! — Решил я включить большого начальника. — Как фактический командир полка приказываю отправить меня в рейд по немецким тылам с целью обнаружения и уничтожения авиации противника в местах базирования!

— Ладно, ладно, раскомандовался! — Рассмеялся Дергачев, — отправить, так отправить. Сделаем так, днем сидим тихо и готовимся, вы к рейду, мы к маршу. Вечером Вы даете нам самые свежие данные по противнику, и в сумерках разбегаемся. Идет?

— Договорились. Джалибека мне дадите?

— Дам, не переживайте. Я говорил Вам, что отправил представление на него к ордену Красного Знамени, бойцов минометных расчетов к медалям, а Вас лично к ордену Красной Звезды?

— Спасибо, товарищ командир, мне ямщик говорил, не знаю, где уж он слышал.

— Хорошо. Давайте теперь посмотрим, куда ваша группа отправится, прикинем примерный маршрут, все мне спокойней за вас будет. А то Ваш засекреченный разведчик лейтенант Топорков точно указывает и батареи, и склады, и командные блиндажи, попросить уточнить, так и цвет носок немецкого комдива подскажет, а вот об аэродромах он ни разу не упоминал.

— Товарищ командир, так ведь лейтенант Топорков дальше, чем на двадцать километров в разведку не ходит, а фашики свои аэродромы подальше размещают.

— Так и я о том же. Предположим, найти их большого труда не составит, иди за самолетом, на аэродром выйдешь, не промахнешься. Это один, а следующий?

— Ну, я и пойду вдоль линии фронта, на приличной глубине, естественно. Перестали летать с одного направления, полетят с другого. Если перестанут летать совсем, «задача решена», пора возвращаться.

— Давайте серьезней, товарищ Лапушкин, войны Вам в одиночку не выиграть…

— Но ведь я же не в одиночку, мы же впятером пойдем!

— Я говорю, войны Вам в одиночку не выиграть, — не принимает моего шутливого тона Дергачев, — и все самолеты не сжечь. Не надо зарываться, обработаете три аэродрома, и хватит, сами понимаете, что после этого немцы вами плотно займутся. И охрану следующих аэродромов усилят именно от минометных диверсионных групп, выводы они быстро сделают, недооценивать врага не стоит. И для ликвидации группы силы выделят, если потребуется, хоть дивизию.

Дивизию не выделят, конечно, делать им нечего, гонять дивизией диверсионную группу. Вряд ли больше роты пошлют, да если и дивизию…, бедная дивизия! А о роте и говорить смешно. Но вслух я возражать не стал, это мне смешно, а Дергачев помрачнел, шутки кончились.

— А потом, и мин вы с собой возьмете ограниченное количество, а разжиться трофейными в немецком тылу у вас вряд ли получится.

А вот тут он прав, штабеля ящиков с минами там нас не ждут, и у аэродромной охраны, и у наших возможных преследователей минометов просто нет. И свои на самолетах нам мин не подбросят, сейчас это просто нереально, вот, зараза, действительно придется шумнуть и возвращаться. Но может там, на месте что-то придумается.

— И пойдете вы не впятером, возьмете с собой еще пятерку, с двумя пулеметами для самообороны. Миномет лучше брать немецкий, для родных мин он выдаст лучшую кучность, советских мин у нас в обрез, а вам с собой нужно не меньше пятисот. И имейте ввиду, у трофейных минометов «рука короче», и сильно, Джалибек Вам подскажет, поэтому с предельной дальностью не увлекайтесь. Еще смотрите там по местному населению, они только два года как под советской властью, поэтому осторожней…

Дергачев долго и нудно бухтел мне о космических кораблях, бороздящих большой театр, единственное же, что беспокоило меня по-настоящему, недавний форс-мажор с отказом верхнего взгляда. Было бы только с этим все тип-топ, а там мне и Черное море по колено, и Карпаты по плечо.

В этот день немцы нас не бомбили вовсе, но не зря с утра над расположением полка висел авиакорректировщик. Батарея длинноствольных дальнобойных гаубиц, расположенная далеко за пределами досягаемости наших не только минометов, но и полковых пушек сделала серию пристрелочных выстрелов, и замерла в ожидании нашей активности. Затем немцы организовали нечто вроде разведки боем, не рискуя атаковать нас крупными силами во избежание крупных же потерь, прощупать нашу оборону и вскрыть расположение ужасных минометных батарей отправили роту пехотинцев-смертников. Практической опасности они не представляли совершенно, поэтому были подпущены на расстояние кинжального пулеметного огня, прижаты этим пулеметным огнем к земле, и уже после этого добиты минометами. Ублюдок, сидящий в немецком авиакорректировщике, засек расположение батареи, гаубицы фашиков выпустили сотню-другую снарядов, как итог наша батарея лишилась одного миномета, у которого осколком продырявило ствол. И на этом боевые действия на участке обороны нашего полка завершились, благо немцам не было необходимости особо упираться, они свободно обходили фланги полка в движении на восток.

Я пытался поставить себя на место командира немецкой дивизии, озабоченную гнусную харю которого я время от времени разглядывал, чтобы войти в образ. И место этого командира завидным мне вовсе не казалось. Как я ни изощрялся в изобретении способов нашего разгрома, ничего интересного мне в голову не приходило, любая попытка активных действий вела к огромным потерям и давала нулевой результат. Единственное, что можно было сделать, так это просто ждать, когда мы уйдем сами, даже не пытаясь охватить нас плотнее и запереть в кольцо. В конце концов, я плюнул на потуги решить неразрешимую головоломку, порадовался, что я не командир немецкой дивизии, и на этом успокоился.

Видимо, мысли наши с высоким немецким чином ходили одними тропами, к вечеру фашисты глубоко охватили полк с флангов, но не потрудились перехватить горловину мешка и превратить его в котел, случайно или намерено оставив Дергачеву свободный проход на восток. Мы подробно нанесли на карту маршрут выхода полка из полуокружения, особо выделив проблемные развилки дорог, чтобы не сбиться с пути во время ночного марша. Затем я набросал Джалибеку план прохода до ближайшей рощи, где мы должны были пересидеть ночь и утро, пропустив мимо проходящих на восток немцев. В глубоких сумерках шестьсот тридцать первый стрелковый выступил в поход на соединение с основными силами дивизии, наша же микро колонна из четырех пароконных повозок в сопровождении одиннадцати, включая меня, человек личного состава, ушла прятаться в заветный лесок.