Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 87

Изображение вдруг погасло, и дым от квадрата рассеялся по всему кабинету. Твердолик отвернулся от стола и закашлял. В горле поселилась жуткая резь, а глаза защипало. Радигост накрыл окуспатрум своим плащом, подбежал к посоху и взмахнул им. Сапфир послушно засосал весь дым и засиял больше прежнего. Твердолик недоуменно посмотрел на камень в посохе мага, но ничего не спросил.

— Он прервал связь, — сказал Радигост, возвращаясь к столу.

— Я это увидел.

Князь согнулся, заходясь кашлем и пытаясь выгнать из легких дым.

— Я позову слуг…

— Нет, не нужно… Все в порядке.

— Вы его разозлили.

— А что мне было делать? Молчать, пока он вытирает об меня ноги?

— В вашем случае это было бы разумное решение, государь.

Князь выкашлял остатки дыма и откинулся в кресле, переводя дыхание. Еще некоторое время назад все шло как по маслу, а сейчас рушилось, и он не мог этому помешать.

***

Лета быстро спустилась по каменным ступеням вниз, в помещения, отведенные под казармы. Сейчас в них было пусто. Она прошла мимо жестких кроватей, на которых даже не было подушек, удивляясь суровым условиям китривирийской армии. Казармы были очень скудно обставлены. Кроме этих весьма неудобных по виду лож, в комнате было расставлено несколько табуретов, а на стенах висели закопченные светецы. Через решетки на окнах заглядывал бледный и пузатый месяц, показавшийся Лете на Иггтаре большим по размерам, чем на Великой Земле.

Она услышала шаги на ступенях, и рука инстинктивно потянулась за спину, где обычно находила рукоять меча. Но ее там не было, она не брала с собой Анругвин. Лета встряхнула волосами, приводя себя в чувство. Никакой опасности здесь быть не могло. Почти.

Когда в казармах появился Фанет, девушка все же вздохнула с облегчением.

— За тобой не было слежки? — спросил он, подойдя к ней.

Льющаяся мягким светом синева его глаз заставляла восхищенно замирать и любоваться. Лета не сразу вспоминала, что ее глаза могли производить такой же эффект. А вот таких интересных рисунков на коже у нее не было.

— Нет. Он не следит за мной, — ответила Лета. — К счастью.

Она с трудом оторвала взгляд от его татуировок, опускавшихся с лица к шее и груди, и направилась к одной из кроватей.

— Ты слышала, он разговаривал сегодня с князем по этому… приборчику волшебному.

— Слышала.

— Дометриан не в духе. Он разорвал мирный договор.

— Что теперь?

Усевшись на кровать, Лета сразу же начала ерзать, ибо мебель была действительно паскудной не только по внешнему виду.

— Ну, у меня есть право отправить на тот свет еще больше лутарийцев, — бросил Фанет и подошел к решетке окна.

— Ты только об этом и мечтаешь, я смотрю.

— А ты?

Она закрыла глаза, найдя наконец такую позу, со скрещенными ногами, при которой выпуклости на легионерской кровати не впивались ей в зад.

— Есть только один лутариец, чью голову я хочу видеть на стене у себя в спальне как украшение, — промурлыкала она.

— А ты кровожадна, — с улыбкой отметил Фанет. — Несмотря на то, что я был сначала настроен к тебе не слишком хорошо, сейчас хочу сказать: ты мне нравишься.

— Твоя изначальная неприязнь была вызвана ревностью?

— Все-таки Дометриан заменил мне отца.

— Мой Драгомир сделал то же самое.

— Так было угодно богам. Чтобы нас воспитывали неродные отцы.

Лета приоткрыла один глаз.

— Почему вы все валите на богов?

— Их винить проще, чем себя или своих знакомых.

— И то верно.

— Я заметил, что ты повеселела, свыклась с потерей.

— Все это замечают.

— Только я не могу понять, плохо это или хорошо.

— Это никак, — ответила Лета, вновь закрыв глаза. — Я просто пытаюсь отвлечься. Если постоянно думать об этом… Иногда мне хочется убить и себя.

— Лучше направить эти чувства на лутарийцев.

— Именно за этим мы и встретились здесь… Можно вопрос?

— Валяй, — сказал Фанет, подвигая табурет и усаживаясь напротив Леты.

