Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 29

— Сочувствую. Но как это относится к нашему заданию?

Полад покачал головой.

— Вы верны службе, — повторил он. — И совершенно озабочены ею. С вами нельзя толком поговорить.

— Я не озабочен службой. Просто не люблю впустую трепать языком. О детях, погоде, свежих сплетнях и прочей ерунде, которая всплывает обычно в бабских беседах, — Милован тряхнул головой.

— Как скажете. Но не думаю, что мы проведем с вами все время в дороге, не перекинувшись хоть одним словом о какой-нибудь «ерунде». Невозможно молчать вечно, — Полад обернулся и выдержал все-таки несколько секунд, глядя в черные глаза командира дружины.

В народе главнокомандующих называли воеводами. Полад Оскол был прославленным воином, отцом княгини и одним из тех, кто служил еще Мстиславу Гордому. Он уже не мог сражаться так, как в молодости, но день изо дня старался проявлять свои лидерские качества и отдавал все силы командованию. Полад не терпел таких, как Милован — амбициозных и высокомерных воинов, проявлявших неуважение к воеводе третьей дивизии. Некоторым даже хватало наглости напоминать ему про то, что скоро ему придется оставить службу из-за преклонных лет. Полад это ненавидел и грубо реагировал на реплики зазнавшихся.

Миловану он не грубил. Хоть они и были на равных, оба были незаменимы для князя, ссориться Поладу с командиром дружины не хотелось. Возможно, из-за того неприятного впечатления, которое производил самый близкий советник князя. Милован был ближе всех прочих к Твердолику, ближе дьяка, даже ближе Есении… А Поладу было не по себе даже стоять рядом со Свартрудом.

— У вас есть какие-нибудь вопросы о предстоящей операции? — спросил главнокомандующий Милована.

— Признаться, есть парочка, Полад. Думаю, сейчас можно их обсудить. Было бы прекрасно, если бы ваши люди чуть-чуть приглушили бы…

Командир дружины не успел договорить.

— Милован Свартруд.

Командир обернулся и увидел перед собой княжеского казначея.

— Алистер, — Милован приподнял брови. — Что вы здесь делаете?

— Прошу прощение за то, что отвлекаю вас от обсуждения подробностей сбора на Скалистые острова, но мне необходимо с вами поговорить, — сказал казначей, сцепив руки за спиной.

Милован отметил его потрепанный вид. Глаза Кувраты покраснели, рубаха, выглядывавшая из-под богатого кафтана, помялась местами, а на лице наметилась легкая щетина. Обычно казначей выглядел куда свежее и бодрее.

— Извольте, — ответил командир дружины.

— Наедине, — прибавил Алистер.

Милован поглядел на Полада.

— У вас, разумеется, есть тайны, которые вы можете скрывать от главнокомандующего Полада Оскола, — сказал командир, — но ко мне они не относятся.

— Боюсь, вы неправы, — казначей наклонил голову и посмотрел на воеводу. — Уж простите, Полад.

— Ничего страшного. Я могу отойти, — откликнулся Полад, намереваясь отойти на другой конец казармы.

С Алистером Кувратой ему хотелось иметь дело не сильнее, чем с Милованом.

— Я бы предпочел обсудить наш вопрос на свежем воздухе, — произнес Алистер.

— У меня нет на это времени, — скривил рот Милован. — Если вам так нужно, говорите здесь.

— Я вас оставлю, судари, — Полад поспешил удалиться.

Про себя он подумал, что князь собрал вокруг себя людей, вызывающих чрезвычайную неприязнь. Исключение составляли совсем немногие.

Когда Полад отошел достаточно далеко, Алистер приблизился к Миловану.

— Я думал, вы захотите хоть немного отдохнуть перед тем, как проведете многие недели среди этого гомона, — заметил он. — Право же, на улице куда спокойнее и легче.

— Этот гомон прекратится в скором времени. А выходить затем, чтобы вы мне забили голову какими-нибудь дурными помыслами, я не хочу.

— Дурными помыслами? Что вы хотите этим сказать?

— Давайте без далеких отступлений. Что за вопрос вы хотите обсудить со мной?

— Вы правы, я тоже думаю, этот шум может сохранить наш разговор в тайне, — Алистер обвел взглядом казарму.

