Рассказы о старых книгах (Поиски, находки, загадки) - Анушкин Александр Иванович. Страница 2
И когда теперь, занимаясь в этом прекрасном и богатейшем книгохранилище, вы раскрываете какое-то издание XVI или XVII века и читаете на обороте переплета надпись «Из библиотеки Ивана Прокофьевича Каратаева», то невольно проникаетесь уважением к памяти человека, для которого любовь к книге оказалась выше меркантильных интересов своего сословия.
О себе Каратаев рассказывал так: «Любовь к старопечатным нашим книгам у меня развилась очень рано; я всегда старался приобретать книги, прельщавшие меня своим старинным шрифтом и старинными гравюрами, сделавшись юношей, я стал с жадностью их отыскивать и покупать книги уже гораздо более старинные. Будучи 19 лет, я стал уже владельцем довольно порядочного собрания».
Изучение литературы, связь со знатоками старопечатных книг укрепили страсть к поискам редких изданий.
«Я совершал поездки по России и осмотрел со всевозможным старанием и аккуратностью многие библиотеки», — писал Иван Прокофьевич Каратаев в своем предисловии к «Описанию славяно-русских книг» в 1878 г.
Из поисков возникло стремление к изучению старопечатных книг, а затем к их описанию Собиратель стал исследователем, автором ряда библиографических трудов, не потерявших своего научного значения и до сих пор.
Нельзя умолчать и о другом купце — В. С. Сопикове. Около 20 лет занимался он книжной торговлей, собирал и изучал книги, а потом, оставив торговые дела, поступил на службу в Публичную библиотеку, работал там одновременно с И. А. Крыловым.
В. С. Сопиков подготовил и издал монументальный труд «Опыт российской библиографии, или полный словарь сочинений и переводов, напечатанных на Славенском и Российском языках от начала заведения типографий до 1813 года» в 4-х частях. Работа вышла в свет в 1813–1821 гг., а затем была переиздана в XX в. Кстати сказать, именно Сопикову было поручено вывезти в Карелию редкие книги Публичной библиотеки, когда в 1812 г. возникла угроза захвата Наполеоном Петербурга. Сопиков сопровождал баржу с книжными сокровищами до Петрозаводска, а после разгрома наполеоновской армии доставил драгоценный груз обратно в Петербург в целости и сохранности.
В значительной степени благодаря таким энтузиастам и первооткрывателям, как Сопиков, Каратаев, Строев, Погодин, Ундольский, книжные редкости, памятники начального периода книгопечатания сохранены, попали в государственные хранилища и стали доступны для изучения.
Сегодня можно, пожалуй, говорить о завершении романтического периода поисков и собирательства. Нет-нет да и где-то в северных селах, в бывших монастырских библиотеках, в подвалах и на чердаках старых домов обнаруживаются новые библиографические редкости.
Вот несколько выдержек из газетных сообщений последнего времени: «В библиотеке Мукачевского монастыря местный краевед И. Л. Хоменко обнаружил книги „Библии русской“, напечатанной Франциском Скориной в Праге в 1517–1519 гг., и „Библию“, напечатанную Иваном Федоровым в Остроге в 1581 г.» (АПН). «Сотрудники отдела редкой книги Центральной библиотеки Академии наук УССР в помещениях Михайловской и Георгиевской церквей бывшего Выдубецкого монастыря выявили клад старопечатных книг. Среди них — страсбургское издание произведений Вергилия 1502 г., „Ботаника“ Леонарда Фукса 1542 г. и другие редкости» (Известия, 10-IV 1968 г.).
«И. Н. Заволоко — пенсионер из Риги — преподнес в дар Пушкинскому дому приобретенную им подлинную рукопись протопопа Аввакума и инока Епифания, просидевших в земляных тюрьмах Пустозерска почти 15 лет, а затем заживо сожженных на костре 14 апреля 1682 г. „за великия на царский дом хулы“. Наиболее ценной частью уникального автографа является сатирический рисунок Аввакума. На нем в карикатурном виде изображены тогдашние главари православной церкви» (Известия, 22-V 1968 г.).
Удивительные открытия делаются подчас и в самих книгохранилищах, где, казалось бы, давным-давно все уже учтено и описано.
