Война миров 2. Гибель человечества - Бакстер Стивен. Страница 14

Фрэнк одобрил мой план: он не раз видел, как тяжело Элис переживает удары судьбы – начиная со дня нашей встречи, когда мы бежали из Лондона во время Первой войны. Однако он был рад, что именно я возьму на себя эту ношу.

Сам Фрэнк до сих пор жил в нашем бывшем доме в Хайгейте, к северу от Лондона. Теперь он стал домом для его второй жены и сына, и там же Фрэнк вел прием, выкупив мою долю. Сейчас он собирался поехать домой и предложил подвезти меня до Стэнмура – для него это был не слишком большой крюк. Я согласилась, хотя мы долго пререкались, прежде чем я убедила его принять половину платы за бензин. Это был шутливый спор, но в нем сквозило легкое раздражение; думаю, впрочем, после развода – даже самого мирного – это лучшее, на что можно рассчитывать.

Итак, мы попрощались с Оттершоу и друзьями. Филип, кузен Фрэнка, поехал к семье, которая, после того как их дом в Лезерхэде был разрушен во время войны, обосновалась на южном берегу. Берт Кук и Эрик Иден попросили, чтобы их подвезли на вокзал, – они собирались уехать на поезде в Лондон и поискать их полки. Хотя они оба уже не состояли на службе, но были уверены, что в свете чрезвычайного положения их примут обратно. А Лондон, как выразился Кук, вскоре должен был стать «одним большим распределительным пунктом» оружия и солдат – готовых к отправке туда, куда марсиане в конечном счете решат приземлиться.

Что до Марины Оджилви, она решила остаться в Оттершоу, в нескольких милях от Хорселлской ямы, куда в прошлый раз приземлился первый цилиндр захватчиков. Она объяснила это тем, что «молния не бьет дважды в одно место». Позже, встретившись с ней снова, я убедилась, что она была права.

Итак, мы с Фрэнком сели в машину и поехали на север.

Мы решили не ехать напрямую, поскольку эта дорога пролегала через Коридор и сулила сложности, и отправились кружным путем. Мы поехали на запад к Бэгшоту и пересекли реку в Виндзоре. Я помню, как мы ехали через городки и села и люди спешили по своим обычным делам. За окном проносились привычные картины, пусть даже на глаза попадалось больше флагов и солдат в форме, чем в былые времена. Виндзор с его королевским замком прямо-таки ощетинился стражей.

Мы наскоро перекусили в трактире под Слау. Мы сидели рядом со стайкой молодых мамочек и с группой работяг, которые обсуждали грядущий четвертьфинал Кубка Англии между командами морпехов и саперов. Рядом несколько одиночек потягивали пиво и листали «Дейли мейл». День был светлым и купался в солнечных лучах, льющихся с чистого безоблачного неба. Фрэнк сказал, что солнце давно не пригревало и нам повезло.

– Повезло!

Фрэнк выдавил улыбку:

– Жутковато быть одним из немногих во всей Англии, кто знает правду.

Мне показалось, он вздрогнул.

Я накрыла его руку своей.

– Однажды мы уже прошли через это. Пройдем и еще раз.

Он кивнул и неловко высвободил руку.

Прежде чем мы ушли из трактира, Фрэнк еще раз позвонил домой – утром он говорил с женой и передал ей загадочное предупреждение. На этот раз ответила служанка: она сказала, что жена с сыном уже уехали на втором автомобиле.

– Отправились в наш прибрежный коттедж в Корнуолле, – передал мне Фрэнк. – Мы приобрели его в первую очередь как возможное убежище на случай… на такой случай, как сейчас. Он достаточно близко к Фалмуту – это будет кстати, если понадобится бежать из страны морем, как в прошлый раз.

– Ты должен быть с ними, – твердо сказала я.

Он покачал головой.

– У меня есть долг. Когда я подвезу тебя в Стэнмур, я поеду в Хайгейт и запру дом. У служанки есть сестра в Уэльсе; я посажу ее на поезд, прежде чем начнется массовый исход из Лондона – а мы оба понимаем, что он начнется, когда Марвин сделает объявление. После этого вечером я отправлюсь в Блумсбери, – он имел в виду квартиру на Гоуэр-стрит, которую снимал, когда был студентом. Потом он купил из ностальгических соображений, чтобы она служила пристанищем, когда нужно будет остановиться в городе. Это была всего лишь мансарда. – Оттуда я дойду до казарм на Олбэни-стрит.

