Теневая месса (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 44

— Куда? — спросила Иветта.

— Ты действительно хочешь знать?

Она мигом покраснела. Поцеловав её в макушку, Марк поднялся на ноги и отправился темноту леса. Магичка задумчиво поглядела ему вслед, подперев подбородок кулаком. Она старалась делать вид, что не слышит разговора Леты и Рихарда, но всё равно разбирала каждое их тихое слово и не знала, куда себя деть. Она ненавидела ощущать себя наблюдателем, но не идти же ей за Марком в конце концов?

— Ты как? — шепнул Рихард.

— Не спрашивай, — отозвалась Лета.

— Ты неплохо держишься.

— Я до сих пор не поняла, что случилось.

— Одиннадцать керников погибли. А мы отомстили за них. Ты отомстила.

Она покачала головой.

— Мы будем скорбеть по нашим братьям, — продолжил Рихард. — Будем скитаться по миру без дома, который у нас отняли… Но знаешь, что? Мы живы. И у нас будут ещё достойные наследники.

— Нет, пока существует Инквизиция.

— Это не навечно. А мы приложим руку к её скорейшей гибели.

Пауза.

— Я всё думаю о тех, кого мы убили в Уруте, — голос Леты дрогнул. — Я не раскаиваюсь, но… Эти люди… Они будут снится мне в кошмарах, Рихард. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь отмыться от всего этого.

— Ты хочешь мой честный ответ?

— Разумеется.

— Месть способна сделать человека сильнее и превратить его в потрошителя и безумца, — протянул Рихард и вздохнул. — Эти чувства, боль, скорбь, ненависть, они сидят в тебе со дня смерти Драгона и ты до сих пор таскаешь их с собой. Будь осторожна. Не превращайся в чудовище.

— А если я уже чудовище? — сипло спросила Лета.

— Они получили по заслугам. Но чем их больше, чем чаще ты караешь своих обидчиков, тем сильнее погружаешься в тёмную бездну.

Иветта покосилась на Рихарда. А ведь он понимал, о чём говорил. Кто знает, сколько демонов таилось внутри него и сколько могло прорваться наружу. Магичка опустила глаза, пытаясь не пялиться на него, но он вновь заговорил, возвращая к себе её внимание. Словно магнит.

— Ты повзрослела, — сказал он Лете. — Когда я видел тебя в последний раз, ты была маленькой девочкой, хотя уже умела чертовски хорошо сражаться. Тогда я думал, что тебе не стать тем, кем хотел видеть тебя Драгон — сильной, волевой, способной на на всё ради того, чтобы сохранить свою жизнь. Я ошибался. Теперь я вижу, что в тебе есть железо, которое с годами закалилось и приобрело форму разящего клинка. Ты способна защитить себя. Но как далеко ты готова зайти?

Рихард спрятал кинжалы в ножны и положил руку на плечо Леты.

— Вот что я скажу, милая. У тебя есть выбор. Но за этой чертой дороги назад уже не будет

— Я…

— Да, — прервал он. — Ты ещё не сделала этот выбор. Поверь мне. Ты поймёшь, когда это произойдёт.

— И когда же?

Лицо Рихарда на мгновение приобрело скорбное выражение.

— Когда тебя перестанет волновать, сколько трупов ты оставила позади, — ответил он.

Вдруг он поймал взгляд Иветты, и та поспешно отвернулась. Но в память уже врезались его тёмные глаза, полные тайной злобы и явного лукавства.

Тьма, что клубилась вокруг него, влекла чародейку, и ей было стыдно за это.

Глава 13

Глава 13.

Зимнее солнце.

Голова трещала так сильно, будто ему в ухо засунули раскалённую иглу и хорошенько поковырялись ею в мозгу. Перебрал он вчера. Крестьянское пойло никуда не годилось. Но это был самый доступный способ не выйти из себя и не перебить весь цирк, что творился вокруг него. Выпивка любые вещи делала забавными, притупляя серьёзность и позволяя относиться к некоторым личностям со снисходительностью, не присущей трезвому Конору.