— Я такого не говорил. Живее, Куврата. У меня мало времени.

— У вас его намного больше, чем потребует наш разговор.

Милован посмотрел на бритую голову казначея.

— Говорите уже.

— Как я знаю, князь доверил недавно вам одно дело, подробности которого утаил от всех, даже от Высшего Совета.

— О, и вы хотите узнать эти подробности? — скверно улыбнулся Милован. — Я считал вас умным человеком. Видимо, это не так.

— И почему же?

— Потому что вы ничего узнаете.

— Вы в этом уверены?

— У вас нет таких средств, которые помогут вам выведать княжеские тайны. Вы можете надавить на кого-угодно и подкупить кого-угодно, но не меня.

— К сожалению, это так. Поэтому князь выделяет вас среди прочих, — вздохнул Алистер и, разъединив руки из привычного положения, поправил нашивку с гербом на плаще у горла командующего.

Милован никак не прореагировал на эту вольность, лишь бесстрастно смотрел в глаза Куврате. Казначей все же избегал его взгляда.

— Вы суровый вояка. Князья таких любят. Еще любят стариков со светлыми умами и магов. К таким, как я, расположение монарха редко склоняется. Вы сказали, что у меня нет средств, чтобы разговорить вас. Откуда вы знаете?

— Иначе вы бы воспользовались ими, если бы нуждались в знании тех тайн, что скрывает князь.

— Одной тайны, — поправил Куврата и убрал руку, чувствуя, что командир дружины начинает злиться. — Другие меня не интересуют. Быть может, вы мне пока не нужны. Вы сами сказали, мне есть на кого надавить, чтобы получить желаемое.

— Зачем вы тогда пришли?

— Считайте, что я прощупываю почву, — казначей заискивающе улыбнулся. — Доброго пути вам, сударь командующий.

Алистер развернулся и зацокал каблуками к выходу. По дороге он раскланялся с Поладом.

Милован скрестил руки на груди, обдумывая слова казначея. Они ему не понравились.

1. Nijorial Niraenecore (эльф.) — История Нирэнкора.

Глава 10

Какой бы силой не наделяла теургия, не стоит забывать о ее последствиях. Никто так и не смог установить, что находится за завесой нашего мира, откуда приходит Хаос, есть ли там разумная жизнь, кроме скоплений чистой, необузданной и разрушительной энергии. Силы Хаоса сложно контролировать, их неумеренное использование приводит к необратимым деформациям всего, что нас окружает. Неслучайно наш народ отринул эту магию.

Что бы н е произошло, какие бы войны и бесчестья не поразили бы нас, использование теургии погубит и наших врагов, и нас самих.

«Обоснование запрета использования теургии на Тор Ассиндрэль»

Король Ольгаир Ладит.

Глава 10.

Послы Китривирии.

Глядя на светлую, лучезарную улыбку Диты Иундор, Фанет понимал, почему Дометриан с такой теплотой отзывался о ней. Она могла очаровать любого. Сама женственность. И пускай она была совсем не красавица, но то обаяние, исходившее от нее, окутывало мягким ореолом, согревало, заставляло блаженно улыбаться ей в ответ.

Однако Фанет не переставал настороженно относится к ней, а заодно и ко всем остальным магам Сапфирового Оплота. В Китривирии тоже существовали маги, однако их было совсем немного, и они были сродни жрецам, обитавшим в храмах Овриона и Илиаса. Поэтому такое количество магов, причем самых разных возрастов и внешности, было для молодого генерала в диковинку.

Их пригласили в большой круглый зал со столом в форме полумесяца. Темно-синие бархатные шторы были задернуты, лишив зал солнечного света. На длинном столе расположились подсвечники, и они освещали все помещение. Фанет сомневался, что стольких свечей могло хватить для такого зала. Значит, не обошлось без магии. А еще здесь было все синее, иногда голубое, синее, бирюзовое, синее, синее, синее, просто до одури синее.

— Долго нам тут еще сидеть? — Фанет наклонился к Кенсорину, сидевшему рядом.

— В Васильковой Обители? Недолго. А в самом городе… Может быть, день, два, — отозвался темноволосый илиар.