– И мне никак не удастся воззвать к твоему разуму, верно?

Он усмехнулся.

– Ты журналист. Разве я поверю, что, пристроив невестку, ты спрячешься в укрытие, в то время как вокруг тебя будет разворачиваться главное событие века?

– Похоже, мы оба дураки. Или наоборот.

– Так выпьем за это, – сказал он и поднял кружку с пивом.

Мы добрались до Стэнмура без приключений, и Фрэнк меня высадил.

У меня был ключ от дома. Невестки не было на месте: по словам соседей, она отправилась «на воды» в Бакстон вместе с какой-то пожилой единомышленницей, так что я надеялась, что она в безопасности, – коль скоро все полагали, что события развернутся в Лондоне. Впрочем, она собиралась вернуться домой «через каких-нибудь несколько дней». Что ж, сейчас я ничего не могла для нее сделать.

Вечер пятницы я провела в доме невестки в Стэнмуре, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Я могла отправиться в Лондон, в эпицентр минувшей войны. А могла спастись бегством – возможно, у меня даже получилось бы вернуться в Америку.

И пока я сомневалась, на следующий день, в районе обеда, нация наконец узнала – благодаря экстренным выпускам газет, плакатам и объявлениям, фургонам с громкоговорителями и самому Марвину, чей голос доносился из беспроводных приемников конструкции Маркони, – о том, что были замечены новые марсианские летательные аппараты и они направляются в центральную Англию. В стране немедленно ввели чрезвычайное положение; была объявлена мобилизация регулярной армии, резерва, Фирда и так далее.

Новость сопровождалась ревущей музыкой Элгара. Даже для привилегированного меньшинства, к которому относилась и я, – для тех, кто заранее был предупрежден о новом вторжении, – это сухо высказанное подтверждение стало тяжелым ударом.

Теперь мне было ясно, что делать. Раз я журналист, мне надо быть в центре событий – в Лондоне. Я спешно собрала вещи, надеясь, что успею сесть на поезд.

Перед уходом мне позвонил Фрэнк. Я хорошо помню его слова – потому что, хотя позже я узнала, что с ним приключилось, из его собственного рассказа и из подробного дневника, который он ухитрялся вести, в следующие два года мне не суждено было с ним поговорить.

– О боже! – сказал он. – Мой брат был прав!

11. В Лондоне

Как я узнала позже, Фрэнк большую часть субботы провел в квартире на Гоуэр-стрит. К нему заходил только почтальон, который, как Фрэнк и предполагал, принес повестку, предписывающую на следующий день, в воскресенье, явиться на службу.

Утром Фрэнк сделал все необходимое – до того, как люди услышали новости и началось столпотворение. Он купил всевозможные мелочи, нужные любому солдату, даже медику вроде него: печенье, сухофрукты и фляжку для воды, носки, бинты, мазь от мозолей – и так далее. Фрэнк не курил, полагая эту привычку, вопреки расхожему мнению, губительной для здоровья, но позже жалел, что не купил сигареты: солдатам они служили валютой. Поскольку банки были еще открыты, он снял со счетов внушительную сумму. Также он приобрел толстую тетрадь, ручки, чернила и карандаши. Именно в этой тетради, купленной между делом за несколько пенни, он в последующие годы вел хронику событий, стараясь писать так мелко, как только возможно.

Когда он снова вышел на улицу, уже после объявления, он с удивлением обнаружил, что в магазинах успели ввести карточную систему.

В субботу днем невозможно было найти свободное такси или омнибус, и Фрэнк пешком прошелся по городу, который готовился к войне. На крупных вокзалах Чаринг-Кросс и Ватерлоо уже возвели баррикады с колючей проволокой, а к входам приставили солдат и полицию. Похоже, к поездам допускали лишь некоторых гражданских, и возле вокзалов то и дело случались сердитые перебранки и слезные сцены. Но за проволокой Фрэнк увидел огромные толпы солдат, которые ехали из одной части страны в другую. А на вокзале Виктория он заметил, как к станции подъезжает поезд, груженный гигантскими пушками. Лондон, как обычно, стал средоточием всего, распределительным пунктом для всей страны, как и предсказывал Альберт Кук.