Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 85

А потом ему это все надоело.

Лиам бросил ненавидящий взгляд на послание. Да, завтра он будет в хорошем расположении духа, тогда и закончит письмо.

Он был нужен своему городу, нужен остаткам своего народа, цепляющимся за жалкое существование и помощь илиаров. В каждой захудалой деревеньке, в каждом кабаке, в каждой канаве у него были глаза и уши. Огромная сеть его тайных агентов прорезала княжества, как кровеносные сосуды тело. Он знал все обо всех: даже о том, для кого шпионил казначей Алистер Куврата, и умело берег это знание для подходящего случая. Когда требовалось, он подкидывал какой-нибудь слушок королю Кильрику, будто бы козырную карту, и проблема исчезала во мгновение ока. Благодаря этому в Грэтиэне не осталось ни одного упрямца, несогласного с правлением короля. Они либо покоились в сырой земле, либо крепко держали рты на замке. Ведь Лиам мог угадать, что нужно любому, мог распознать слабые места, а мог решить дело более жестким путем, не оставляя при этом никаких следов.

Но, Блазнгар его забери, как же ему было скучно.

Сидеть в Журавлином дворце подле высыхающего древнего эльфа, под которого трон запихнули только с помощью его многочисленных сыновей, слушать его вялое бормотание и проверять пульс каждый раз, когда он прерывал свою речь… Лиаму не хотелось, чтобы Кильрик помер раньше времени. Король-то хоть его слушал. Если после его смерти трон займет кто-то из его сыновей, мастеру Тилару придется тяжко, ведь они его недолюбливали, а он не выносил их в ответ. Но, возможно, они перережут друг друга в борьбе за место короля, поэтому надо было искать запасной вариант. Эльфа, который вполне мог бы стать следующим, кто поведет измученный эльфийский народ. Ему придется это сделать, поскольку только от короля зависело его положение. Или можно было бы поискать способы продлить жизнь Кильрику…

Все это было скучно.

Кильрик умолял его остаться в стороне от всей этой истории с Катэлем. Лиам уехал, прикрываясь важностью войны на островах. На самом деле он просто сбежал, пресытившийся всей своей жизнью в Грэтиэне. Скалистые острова были как глоток свежего воздуха после блуждания по опротивевшему и затхлому убежищу эльфов в Лесах Орэта.

Но ненавидеть людей ему никогда не надоедало.

Поэтому он вступил в тайную игру со сфенетрийскими работорговцами, мало гнушаясь тем, что таким образом идет против Дометриана. Он был готов играть по их правилам и уже пытался наладить контакты с заинтересованными лицами на Великой Земле, которые будут искать тех, кто сгодится для подпольных арен в Китривирии. Эта затея показалась ему довольно привлекательной. Было приятно хоть как-то досадить человеческой расе.

Лета тоже казалась ему привлекательной, даже больше, чем сделки с работорговцами. Ради нее он бы тут же все бросил. Он повез бы ее, куда бы она ни пожелала, ведь этот огромный и прекрасный мир ждал ее. Он ждал их обоих. Да он бы даже согласился вернуться в Грэтиэн, если бы она осталась с ним.

Не стоило так ею увлекаться. Что он, в самом деле больше женщин в жизни не увидит? Таких, как она.

Не увидит.

Глупых, безрассудных, но с таким стальным хребтом и диким огнем в золотых глазах, что ничто не было способно ее сломить. Она, умирая, будет цепляться за жизнь не из-за страха, а из-за ярости. Вот что в ней было особенного — борьба. С самой собой, со всем миром.

Это при том-то, что она даже с покалеченной ногой выделывала такие выкрутасы с мечом, что Лиам, наблюдавший эти танцы десятки раз во время ее тренировок с Лиаконом, никогда не мог перестать любоваться ее телом, ее движениями. Ею.

Будет обидно, если ублюдок Милован убьет ее. Ей нужна была помощь. Но не его. Он свою задачу выполнит, когда отдаст ей яд.

Лиам провел пальцем по перу, лежащему подле незаконченного послания.

Что она там говорила? Еще один воспитанник Драгона и кучка миротворцев? Их и стоило привлечь к этому делу.

