Наглый (СИ) - Хитрикова Нина Михайловна. Страница 5

— Юлия Сергеевна, разговор пойдет об 11 «б». — Меня прошиб холодный пот. — Как вы знаете, классный руководитель у них Ирина Владимировна. Так вот, случилось несчастье. Ирина Владимировна сломала ногу и теперь пару месяцев не сможет работать. Вы единственная, у кого нет классного руководства. Поэтому мы с Евгением Андреевичем посовещались и решили назначить вас временным классным руководителем 11 «б».

Ее слова доходят до меня не сразу. Они звучат глухо, словно сквозь толщу воды, и я никак не могу их разобрать.

— К-классным руководителем?

— Да.

— Меня? — Все еще не могу поверить в услышанное.

— Да. Юлия Сергеевна, учтите, что отказ не принимается — кроме вас больше некого назначить. Работа не сложная, ребят вы всех знаете, они вас любят. И потом, это же неплохая прибавка к зарплате. Одни плюсы. Санкт-Петербург прекрасный город! Я, признаться, вам даже завидую.

Я сидела все еще оглушенная новостью и тем, что меня никто не выгоняет с позором.

— Санкт-Петербург?

— Юлия Сергеевна, вы не выспались? Что вы все время переспрашиваете?

— Я не пойму, причем здесь мое классное руководство и Санкт-Петербург?

— Вы что же не в курсе? 11 «б» едет на экскурсию в северную столицу на неделю. Вы соответственно тоже, как новый классный руководитель. Подробности поездки у Светланы Петровны. И еще зайдите к Виктории подпишите приказ.

Ангелина Петровна взяла крайнюю стопку документов и придвинула к себе, погружаясь в чтение. Я встала и быстро вышла из кабинета, двинулась к учительской за журналом. У самой двери меня застал звонок на урок. Взяла журнал с ключами и пошла к своему кабинету, по пути все еще осознавая ситуацию. Первое — меня не увольняют. Это просто замечательно.

А вот второе… второе — это просто катастрофа.

Весь первый урок меня штормило от радости до отчаяния, и обратно. На втором радость победила, а к последнему я так устала, что чувствовала себя пропущенной через мясорубку.

Выхожу из школы, думая, какое счастье, что не встретила за весь день Гордеева, и усмехаюсь тихонько про себя. Нервное.

Дома понимаю, что ужасно голодна, и ела последний раз вчера — у подруги дома. В голове непривычно пусто. Также пусто, как и в холодильнике, как и в шкафчике над мойкой, где я обычно храню крупы в красивых стеклянных баночках. И в кошельке последняя сотка и маленькая горсть мелочи. Проживу как-нибудь до конца недели. В крайнем случае поеду к родителям, они точно не оставят единственного ребенка голодным. Спасибо, хоть кофе есть — большая удача. А еще плитка темного молочного шоколада, которую кто-то тайком оставил на моем столе.

Устраиваюсь с чашкой кофе в плетенном кресле на балконе и любуюсь ранней осенью за окном. Еще по-летнему тепло и я с наслаждением подставляю лицо вечернему солнцу, постепенно оттаивая, как и шоколад на языке. Меня отпустило напряжение, и я могу спокойно — в тишине — все обдумать. А, собственно, выбор у меня не велик — жить и работать, как раньше, и забыть, вычеркнуть из памяти эту субботу. Вот так просто. Ничего не было и никогда больше не будет.

Но уже утром, словно в насмешку или чтобы проверить насколько крепко мое решение, судьба сталкивает меня с Гордеевым. Буквально. У входа в школу. От столкновения не удерживаюсь на каблуках и чуть не падаю назад, но руки Максима меня ловят и прижимают к себе.

— Осторожнее, Юлия Сергеевна! — его дыхание щекочет щеку, а пальцы еще крепче обхватывают талию. От него приятно пахнет свежестью, а еще юностью и, совершенно точно, дерзостью.

Я упираюсь в его плечи руками и отступаю на шаг, а потом быстро ухожу. Знаю, он смотрит мне вслед, и чувствую этот взгляд на протяжении всего урока, а затем и на классном часе. Чувствую кожей, всеми нервными клетками и окончаниями — он словно касается меня на расстоянии, мне даже хочется стереть эти невесомые прикосновения.

