Война миров 2. Гибель человечества - Бакстер Стивен. Страница 16

– Пришло ваше время, парни – и девушки! Я знаю, что в основном здесь солдаты из резерва и Фирда, но среди вас есть и гвардейцы, и это большая честь – сражаться бок о бок с такими людьми. А теперь поприветствуйте друг друга, как настоящие британцы – и счастливого пути!

И все, конечно, начали кричать и аплодировать.

А потом Фрэнк, Верити и остальные врачи и медсестры промаршировали через парк вместе с прочими солдатами. Теперь и вслед Фрэнку школьники махали флагами, а девушки посылали воздушные поцелуи. Фрэнку было тридцать восемь лет. То, что он своими глазами видел на войне, ужаснуло его. Как и большинство образованных британцев, теперь он со здоровым цинизмом относился к Марвину, бряцающему оружием, и к милитаризации общества. Но сейчас он чувствовал, что этот момент будет с гордостью вспоминать всю жизнь.

На станции «Бейкер-стрит» они включились в запутанную игру: надо было протиснуться сквозь выходы и турникеты, предназначенные для сравнительно небольшого потока клерков. В метро царил шум и гам – лязгали маневровые локомотивы, визжали свистки, тысячи взволнованных голосов галдели, словно чайки на птичьем базаре, но над всем этим царил дух порядка. Фрэнк говорил, что в какой-то мере четкое, эффективное устройство железных дорог, включая и метро, было лучшим проявлением нашей цивилизации. Во время первой атаки марсиан железные дороги продолжали работать даже после того, когда правительства как такового не стало, – и теперь они снова были важной частью национальной обороны.

Время шло, и Фрэнк уже успел порядком утомиться, когда они наконец погрузились в дополнительный пригородный метропоезд – тот не тронулся, пока не оказался набит битком.

Фрэнк и медсестры-добровольцы, которые сели одними из последних, оказались у самой двери и видели, как мимо проносились станции. Рядом с Фрэнком какой-то солдат распевал похабные песенки и аккомпанировал себе на губной гармошке, а из соседнего вагона временами доносились резкие звуки волынки. Общий настрой был весьма жизнерадостным, хотя в каждом отсеке стоял на страже полицейский.

Вскоре они миновали Хампстед и оказались за городом. Они ехали через Уэмбли и Харроу; поезд не останавливался на промежуточных станциях, но замедлял ход, и местные жители махали солдатам флагами, протягивали им еду, яблоки и даже открытки. Фрэнк смотрел, как из окон высовываются бойцы и стараются схватить бутылки с пивом. А еще дальше, за городом, он увидел марширующие колонны, гаубицы и полевые пушки, которые тянули за собой машины и лошади. Интересно, стали ли реквизировать лошадей у фермеров и трактирщиков, подумал он, – на прошлой войне потребовалось очень много лошадей.

Основной поток стремился к северо-востоку из Лондона, в направлении Мидлсекса и Бакингемшира. Это не осталось без внимания опытных солдат. В поезде звучали самые разнообразные говоры, преимущественно лондонские.

– Я так себе кумекаю: кто-то знает, где они приземлятся на этот раз.

– Ага, какой-то астро… астро… астролог.

– В тот раз они шмякнулись в Суррее, так? Зуб даю, в этот раз попробуют что-то другое, – сказал пожилой мужчина со шрамом.

– Ну и что с того? Были бы тогда большие пушки – сбили бы их на раз-два, а в этот раз уж точно собьем, ежели подберемся.

– Все будет по-другому, вот увидишь. Раз спускаются в другом месте – значит, и все остальное сделают иначе. Разумно звучит, правда же? В тот раз они проиграли – и это послужило им уроком.

– Ха! Даже для наших такое не всегда становится уроком.

За этим последовал смех и непристойные шутки о промахах разных офицеров.

Но человек со шрамом не стал смеяться.

– Если они умные – значит, кой-чему научились. Вот на немцев посмотрите. В семидесятом году они размазали французов, в четырнадцатом наподдали им еще сильнее – и вот снова победили.

На это ни у кого ответа не нашлось.

13. На подходе к Аксбриджу

Поезд остановился в городке Икенхем, не доезжая конечной станции – Аксбриджа, и солдаты вышли.

