По воле тирана (СИ) - Бишоп Марина. Страница 29

- Только один знак, - напоследок произнес Ролл. - Всего один.

Лисица взмахнула крыльями, но споткнулась и повалилась на четвереньки. Ульф следовал за ней по пятам, озвучивая попытки своим громыхающим под сводами крепости смехом. Жрец сулил ей вдогонку быструю смерть. Наверное, это сон, она умеет летать, она больше не ребенок, ее крылья развиты. Она помнит, что уже летала. Но отчего сейчас они превратились в бесполезные отростки. Отталкиваясь от проходящих кушинов, Лисица подпрыгивала вверх, но земля возвращала ее назад так же быстро. Рабы приникли к стене, припав к полу приветствуя величественного Жреца.

Она кричала и взывала о помощи, но глухие к ее мольбам подданные сочувственно отворачивались. Но вот у двери в ее спальню кто-то машет рукой, словно призывая идти следом. Ловушка? Есть ли у нее выбор. В спальне есть засов, и если она запрется, может, это охладит пыл взбешенного мужа. Чем же она опять разозлила его?

Это же их замковый капеллан машет ей, как же она может не подчиниться. Он ранее никогда не причинил ей вред, напротив, всегда был добр, даже когда она умоляла его тайно уехать к королю и передать ее послание.

Лисица обернулась, почти выскользнув из рук Жреца, он потянул за рукав, и тот пошел по шву, оставив его с куском материи. Ее платья прохудились, ведь Жрец не покупал ей новых тканей. Лисица подивилась пролетевшей мысли. Еще только шаг, и капеллан принял ее протянутую руку.

Лисица раскрыла глаза. Боль затмила страх. Гнусный обманщик! Капеллан вовсе не спаситель. Он провел ее к самому Нуросу. И тело уже сковано его ядом, а смертный нож вот-вот вырежет бесшумный крик из груди. Горящие огнем глаза прожгли кожу. Жрец оказался верен своей клятве, он обманом заманил ее душу в Горящие земли. Лантана не смиловалась над ее непослушанием, теперь биться ей вечность в агонии под землей.

Зачем Нуросу наручи из сплетенных змей, по перстню на каждом пальце? Наверное, он снял их с убитых шалфейев. Она нисколько не удивилась своему открытию, хотя вряд ли шалфейи носили кольца таких размеров.

Что же медлит это чудовище? Наслаждается последней каплей ее жизни? Она хотела озвучить свои доводы, но слепленные губы не дали сорваться и стону. Добей меня, кричал ее разум, а тело молило о вечном покое. От бессилия по щеке поползла кровавая слеза.

Ролл отпрянул, не веря собственным глазам. Марава свидетель, она открыла глаза. Она отозвалась на его просьбу.

Он быстро убрал нож и наклонился над шалфейей. Но слабость вновь унесла ее прочь, обратно в небытие.

Так больно! Это душа мечется между телом. Наслаждение Нуросу. О, Великая Лантана, почему ты не взяла меня? Чем я прогневила тебя? Я следовала твоим молчаливым повелениям всю жизнь. Чтила отца и... Конечно, я старалась, как могла, твое око все видит, я жила и подчинялась супругу своему.

Ролл всего в несколько размашистых шагов преодолел лестницу и вытащил из-за стола уже полупьяного Колта

- Эвель, Хоут, мне нужна ваша помощь.

Хоут старательно плел косички на своей бороде, половина их которых уже искупались в вишневой настойке, а Эвель тискал уже не юную каменщицу. Воины не поленились обсмеять его - молодой фарлал предпочитал старух. Но как тактично заметил Эвель, каменщикам трудно определить истинный возраст, единственный признак входа в зрелую пору - это зеленеющая кожа у корней волос. Как рабов, шалфейи их ценили в первую очередь за необычайную способность к рукоделию. Фарлалы предпочитали оплачивать их труд.

Как бы им обоим ни хотелось внимать приказу господина, они поплелись за Роллом, прихватив с собой по кувшину с вишневой настойкой. Сначала непривычный напиток шалфейев не пришелся по вкусу многим, но поняв, что лель - непозволительная роскошь в этих краях, они все же оценили его прелесть, намного быстрее превращающего мозги в кашу.

Колт отряхнул свой плащ от крошек и, бормоча под нос проклятия, поплелся за Роллом.

