Моя пятнадцатая сказка (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 53

А мы сидели, забившись, между цветов в цветнике. Даже слышали, как спустя время кто-то из полиции стучал по почтовому ящику и звал хозяев выйти. Старушачий голос из-за двери проворчал, что к якудза не выйдут. И вообще, зять главы полиции — чей-то там троюродный родственник из приятелей семьи. За выкуп похищать их бессмысленно, но вот проблем любому можно огрести.

Полицейский вздохнул. И пообещал вернуться днем. С местным участковым. Чтоб спокойно расспросить хозяев, как свидетелей. Те притихли в доме и более не отвечали. Полиция спустя какое-то время уехала. Нас не заметили. Мы молчали, напрягшись. Синдзиро держал меня, зажав между колен, и прикрывая мне на всякий случай рот.

Еще только светлеть начало, как он опять вскочил, рванул меня к себе, перелетая со мною через забор. Кажется, он в армии служил. Или учился каким-то единоборствам. Столько ловкости у него! И, может, он одним лишь взглядом запугал ту жуткую Кику? Ведь вроде настоящие бойцы умеют смотреть на других таким взглядом, от которого слабые духом трусливо убегают или сдаются, а сильные — вежливо уступаю дорогу возможному сопернику? Ведь как-то же он заставил их уйти? И меня все время держал за собой, чтоб те двое, странная пара из злой девочки и добросердечного парня, лица моего не увидели и не запомнили.

Синдзиро шумно вдохнул воздух. И уволок меня в сторону старого синтоистского святилища. И продержал там, у веревки для молитв, стоя на коленях, часа два или три. Я послушно изображала вместе с ним процесс взывания к божествам. И напряженно слушала, как звучали сирены полицейских машин в городе.

Рассвело. Вроде бы полицейские уже разъехались. А, нет, кричали женщины, увидевшие кровь убитых якудз на дороге. Наверное, в магазин вышли. И даже голос моего отца слышала, сонный. Живой! Папа живой! Какое счастье!

Рука друга легла мне на плечо. Пальцы крепко сжались — и поверх пяти саднящих ранок от его ногтей появились еще пять. Как будто у него не ногти, а когти!

— Чтобы бабушка наша поправилась, мы должны много молиться, — сказал мне молодой мужчина строго, — Я тебе сразу не сказал, Еко, но мне врач сказал — главный, заметь — что ее состояние сейчас критическое. Мы должны вымолить у богов помощь. Будем сидеть здесь, пока нам не позвонят из больницы.

И я притихла, подчиняясь его настоятельному совету. Да, лучше притвориться чужими. Будто мы пришли в храм молиться. Будто давно молимся.

Кажется, отца расспрашивали, видел ли он что? А папа сонно отвечал, что надрался, спал крепко, ничего вообще не слышал.

Он… слышал наш разговор с Кику или нет? Ведь стреляли и ругались рядом с ним! Почти возле него? Хотя… даже если бы слышал и испуганно притворялся спящим, в надежде, что обойдется, он бы, услышав о девочке и разборках, мог бы умолчать о нас, чтобы скрыть. Ему самому ни к чему связываться с той маленькой бессердечной убийцей.

Кажется, Кику и сама была из какого-то клана якудз. Может даже у нее у самой кого-то убили. Но вот ее спутник… он как будто был обыкновенным. Но что он забыл рядом с нею? Он-то пытался выпросить у нее пощадить хотя бы меня. Он, молодой мужчина. А она, девочка чуть старше меня, убить меня собиралась! Ж-жуткая! Но почему они ходят двое? А впрочем, меня это не должно волновать. Я лучше вознесу хвалу богам за то, что в перестрелке не зацепило моего отца! И… и, пожалуй, поблагодарю богов за то, что рядом со мной оказался Синдзиро. Он смог сохранить мою жизнь этой ночью. Сама бы я металась и наделала бы глупостей. И Кику бы меня спокойно застрелила, не заступись он за меня. Но… что он сделал?.. Почему сама Кику его вдруг испугалась, хотя и ненадолго? Она очень смелая. И беспощадная. Но даже она на какой-то миг испугалась моего защитника. Почему?.. А впрочем, сначала поблагодарю богов. Потом разыграю молитвы за бабушку. Синдзиро никуда не торопится. Видимо, нам молиться в храме — лучшее решение, по его мнению.

