Чаганов: Москва-37 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович. Страница 55
Терпеливо выслушиваю каждого, пытаюсь понять что у кого на душе – мне работать с ними. В этом сверхсекретном деле люди-главное. За каждого отвечаю головой. На это уходит пара часов.
– Ваня, – беру под локоть Русакова и отвожу его в сторонку. – давай попробуем пару ключей…
Подхожу к сейфу и достаю несколько листков из папки, полученной в Разведупре, только радиограммы из немецкого посольства за последний месяц.
– Катя! – Подзывает он оператора печатающей машинки. (Я вздрагиваю). – набей ленты. Девушка, чем-то похожая на мою Катю, садится за пульт станции подготовки перфолент и деловито стучит по клавишам. В такт им чёрная целлулоидная лента «Кодак» вздрагивает и шагает наружу из щели пузатого перфоратора. Ваня на наборном поле при помощи коротких перемычек коммутирует гнёзда «виртуальных роторов» в соответствии с проверяемым ключом.
Через пять минут перед мной ложатся распечатки дешифрованного текста первого ключа, ещё через такое же время – распечатки второго. Рядом со мной за столом сидит другая девушка – Соня, маленькая и худенькая, знает немецкий. Мы уже пару раз с ней работали вместе на дешифровке.
«Белиберда. Мимо… Неужели пустышку тянем? Бросить»?
Но давняя привычка доводить все дела до конца берёт верх.
– Ваня, давай попробуем зацеп перенести с последней позиции в первую… Роторы «Энигма» устроены таким образом, что когда первый ротор, пройдя все двадцать шесть позизий делает полный оборот, его концевой зацеп поворачивает второй ротор на один шаг. Когда второй ротор сделает полный оборот – на один шаг повернётся третий. И так далее…
– Лучше сразу на одиннадцатую, – забавно картавит она, подсовывая мне распечатку. – вот посмотрите, Алексей Сергеевич, в этом сообщении, вот этот кусок: мусор, затем – «… в ответ на…» и снова мусор. То есть, первый мусор – намеренный, чтобы осмысленный текст начинался не сразу в сообщении, а второй – из-за того, что зацеп сработал не на букве «Z», а на «K»…
– Соня, да вы, прелесть… (лицо девушки стало пунцовым) какая, умница!
«Аккуратнее надо подбирать слова, они в это время ещё чего то значат. Коммутацией перемычек теперь не обойтись».
Будто подслушав мои мысли, Русаков бежит к шкафу, где лежат чертежи и схемы РВМ и из его недр на свет появляется чертёж-«синька»: тёмно-синий фон принципиальной схемы украшен хитросплетением светло-голубые линий-проводов и условных знаков.
– Коля, вот этот провод перекинь с первого контакта на третий. – Слышится его команда.
Ребята забегали: кто-то бросился нагревать паяльник, кто-то искать провод на месте. Через полчаса на столе перед Соней оказалась распечатка с расшифровкой, которая была переведена, пронумерована и подшита в тоненькую пока папочку.
– Ребята, не расхолаживаемся! – Звучит голос руководителя отделения. – Теперь зная ключ сообщения, ищем установки дня. (Соне). Сколько всего сообщений в этот день было?
– Четыре.
«Э нет, ребята, даже зная установки дня, дешифровать оставшиеся три сообщения без ключа быстро не удастся».
– Ваня, – подываю Русакова к себе. – ты лучше раздели ребят по пятёркам, итого – четыре смены по шесть часов.
Тот согласно кивает, а я, расписавшись у Сони, с папочкой под мышкой иду к себе, поразмыслить над текстом. Едва закрываю за собой дверь кабинета, как раздаётся звонок «вертушки».
– Алексей, – узнаю голос Кирова. – сейчас к тебе подъедет товарищ Берзин. Надо ему помочь, это по твоей части.
– Понял, я на месте. Жду. – Исключать возможность прослушки нельзя, поэтому стараемся обходиться без лишних подробностей.
Не успел положить трубку, как звонок по внутреннему телефону с проходной.
– Товарищ Чаганов, к вам посетитель.
Ян Карлович, бодрый и чисто выбритый, как только мы оказались наедине у меня, без слов протягивает «пятачок».
