Свингеры (СИ) - Резник Юлия. Страница 39
— Удачи…
Удачи, в чем бы она ни заключалась! Даже если в этом человеке, стоящем рядом. Человеке, который, наверное, не стоил любви этой девочки. А ведь она любила… И простила, после всего. И поехала следом, хотя никто в это не верил. Даже Жорин. Мужики вообще любители навешивать ярлыки.
— Не просри свое счастье, Волков, — бросила напоследок и, не оглядываясь больше, потопала прочь. Он не извинился. Но я и не ждала извинений…
Родной город встречал меня дождем и страшной духотой. Дело шло к сентябрю, а жара спадать и не думала. Я взяла такси и поехала домой. А там достала из корзины все отправленные в неё письма, налила себе бокал вина и принялась их перечитывать… Знаете, Тимур был довольно искусным оратором в том, что касалось бизнеса, и полным чурбаном в личном. Но эти письма… Эти письма, господи… Нет, в них не было ничего такого, никаких признаний в любви или униженных извинений. Тим писал о другом. Он делился со мной своими воспоминаниями. И все они, так или иначе, были обо мне. Про меня… Я никогда не сомневалась в его любви. Даже в самые страшные моменты жизни не сомневалась. Но лишь читая эти письма, я поняла, чем на самом деле была эта любовь для Тимура.
Всем… Она была для него всем.
В ту ночь я не ложилась спать, и когда Алмазов привез сыновей, наверное, выглядела как жертва кораблекрушения. Но мне уже было плевать. Я открыла дверь, недовольные мальчики проскользнули в квартиру, даже меня не поцеловав. Тимур стоял на лестничной клетке.
— Зайдешь?
Раньше я этого ему не предлагала. Возможно, в тот момент мне удалось его удивить.
— Можно…
— Проходи в кухню. Я кофе как раз сварила.
Тим и прошел… Его взгляд задержался на грязных чашках, стоящих в раковине, и лептопе, брошенном прямо на обеденном столе.
— Работала?
— Нет. Читала твои письма… — я принялась суетиться. Открыла шкафчики, достала пакет с зернами, молоко…
— А что же, не нашла занятия получше? Куда только Лёня смотрит…
Пакет выпал из рук. Я дёрнулась его поймать и неловко ударилась об угол.
— У нас с Лёней ничего не вышло, Тимур.
— Что так? Хороший парень. В Италию, вон, возит…
— Хороший. Ты прав. Но не для меня.
Я растерла ушибленную макушку, повернулась к Тиму и впервые за долгое-долгое время нашла в себе силы посмотреть на него прямо. Глаза в глаза.
— Спроси меня, Тим… Что самое страшное, что может со мной случиться… Сейчас, после всего, что мне довелось пережить, понять и осмыслить? После того, как я научилась… да-да, научилась жить без тебя… Спроси меня, Тим…
— И что же это? — просипел Алмазов, дернувшись всем телом ко мне, но в последний момент остановившись.
— Любовь к тебе, глупый. Все еще любовь к тебе…
Три года спустя
— Привет…
— Привет!
— Что-то ты поздно, — зевнула я и, отложив в сторону книгу, внимательно уставилась на мужа.
— Так ведь сдавался, Кать…
— И как все прошло?
— Нормально. Даже акт приемки подписали. Только устал так, что сил нет. — Тим отбросил в сторону пиджак и, как был, в одежде, завалился на кровать. Поцеловал, жарко, влажно, сжал в руках грудь.
— А говоришь, устал, — прошептала я, всем телом об него потираясь.
— Ну, для тебя силы еще остались… А для Ники… Сейчас немного отдохну и пойду поцелую ее сладкую попку.
Я улыбнулась, пряча лицо в подушке.
— Посмотрим, что бы ты запел, если бы тебе пришлось сменить ей памперс.
— Эй! Я это делал уже несколько раз!
— Это было до того, как мы ввели в ее прикорм брокколи.
Тимур тихонько рассмеялся. Его хриплый смех прошелся по моей коже и свернулся в животе мягким теплым комком. Сильные руки прижали меня к груди, родной аромат заполонил легкие. И чертовы гормоны, которые скакали во мне всю беременность и уже почти шесть месяцев после, снова сыграли со мной злую шутку.
— Ты опять плачешь? — понимающе вздохнул Алмазов.
— Совсем чуть-чуть, — всхлипнула я. — Да не смотри ты на меня так! Это от счастья.
— Правда? — шепнул Тимур, тревожно вглядываясь в мои глаза.
— Угу…
— Ты же знаешь, что я люблю тебя?
— Знаю!
— И-и-и…
— Тоже тебя люблю…
— Навсегда?
— Навсегда!
— Покажи мне, Белоснежка, я целый день об этом мечтал.