В библиотеке Гарвардского университета (США) хранится «Букварь», напечатанный Иваном Федоровым во Львове в 1574 г.
В Готской библиотеке (ГДР) обнаружены «Азбука», напечатанная Федоровым в Остроге в 1578 г., и второе издание учебника славянского языка, подобного Львовскому, с рукописной пометкой — «1583 г.».
И все же главное теперь не в отдельных находках, а в углубленном изучении того, что хранится в наших библиотеках, в раскрытии и постижении тайн древних книг.
Этому посвятила свою жизнь неутомимая исследовательница старопечатной книги А. С. Зернова, научная сотрудница Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. Через ее руки прошли сотни старопечатных книг. Она рассматривала слово за словом, строку за строкой, сличая различные экземпляры одного и того же издания, находя порой отличия и разночтения, объясняя их. В результате этого кропотливого труда, равного подвигу, появилось несколько сочинений по истории книгопечатания и настоящая книговедческая эпопея — альбом «Орнаментика книг Московской печати XVI–XVII веков», изданный Государственной библиотекой СССР им. В. И. Ленина в 1952 г.
А как не назвать старейшего и ведущего советского книговеда А. А. Сидорова, автора ряда замечательных исследований по древнерусской книжной гравюре и по истории оформления русской книги.
Их пример вдохновляет каждого, кто прикоснулся к «книгам за семью печатями», вошел в их мир, стал на стезю поисков. Меня прежде всего заинтересовала судьба книг первого века книгопечатания в нашей стране. Встал вопрос: с чего начать поиски? По книгам Каратаева, по библиографическим пособиям Ундольского, Сопикова, а также польских библиографов и, в первую очередь, по капитальной «Польской библиографии» Кароля Эстрейхера составляю предварительный каталог на издания 1525–1625 гг. Вначале это был каталог книг, изданных в Вильнюсе и изученных несравненно хуже московских, киевских и львовских.
Одновременно знакомлюсь с фондами старопечатных изданий в основных книгохранилищах страны — в Ленинграде, Москве и Киеве, где полнее всего собраны книги кирилловской печати, в Вильнюсе и Львове, где полнее собрания книг, напечатанных латинским шрифтом.
Да только ли здесь? Ведь интересующие меня книги могут быть и в других городах Советского Союза, за рубежом. Везде побывать нельзя. Значит, надо использовать почтовую связь. Так или иначе пришлось «путешествовать» по всему свету, обращаться в десятки библиотек и музеев. Обращался один, два, три раза. Возможно, надоедал людям, возможно, на первых порах, проявлял некомпетентность. Но я был настойчив, а люди, работающие в библиотеках, в большинстве своем удивительно отзывчивы. Они давали советы, наводили справки, присылали списки имеющихся в книгохранилищах редких изданий, а иногда даже, по собственной инициативе, и фотографии титульных листов.
Из Орловской областной библиотеки им. Н. К. Крупской был не только получен исчерпывающий ответ о наличии там одной книги 1600-го года издания, но и фотография этого издания.
Из далекого Иркутска пришло сообщение, что в научной библиотеке университета хранится экземпляр «Фриноса», знаменитого полемического сочинения украинского ученого Мелетия Смотрицкого, напечатанного в 1610 г. в Вильнюсе на польском языке. «Фринос то есть Лямент» — книга интереснейшей судьбы. Мне удалось прочесть ее ранее, в Ленинграде Фринос — по-гречески, лямент — по-польски означают плач, слезную жалобу, сетование на что-то. В данном случае это жалоба, сетование на положение, в каком оказалось украинское и белорусское население в Панской Польше в результате насильственного насаждения церковной унии, усиления феодального и национального гнета. Написано сочинение страстным, образным языком. Автор резко и убедительно обличает заправил католической церкви и папство, их реакционную, антинародную политику. Не щадит он и православных иерархов, пекущихся только о собственной выгоде. «Не пастыри они, а волки хищные», — говорится в книге о духовенстве, католическом и православном. В подтверждение своих выводов сочинитель «Фриноса» привел свидетельства 142-х авторов — античных, средневековых и современных ему писателей и мыслителей. Среди них, например, я увидел и имя выдающегося таджикского философа и писателя Авиценны.