«Понятно, не работает, надо починить. Но посылать с этим целого начальника Разведупра – это перебор»…
Так же без слов достаю из ящика стола инструменты и осторожно открываю эбонитовую крышку. В нос бьёт резкий запах. Стеклянная колбочка – вдребезги, электролит растёкся по коробочке, залив туннельный диод и разъев подходящий к нему контакт…
– Быстро надо исправить, – Берзин, склонившийся над моим столом морщит нос. – через полчаса «шайба» должна быть на месте.
– Это невозможно – вздыхаю я. – вот эта пуговка (показываю на диод) вышла из строя. Её надо заменить, но запасных нет (точно знаю).
Расстроенный Берзин проводит ладонью назад, убирая со лба свои жёсткие волосы.
– Придумай что-нибудь, Алексей, – с чувством говорит он. – наиважнейшая операция срывается.
«Придумай… ну что тут придумаешь»?
– Пойдём погуляем. – Прячу папку в сейф и беру посетителя под руку.
– Собрались кого-то слушать? – Спрашиваю когда оказываемся на воздухе. (Начальник Разведупра кивает головой).
– Думали подкладывать «пятачок» на место или кто-то будет его на себе носить? – Пытаюсь понять задачу.
– Носить. – Неохотно буркнул Берзин.
– Не до конца ему доверяешь? – (Мой собеседник снова кивает).
– Так не говори ему, что «пятачок» не фурычит. Твой агент всё равно отчёт писать будет, поостережётся врать. А ещё намекни своему человеку, что не один он там будет с пятачком…
– А и правда, – заливается смехом Берзин. – у тебя, Алексей ещё такая коробочка найдётся?
– Для хорошего человека… – развожу руки в стороны и сразу подсекаю. – Как, кстати, там моя «крестница»?
– Машенька? – Покупается он.
«Та-а-к, Машенька значит»…
– Золотая. Эта она подсказала, ну с этим, с «пятачком» и ещё… – Замялся начальник Разведупра и после паузы выпалил. – Алексей, отпусти её ко мне.
Тут пришла моя очередь задуматься, молча прошагали до столовой.
«А как же медицина, лекарства»?
– Встретиться мне с ней надо, поговорить. Пусть приезжает. – Недовольно отвожу глаза в сторону.
– Сегодня никак не сможет и завтра тоже… – начинает оправдываться Берзин. – сам знаешь какие дела сейчас творятся.
«Знать – не знаю, но догадываюсь. Похоже, руководство готовится вскрывать этот гнойник в ЦК и НКВД. Поэтому армию и Разведупр привлекли, нет доверия Ежову». Неопределённо машу рукой.
– Ладно, идём наверх за пятачками…
Снова раскрываю папку с радиоперехватами, решил пока не грузить этим никого. В этот момент зазвонил аппарат ВЧ.
– Чаганов слушает.
– Товарищ Чаганов, здесь лейтенант госбезопасности Курбаткин, помощник секретаря парткома нашего управления.
– Здравствуйте, Пётр Николаевич.
– Вы знаете моё имя-отчество… – Лейтенант на том конце провода явно польщён.
«А что, мне не трудно запоминать, сказать твой номер телефона»?
– … так вот, товарищ Чаганов, – спохватывается он не дождавшись ответа. – ваше время в почётном карауле с одиннадцати тридцати до полудня двадцать третьего июня в Центральном клубе сотрудников НКВД, вы же понесёте гроб…
– Какой гроб? – У меня вытянулось лицо.
– Гроб товарища Ежова, конечно. – Лейтенант не выказывает никакого удивления. «Мама дорогая, пока я томился в темнице сырой у них тут на воле»…
– Место похорон? – Стараюсь скрыть свою растерянность за официальным тоном. – Наводевичье кладбище, рядом с могилой жены… «А в остальном прекрасная маркиза… Кандидата в члены Политбюро хоронят на Новодевичьем кладбище! Геню то за что? Интересно, пока меня не было Лубянка не сгорела? Ну дела, а предупредить – язык отсохнет»?…
– Понял, буду.
Глава 10
Москва, улица Грановского дом 5.
Квартира Розенгольца.
21 июня 1937 года. 21:00
– Михаил Петрович, милости прошу. – Улыбается Аркадий Розенгольц, нарком внешней и внутренней торговли, высокий поджарый мужчина лет пятидесяти с усами-щёточкой и приглашает гостя в просторную прихожую. – прошу в гостиную, я сегодня один на хозяйстве: жена с дочерью на даче.