Фрэнк и Верити во главе своего маленького отряда медиков и медсестер, как пастухи во главе стада, промаршировали по улицам Икенхема и вскоре вышли за его пределы. Вокруг звучали названия частей, прибывших со всех концов страны: четвертый батальон Королевского фузилерного полка, второй батальон Королевского Ливерпульского полка, первый Королевский Шропширский легкий пехотный полк. Там были и дивизионные части, специальные войска со своим снаряжением, артиллерийские батареи; были и саперы – Корпус королевских инженеров. Были также радиокомплекты и кабели для полевого телеграфа, бытовые приспособления вроде армейской хлебопекарни и более необычные предметы – например, секции для понтонных мостов и баллоны разведывательных аэростатов, которые тащили по дорогам лошади или грузовые машины, двигаясь в основном на юго-запад, по направлению к городу.

Верити коснулась руки Фрэнка и указала на солдат на мотоциклах, которые направлялись на запад.

– Разведчики, – сказала она.

– Едут туда, где, по их расчетам, разразится битва.

– Да, понимаю.

Она поежилась, и Фрэнк подумал: она размышляет о том, что эти ребята, вероятно, падут первыми в любом бою – хотя перспектива боя до сих пор казалась нереальной.

Вскоре марширующая колонна распалась, и отряд Фрэнка отвели к полевым госпиталям – палаткам, разбитым в поле. Военный полицейский, который привел их туда, вкратце зачитал с листа распоряжения:

– Располагайтесь. Вам предоставили воду и масляные радиаторы – должны были предоставить. Палатки здесь, койки здесь, инструменты и все такое – вон там. Бинты и запас крови, карболка и хирургические пилы…

Как Фрэнк мог заметить, не все медики в отряде были опытными, и некоторые побледнели при этих словах, которые полицейский смаковал с каким-то извращенным удовольствием.

– Достаточно, капрал, мы поняли.

– Тогда приступайте к делу, – полицейский в последний момент вспомнил, что надо отсалютовать старшему офицеру, и хотел было развернуться и уйти.

– Погодите, – сказал Фрэнк. – И это все?

– О чем вы?

– Мы весь день на ногах.

– А я весь день хожу тут и ору на людей, сэр, и что-то не жалуюсь.

– Мы ели всего раз…

– Полевые кухни там, – он указал в нужную сторону. – Сами определите, кто и когда будет дежурить. Уборная вон там.

Фрэнк снова огляделся: у него было противное чувство, будто он упускает что-то очевидное и сейчас выставит себя дураком.

– Да, но… где нам спать, капрал?

Полицейский взглянул на него и ухмыльнулся.

– Сегодня вам поспать не удастся, капитан. Гром грянет в полночь. Вернее сказать, в полночь с Марса упадет нечто огромное и тяжеленное. После этого у нас будет окно в девятнадцать часов – а вот потом, думаю, мы все будем заслуживать мягкой койки.

В полночь, подумал Фрэнк. Значит, они прилетят в полночь, как и в прошлый раз, – как и предсказывал Фрэнк. Оглядывая юные встревоженные лица, которые его окружали – многие из этих людей тогда были еще детьми, – он старался сдержать собственное внезапное беспокойство. «Окно в девятнадцать часов». Что бы это могло значить?

День уже клонился к вечеру. Поняв, что из капрала больше ничего не вытянешь, Фрэнк быстро отправил Верити, юных медсестер и всех остальных устраивать госпиталь и разбирать инструменты – от всей души надеясь, что производит впечатление человека, знающего, о чем говорит. Затем он пошел искать «кого-нибудь, кто здесь главный», как позже написал в дневнике.

Он набрел на штаб или что-то вроде того: несколько старших офицеров, разложенные на столах карты, телефоны, радиоприемники и телеграфы – и кофеварка. Молодой офицер по фамилии Фэрфилд, подполковник, в конце концов сжалился над ним.

– Простите, доктор… капитан. Дело в том, что мы из кожи вон лезем, чтобы все организовать, а ваши медики-добровольцы не очень-то вписываются в командную структуру.

Подполковнику было под тридцать, лет на десять меньше, чем Фрэнку; у него было безупречное произношение, выдающее в нем выпускника частной школы, и казалось, что все происходящее доставляет ему какое-то мрачное удовольствие.