1. Voa dibanme ilu (эльф.) — Вы просили это.

2. Dibanme-ma (эльф.) — Просил ли я? или Разве?

Глава 25

Глава 25.

Окуспатрум.

Слуги завесили окна черным покрывалом, и кабинет накрыла темнота. Убрав все лишнее со стола, они уместили по центру большой гладкий шар серо-белого цвета, закрепив его специальными железными захватами, чтобы он не покатился. Затем слуги поочередно откланялись князю и покинули кабинет под его пристальным взглядом. В помещении остались только Твердолик и Радигост.

— Нельзя подсветить чем-нибудь?

Радигост стукнул посохом об пол, и из сапфира вылетели огоньки, похожие на светлячков. Они поднялись к потолку. В кабинете стало гораздо светлее.

— Зачем надо было завешивать окна? — недовольно пробурчал Твердолик.

— Шару вреден солнечный свет, — ответил верховный маг и прислонил посох к стене в углу.

Потом он извлек из складок своей рясы какой-то небольшой мешочек и встряхнул им, перемешивая содержимое.

— Пока мы не начали, — произнес князь. — Скажи мне, ты выяснил, что с заклинанием?

— Одной ученице удалось перевести целиком всю фразу, другие перевели лишь частями.

— И что в итоге получилось?

— На самом деле бессмыслица. Ну как… Все не так безнадежно, как можно было бы предположить, — Радигост вертел мешочек в руках. — Это не только заклинание, но и послание о скрытом уязвимом месте Катэля.

— Что за место?

— Мы пока не выяснили.

— Так удвойте темп. Ты в курсе, что скоро мы зажмем чародея в его крепости, откуда он уже не сможет сбежать. Именно тогда нам и потребуется то, над чем я так долго трудился.

— Да, государь, — едва заметно вздохнув, ответил Радигост.

— Мы должны успеть до того, как ему взбредет в голову начать свой ритуал.

— У Оплота появилось предположение, что он выберет Рябиновую ночь.

— Что?

— Рябиновая ночь или Воробьиная, все у простого люда одинаково. Совершенно особенная пора, сопровождаемая бурей, дождем, грозой и разгулом нечистой силы. В такую ночь границы между нашим миром и всеми другими стираются.

— Ты думаешь, именно тогда Катэль и решится?

— Я в этом уверен. Я бы выбрал именно это время. В Рябиновую ночь магия сочится из каждого пня.

— И когда это произойдет?

— Обычно это приходится на конец лета.

Твердолик вскинул голову.

— Уже конец лета, — произнес он.

— Поэтому мы должны найти способ убить его быстрее.

— Так сделай все возможное для этого, Радигост. А теперь давай узнаем, чего там хочет от меня Дометриан. Запускай свой окас… окис… Как его там…

— Окуспатрум, — поправил Радигост и подошел к столу. — Присаживайтесь, государь. Только не слишком близко, иначе получите облучение.

Твердолик сел за стол, внимательно глядя на руки мага, которые совершали манипуляции с серо-белым шаром, полные какого-то таинства. Маги называли этот шар окуспатрумом. Он был специальным устройством, предназначенным для общения на расстоянии. Это был чрезвычайно дорогой вид связи, для работы которого использовалась особая смесь взрывоопасных и драгоценных веществ, которую Радигост сейчас тряс в руках, чем нервировал Твердолика. Окуспатрумом обычно пользовались магические ордена для общения между собой, а иногда и те, кто мог это себе позволить.

Князь Лутарии мог себе позволить окуспатрум, равно как и царь Китривирии, который изъявил желание поболтать с Твердоликом. Князю ничего не оставалось, кроме как выполнить эту просьбу и вызвать в Велиград Радигоста с его чудо-шаром.

Закончив колдовать над окуспатрумом, верховный маг пробурчал какое-то коротенькое заклинание и шар засветился изнутри лазурью. Затем Радигост раскрыл мешочек, окунул в смесь палец и потер им шар. Из шара вырвался зигзагообразный дым и рассеялся перед лицом князя, превращаясь в неровный черный квадрат. Твердолик восхищенно приподнял брови и кивнул. Радигост улыбнулся. Струйки дыма, шедшие из шара, наливали квадрат все большей насыщенностью, пока князя и мага наконец не разделила непрозрачная черная завеса.