Чем дальше они отъезжали от Урута, тем веселее становились разговоры. С одной стороны, это было неплохо. Они отвлекались от недавних событий и смертей своих дружков, их скорбь, хоть немного, но всё же приглушалась. Но с другой — эти смешки и болтовня бесили Конора. Ему понравились первые дни после побега из сожжённой деревни. Дни мрачного молчания и слёз. Можно было тихо ворочать в голове свои мысли и не опасаться, что внутреннему спокойствию придёт конец, когда поблизости заведёт свои песни бард.

Много раз к Конору приходила идея отделиться от новоиспечённого отряда охотников за приключением на свою задницу. Слишком много раз. Но всегда он останавливал себя. Эти земли не были ему знакомы. Он не знал людей, живущих в них. Да и в такое время… К чёрту. Он не был склонен переоценивать себя, так что ему не хотелось напороться на очередную толпу поклонников Матери Света.

Этим утром они выехали в открытое поле, засеянное летними цветами — лютики, ромашки, васильки и прочие красоты природы. Бард был готов писаться от счастья и убедил всех поскорее сделать привал, дабы набросать пару рифм в честь увиденного. Он даже позабыл, что зол на полукровку. Несколько дней он косился на неё, надутый как индюк, а когда она пыталась заговорить с ним, певун демонстративно ворочал нос. Ему даже не приходило в голову, что все, кого они прикончили в Уруте, были подонками ещё более худшими, чем большинство из этой компании. Собрались в огромную кучу, атаковали под покровом ночи, издалека, и по-крысиному сбежали. А ведь Стражи на протяжении веков обходили их деревню стороной, не высказывая никакой враждебности. Кметь заслуживала своей смерти. И Конору, наверное, было приятнее всех других дарить её. Он не был охвачен жаждой мести, он просто пришёл наказывать убийц. Это был как контракт. Только не на деньги, а на то упоительное чувство, возникавшее у него, когда он отбирал жизни особенно отвратительных людей.

Бард не мог этого понять. Милосердие было его высшей ценностью, но оно так не работает. Никогда не работало. Есть те, кто должен ответить за своё преступление. Головой. Щадить их паршивые жизни не имело смысла. Нет толку в том, чтобы быть сострадательным с отребьем вроде этих крестьян. Они ничему не научатся, а только ударят снова — на этот раз в спину.

Конор всю дорогу боролся с желанием поёрзать в седле. Как только они покинули тень леса, на них обрушилось солнце — удушливое, летнее, жаркое. Все обливались потом и пытались поскорее пересечь поле. Похмелье также добавляло Конору головной боли, и он старался переключить своё внимание на что угодно. На размышления. На созерцание цветочков. Только бы не думать о тонком горячем пруте, сверлившем его мозг. Глаза просто резало от убийственного света солнца, а камзол облепил тело, как вторая кожа, душная и липкая, которую, казалось, можно было отодрать от себя только с кровью и мучениями.

Однако такая жара не была ему в диковинку. Нечто подобное бывало в Тмаркете. Середина лета в тех землях — настоящее пекло. Конор уверял себя, что переживал бы высокую температуру намного лучше, не переусердствуй он вчера с вином. Но всё же он бы предпочёл Недх с его ветреными равнинами, студёными мрачными лесами и горной прохладой, ведь холода мало заботили его. Так поди и затосковать по родине недолго.

Надо признать, он скучал по дому. По зимнему солнцу, выглядывающему из-за плеяды заснеженных горных верхушек. В какой-то степени именно из-за него, где бы его не носило, Конор всегда возвращался домой. Из-за солнца, которое в тех краях казалось другим, ласковым и холодным.

Стоило ли на этот раз уходить так далеко от Недха?

Да. Пока его брат жив, ему не стоит туда возвращаться. Там теперь небезопасно. К тому же у него была впереди целая жизнь, не казавшаяся ему слишком уж развесёлой и счастливой. Но это была, какая никакая, жизнь, и он должен её принять. Надо лишь было решить, как скоротать своё грядущее бессмертие.

Это казалось ему странным. Тёмный дар, которого он не просил, наделил его вечной жизнью, и Конор не представлял, что со всем этим делать. Был бы у него выбор, он бы отказался от этого. Умер бы там, в снегу, разорванный на части собаками. И никогда бы не воскрес. Кому нужно это чёртово бессмертие?