— Отчего так уныло в твоих казармах? Во всех помещениях так?

— Нет, — илиар поглядел на стены казармы, как будто только что заметил, где находился. — В тех, где ночуют илиары со званиями, обстановка богаче. Во многих есть книги, столы, даже более мягкие кровати. А ответ на твой первый вопрос: дисциплина.

— Я думала, будет что-то поинтереснее… Честное слово, даже кельи ресланских монахов побогаче будут!

— Отказ от удобства и сытости — это лучший учитель смирению и радости от других вещей. Например, от побед в сражениях, — назидательно проговорил Фанет. — А ты что, видела кельи ресланских монахов?

Она посмотрела на него из полуопущенных век.

— Я их грабила.

Фанет ухмыльнулся.

— Не буду спрашивать, что тебя довело до этого.

— О, это скверная история, повествующая о нищете и голоде, — произнесла Лета.

— Как твоя нога? Болит после вчерашнего?

— Нет. Мне кажется, все зажило.

— Это обманчивое чувство. Когда-то я сломал запястье, и заботливые маги из Конгрегации взялись вылечить его. Уже через пару дней я вновь взял в руки меч, но перелом снова настиг меня. Более болезненный, — Фанет потер пальцами свою правую кисть. — Они поколдовали еще раз, косточки срослись. А потом… Угадай что?

— Опять перелом? — подняла бровь Лета.

— Верно. На этот раз я решил обратиться к лекарю, в арсенале которого были лишь травы, бинты да зелья, которыми он приканчивал смертельно раненых воинов на поле боя… Рука заживала долго, но это было лучше, чем каждый раз чувствовать боль и этот ужасный хруст костей и бежать к магам вновь и вновь. Магия делает кости хрупкими, как лед.

— В моем случае только магия спасла меня от потери конечности, — сказала Лета. — Хрупкие они или нет, но скорость в этом деле была для меня важнее.

— Ну, если с ногой все хорошо… Потренируемся? У нас есть пара лишних часов перед рассветом.

— Разве ты не должен плыть во главе флота?

— Там и так тесно, от желающих покомандовать кораблями отбоя нет, — покачал головой Фанет. — Я буду с Дометрианом, в хвосте. Заодно и помогу тебе.

— Спасибо.

— Пустяки. Я знаю, как это для тебя важно, и понимаю, как бывают слепы родители в своей неумеренной заботе. Насчет того, как пробраться на корабль, ты все запомнила?

— Да. И буду следовать точно твоим указаниям.

— Как вести себя во время этого плавания, я тебе объясню на месте. Буду навещать тебя в твоем закутке.

— Договорились. А что… на островах?

— Там уже будем действовать по ситуации, — сказал Фанет, приглаживая ткань туники на коленях. — Главное, чтобы он был уверен, что ты осталась в Сфенетре. А на Скалистых островах ты уж постарайся не ввязываться в бойню между адептами Ордена и илирами, ну и людьми, наверное, если они там еще не передохли.

— А ты надеешься на обратное.

— Всегда, — оскалившись, протянул илиар.

— Они же вносят свой вклад в борьбу с Орденом.

— Мне все равно. Чем меньше людей, тем больше отомщенных илиаров. Хотя, с другой стороны, тем меньше и рабов.

Лета постаралась пропустить его последнюю реплику мимо ушей. Рабство ей совершенно не нравилось, но и не хотелось ссориться с Фанетом.

— В общем, держись от всего этого месива в стороне, ладно? Катэля уберут без тебя. Делай то, что должна, выслеживай своего ублюдка.

— Я благодарна тебе. Я знала, что могу обратиться к тебе за помощью.

— Ты — моя сестрица. Так что помощь в любых, а особо касающихся tarioc, делах, есть и будет моим долгом, — заверил девушку Фанет. — Ну что там с тренировкой? Уверена, что не хочешь?

— Твоя комплекция близка к Миловану, как и твои умения, но…

— Но?

— С ним никто не сравнится.

— Зато я дал тебе возможность подготовиться к перед боем с ним лучше, чем кто-либо другой. И я не думаю, что ему нет равных. Если бы мы с ним встретились…

— Ты не видел, на что он способен. Огромный, но быстрый. Тяжелый, но смертоносный. Иногда мне казалось, что он не человек, а нечто иное.