Как только классный час завершен, я тороплюсь выйти вместе со всеми учениками и закрыть кабинет. Максим идет самым последним и задерживается в проходе, снова прожигая меня своими невозможно-синими глазами, а на губах у него усмешка. Знает, гаденыш, что я хочу побыстрее уйти, и намеренно медлит.

— Гордеев, если не хочешь остаться запертым в кабинете, выходи побыстрее. — Я демонстративно вставляю ключ в замок. — У меня еще много дел, поторопись. — В моем голосе лёд и недовольство.

— Конечно, Юлия Сергеевна. Все, что пожелаете. — Нотки издевки явно проступают в его голосе, когда он все же выходит и равняется со мной у двери. — В любое время. — Уже едва различимо шепотом.

Негодование вспыхивает во мне мгновенно, прямо сейчас мне хочется придушить паршивца, но я сдерживаюсь. Спокойно закрываю кабинет и иду в сторону учительской, снова чувствуя на себе тяжелый взгляд.

Оказавшись дома, вижу снова входящее сообщение в вк:

«Как жаль, что классный час только раз в неделю…»

Снова Максим. Рука зависает над кнопкой заблокировать, но так и не делает этого. Строчка, подсвеченная голубым, так и остается нетронутой. Мне даже становится интересно, что он будет писать дальше. Другие ученики мне не пишут, а если и пишут, то в основном поздравляют с днем учителя или с днем рождения. Несколько дней он писал всякие пустяки вроде «как дела?», «как настроение?», и даже что-то банально-ванильное «люблю осень, она цвета твоих волос», пока в одно воскресное утро не прислал: «Хорошая погода. Может, встретимся?» я так и застываю с недонесенной до рта початой кружкой зеленого чая с земляникой. Осторожно ставлю ее на стол, чтобы не обжечься ненароком, и уже абсолютно не сомневаясь, добавляю этого маленького наглеца в черный список.

Глава 6

Раннее утро выдалось достаточно свежим. В это время осени город обычно окутан туманами, и я часто представляю, что нахожусь в Лондоне (эх, когда-нибудь я туда все же поеду!) — все такое же серое, таинственное и призрачное. Вот и сейчас на улице густой сизый туман. Школьный двор выглядит унылым и пустым, освещенный лишь тусклым светом одинокого фонаря, который в туманной дымке кажется смазанным, словно краска на холсте. Так тихо, что звук моих каблуков и скрип колесиков чемодана об асфальт разносится по всей территории двора гулким эхом. На губах стынет облако пара, по телу пробегает дрожь, а руки зябнут без перчаток, забытых в спешке дома, поэтому я прячу руки в карманы. Дурацкая привычка приходить раньше.

Рассекая тьму и клубы тумана светом фар и тихо урча, как большой ленивый кот, во двор въехал автобус. Через пару мгновений после остановки дверь с протяжным глухим звуком открылась, и из нее показался мужчина средних лет. Он предложил пройти внутрь и не мерзнуть, пока будем ждать детей. Я решила дожидаться их снаружи, только чемодан передала водителю.

Вскоре школьный двор стал заполняться одиннадцатиклассниками, и через двадцать минут почти весь класс уже был внутри автобуса. Не было только Королькова и Гордеева. Выждав еще пять минут, позвонила Королькову, но он к этому моменту уже подходил к школе. А чтобы позвонить Гордееву мне пришлось собрать все свои силы и наступить на горло своим иррациональным страхам. Смешно, но я боюсь мальчишку на десять лет младше себя. А точнее, боюсь своей реакции на него. Это неправильно — думать о нем, как о (желанном) мужчине. И для меня маленькая победа — набрать одиннадцать цифр и нажать кнопку вызова.

Гордеев долго не отвечал. И спустя восемь долгих гудков, все же взял трубку.

— Да? — Голос хриплый и сонный, такой, что мурашки бегут вдоль позвоночника и голова кругом.

— Максим, это…

— Юлия Сергеевна, доброе утро. Вы по мне соскучились? Я по вам — ужасно. — Издевается.

— Да, Максим, всем классом и в добавок с водителем автобуса. — Беру себя в руки и начинаю отчитывать нерадивого ученика. — Или ты решил в последний момент не лететь в Санкт-Петербург? Тогда, никаких проблем, можешь не торопиться, мы прекрасно…

— Я полечу. Обязательно. А в аэропорт приеду сам — не маленький. К посадке успею, не переживайте.