Кто-то поднял кубок вдогонку Роланду, прославляя его легендарный боевой дух. Вслед посыпались лестные поэтические куплеты, сопровождаемые стуком рукоятей ножей и кубков об стол.

- Мы должны отнести ее в лес и передать Мараве.

Эвель мгновенно протрезвел и показал пальцем на шалфейю. - Что это?

- Так выглядит безумие Ролла, - съязвил Хоут, затянув последнюю косу. - И, по-моему, оно заразно.

- Я не собираюсь участвовать в этом спектакле, - заявил Колт, поворачиваясь к выходу, но его придержал ровный голос Роланда.

- Не спеши, лекарь. Ты же не пойдешь против воли своего строна?

- Ого! Пожалуй, я вернусь в зал. Неохота подцепить птичью лихорадку. Я только начал наслаждаться жизнью. А "это" на постели выглядит так, как будто знакомо с болезнью не понаслышке.

Порыв Эвеля придержал Хоут, за что Ролл беззвучно поблагодарил его.

- Ты ослеп, Кроха. Не может отличить язвы от ран?

- Откуда мне знать, как они выглядят на их телах?

Эвель на всякий случай продвинулся ближе к двери, готовый в любую секунду исчезнуть в коридоре.

- Это кощунство, Ролл, только воины и достойнейшие из нашей расы могут воспользоваться привилегией и пройти ритуал! Если вы меня вовлечете в этот фарс, я незамедлительно сообщу Ордену Хранителей.

Хоут вскинул меч и выставил его перед лекарем.

- Неплохая идея, Колт, скажи нашему походному Хранителю, что он также обязан присоединиться к нам.

- Пусть идет, Хоут.

Колт не заставил себя долго ждать и негодуя выбежал из спальни.

Ролл отпустил Эвеля подготовить протавров и раздобыть подходящую телегу, чтобы поездка в ближайший лес не доставила шалфейе дополнительного дискомфорта. То, что она без сознания, значительно облегчало задачу.

Ролл оставил Хоута в спальне, а сам спустился вниз. Ему необходимо приготовить ритуальное питье. На поясе в небольшой суме были припасены высушенные растения и крошечные ягоды, растущие только в галереях, на самых нижних и глубоких подземных колодцах. Они собирают в себя ядовитые испарения, и поэтому в неправильной дозировке смерть станет быстрым избавлением от лихорадки. Завершив смешивать ингридиенты, он залил их водой, превратил в кашицу, слил в сосуд и закупорил комком сена.

К счастью, Эвель быстро нашел телегу, и шалфейя благополучно была уложена на несколько покрывал, позаимствованных из спальни. Ролл предварительно набросил на ее неприкрытое тело свой шерстяной плащ. Перед тем как сесть на Рута, он убедился, что шалфейя все еще дышит.

Несмотря на предупреждение, Колт не появился - ни один, ни с Хранителем. Но воин не хотел медлить. Хоута и Эвеля будет вполне достаточно, чтобы призвать Мараву и попросить ее помочь в исцелении умирающей. Хоть Ролл и не был убежден в правильности своих намерений, но желание награды и предсказания старого фарлала возвращали ему тающую уверенность.

Ночь сгустилась над землями шалфейев, движение в лесу замерло, изредка затишье нарушали крики потревоженных скрипом телеги животных. Молодой Эвель, недовольный тем, как грубо прервали его заслуженный отдых, хранил мрачное молчание. Ему досталась нелегкая задача тянуть на своем протавре повозку. Благодаря своему росту ему поручили провести телегу через узкие ворота. Ролл и Хоут кое-как нашли незаваленные проходы. Небольшой отряд, оставшийся снаружи, передал им протавров.

- Как далеко ты хочешь завести нас? - спросил Хоут, сделав очередной глоток из меха, наполненного хмельным напитком шалфейев.

Они мотались по лесу до самой темени. Благо ночь выдалась теплой, иначе им грозило окоченение, и изрядная порция вишневой настойки вряд ли помогла бы согреться. Весенние ночи бывают морозными, как зимой.

-Я, конечно, не хочу сказать, что мне это...не нравится, - Хоут пьяно гоготнул, почти полностью навалившись на мощную шею животного. - Но это...все это навевает некоторые мысли. Ну ты ведь брат мне, я не могу оставить тебя одного даже с такой дурацкой затеей. Ничего, когда мы вернемся, я лично прослежу за тем, чтобы лекарь испытал на себе все тяготы своих слабительных, которыми он пичкал нас каждый раз, когда раскалывалась голова.