Впрочем, я оторвалась от искренних молитв еще на сколько-то минут. Слушая голос Сатоси-сан и двух других сонных мужчин, видимо, других выпивох. Они не сразу смогли прочухаться и не сразу поняли, что их тут едва не убили всех, пока они лежали в пьяном забытьи. Потом журналисты приехали. Торопливая, занудно въедливая речь. Мда, папу и двух его собратьев по несчастью… а, нет, по счастью, ведь смерть их чудом обошла стороной. В общем, их еще долго пытали журналисты и наш участковый полицейский.

Я оглянулась на Синдзиро. Он мне ободряюще улыбнулся и легонько по плечу похлопал. Я успела заметить, что ногти у него были странно подстрижены. Не круглые, а треугольные концы. Острые.

Потом мой друг приветливо приветствовал молодую мико, вышедшую их рама. Она напряженно оглядывалась, вслушивалась. Наверное, слышала перестрелку, но пыталась отсидеться в храме. Каннуси чуть погодя пришел, из дома, бледный. Что-то уже говорили по радио про ночную перестрелку в Киото. И списали все на разборки между двумя кланами якудз. А, пожалуй, так и было. Хотя Кику и была одна, да еще и в компании робеющего парня, явно ненавидящего убивать и, может, смирившегося с оружием только в критичных ситуациях, только ради спасения жизни, однако же характер у нее был решительный и смелый. Девочка-воительница.

Потом мы часа два гуляли с Синдзиро в другом районе города. Он выбирал направление, почему-то шумно принюхавшись, прежде чем решить, на какую дорогу у развилки ступить. И мы ходили. Я едва стояла. Но он решил, что так лучше. И я послушалась. Все-таки, это он помог мне пережить эту страшную ночь. Хотя я бы не видела этих ужасов, если бы не загулялась до темноты и не упрямилась, желая остаться возле отца, оставшегося в беспамятстве. Но так бы я и не поняла, в какой опасности он был. Так бы сидела дома и злилась, что он столько пьет и совсем забыл про меня. А так я знала, что он сам чудом выжил.

Я… я и папу сегодня могла потерять. Вдруг бы Кику всех спящих пьяных безжалостно застрелила, на всякий случай, не вмешайся бы мы с Синдзиро?! Но мы вмешались. И папа, и те двое сумели выжить. Нет, может, и к лучшему, что мы там были с моим другом. Только… я больше папу на ночь глядя никуда не отпущу! Или пусть мне смс шлет с отчетами, где завис с собутыльниками, чтобы я точно знала, что живой. Мамы нет, так хоть я буду его контролировать и оберегать.

Синдзиро купил нам мороженного, большого, со вкусом зеленого чая, и по бутылке напитка из сока и мякоти алоэ. Не то, чтобы у меня был аппетит после случившегося, тем более мы недавно мороженного жутко переели с ним и нашим участковым. Но маскировка — дело священное. Так что я торопливо трескала мороженное, изображая радость. Синдзиро, видимо, сообразил, но довольно похлопал меня по плечу, целому. Мол, молодец, держишься.

А потом вдруг мы шли, шли… и увидели бредущего нам навстречу папу. Сумку он свою потерял где-то. Бледный, волосы всклокочены. Еще и озирался с мукой на лице, будто что-то важное потерял.

— Видимо, домой заходил, — шепнул мне мой друг.

А, да, папа мог забежать домой перед работой, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Но дома никого не было. Значит, он теперь бегает по улицам, отчаявшийся, и меня ищет.

А увидев нас, папа радостно улыбнулся. Правда, взгляд его, обежавший меня и, видимо, крови на моей одежде не увидевший, скользнул к моему спутнику. И застрял на его лице. У папы стало такое лицо, будто он увидел призрака.

Синдзиро медленно подошел к моему отцу — и я медленно шла с ним рядом — и, встав шагах в шести, вдруг произнес:

— Оо, Такэда Кин! Давно не виделись.

— С… Синдзиро… — отчаянно выдохнул мой отец.

Так… они знакомы?!

Они долго и мрачно смотрели друг другу в глаза. Эх, кажется, они не ладят.

— Почему Сеоко с тобой? — сердито спросил мой папа, схватив меня за плечо и рванув к себе.

Я вскрикнула — он по ране попал. От ногтей Синдзиро.

Отец убрал руку, посмотрел на десять дырок на моей кофте. А, нет, все-таки на моем плече ткань присохла к коже от высохшей крови.

— Ты! — выдохнул мой родитель с ненавистью, ступая между нами, — Что ты сделал с моей дочерью?!