Меч и плеть (СИ) - Колесник Андрей Александрович. Страница 45

Он вынул из бархатного лона шкатулки диковинное оружие. Небольшую ручную пищаль, украшенную серебряной резьбой, с декоративными рожками рукоятки, меж которым виднелось колесико взвода.

— Но не сталь, — деловито рассказывал Гексли, наставляя пуффер на Заику. — От стали вы изловчились бегать, за столько-то лет, плуты. Свинец. Вот что нужно. И разве не замечательно, что мои покровители на пару с Клеархами очень правильно подумали, отчего бы не сделать не обереги из свинца. А оружие, его использующее. Раз он так хорошо помогает.

Заика побледнел, глядя в черное отверстие дула. И не медля бросился на Гексли, вытягивая из алмаза все и даже более. Тщедушного вида человек отшвырнул в стену, оказавшегося на его пути наемника весом за центнер. Уроненный тем шестопер, как игрушка улетел в дальний угол.

Раздался выстрел, затопивший коридор грохотом и круглая пуля угодила Заике прямо в лицо. Не слишком привычные к такому шуму люди закрыли уши. Даже сам Гексли очумело потряс головой, с удовольствием глядя на распластавшееся на полу тело рудного мага. Из дула тянулся легкий дымок. Как из бутылки откупоренного игристого вина.

— Свинец, вот металл будущего, — глубокомысленно изрек Гексли, разглядывая обезображенное и залитое кровью лицо мертвеца. Оглядев своих подручных и насладившись произведенным эффектом, он взмахнул пищалью как дирижерской палочкой: — Обожаю прогресс. Господа — наш пленник ранен и ослаблен. Найдите его.

В уголке бессмысленно глядящего перед собой глаза Заики блеснула, подсыхая одинокая слезинка.

По Главному Тракту шла армия. Огромная. Неодолимая. Вызывающая трепет в сердцах изменяющих маршруты торговцев, трудящихся на полях велонов и свободных землепашцев. Причем если вторые, взирали на стройные ряды с нескрываемой гордостью, то первые чаще всего со страхом. После выступления Вольных очень многие ходили на нервах. И по старой привычке винили во всем «рабов», нещадно избивая тех по любому поводу. Внося так собственный вклад в торжество исторической справедливости.

Армия тянулась и тянулась, великолепным живым мечом грозя подлому врагу. Впереди, на самом острие, под шелково реющими стягами выступало командование в сияющих на солнце драгоценных латах, словно сошедшее с великолепных гравюр. Копыта, несущих их жеребцов блистали серебром подков. Следом за ними не спеша ехали рыцари королевской армии. Плотно сомкнув ряды, кажучись сплошным потоком грозного вызова и богатства. Кони в прошитых яркими цветами попонах важно ступали в пыли. Сливались воедино золотые удила, наколенники, шлемы и щиты, блистали огнем рубинов и белизной жемчуга ножны сабель. Покачивались пышные плюмажи. То был парад невиданной и невообразимой роскоши, на которую были способны только представители зажиточных и могучих дворянских семей. С начищенных и выставляемых напоказ щитов глядели волки, вороны, медведи, черепа, львы, змеи, драконы, вепри, сказочные чудовища, фениксы, распятые, пронзенные люди, мечи, сжатые кулаки, звезды, полумесяцы и много еще всякого, что придумывала геральдическая традиция, дабы подчеркнуть уникальность рыцарского рода. Среди них, стремящихся выделится друг перед другом, почти не встречалось людей одетых в обыкновенные, добротные брони, кованные для простой и незатейливой рубки.

За рыцарями следовали отряды их Верных, выделяющиеся рослыми и могучими телесными конституциями. Этих отличала не роскошь, но богатое разнообразие оружия. Дальше, шагали бесконечные колонны рекрутов в красно-синих расцветках с пиками, алебардами, сулицами, протазанами, щитами и всем необходимым собственно для военного столкновения.

Армия тянулась издали вдаль, сквозь зелено-желтый горизонт и никак не заканчивалась. За пешими солдатами важно катились телеги. Настоящая тележная рать, груженная всем, что только можно было себе представить — от шатров и подбитых мехом (вдруг похолодает?) плащей, до бочонков с дорогущими марочными винами и сундуков с любимой посудой господ командующих. Армия телег, слуг, поваров и поварят, кухарок, маркитантов, художников, портных, наигрывающих на своих дудках музыкантов, комедиантов, пророков, предсказателей судьбы, и шлюх. Последних, путешествующих налегке, в кузовах повозок было столь много, что казалось, будто это резерв основных войск. Обоз был огромен. Армия шла побеждать.

ГЛАВА 3

— Ну-у-у, и что мы видим? — недоуменно спросил Уиллс Мисгерд, жестом отгоняя виночерпия. — Что это еще такое?

Королевская тень и предводитель Законодательного Собрания только-только приступили к подготовке общего плана действий, как вдруг к шатру явилась группа богато одетых рыцарей и передала им странный документ. По тому, как они держались с Клиггсом-старшим, можно было догадаться, что речь идет о каком-то общем деле. Затрагивающем между тем все войско.

— Петиция, — пояснил Сеанор Клиггс, подвигая бумагу в центр военной карты. — Прошение благородного сословия о милосердии.

— Благодарю, читать я умею. Не понимаю, вот это откуда? Нобилитет призывает проявить человеколюбие, присущий развитому братскому народу гуманизм и вспомнить о том, что Прародитель завещал чинить по справедливости, но помнить о любви. Эти самые Вольные вырезали несколько тысяч добропорядочных беонтов, а мы с ними о милости? Чего-то, я не разумею, Сеанор.

— Мой благородный собрат, — вкрадчиво обратился к нему Глава Собрания, всем телом демонстрируя дружелюбие. — Все просто. Собрание обеспокоено. Только-только мы добились столь выгодного для королевского двора решения о табачной монополии, как случилась данная конфронтация. И сейчас если мы просто раздавим повстанцев, вырежем их, оставив стервятникам да воронам… то кто станет работать на полях? Нам очень нужны рабочие руки. Бестигвальду нужны. Вольными они могут называть себя сколько угодно, но многие из них еще вчера служили нам. Отсюда, вполне законная просьба, не усердствовать по исходу дела. Бить, ранить, наводить устрашение. Но не убивать зазря, а все больше брать в плен. Проявить милосердие. Разве не о том взывает народ? А, что, как не воля народа, определяет государственный интерес?

— Понимаю, — хитро посмотрел на него Мисгерд. Ох уж этот Клиггс. Поискать нужно такого ловкача. И Короне услужит, закрепляясь на еще один срок над Собранием. И о себе не забывает. — Только и ты пойми, за всех и за каждого, среди господ рыцарей я ручаться не смогу.

Они стояли у стола, в окружении поверенных слуг, со значительными минами, в блеске своих военных нарядов и занимались по сути тем, ради чего пробились в командование. Решали вопросы. Клиггс, с его округлым сибаритским лицом, обладающим льстивой гибкостью, походил на раздобревшую лису. Напялившую кружевное жабо.

— В этой петиции ставили свои подписи многие из них. А у тех, кто не ставил, есть командующий, — широко улыбнулся он, намекая на своего брата. — Так как, дорогой друг? Вы желаете послужить на благо государства? — он сделал многозначительную паузу, а после спросил прямо: — За определенную ответную благодарность?

— Нет, — свиные глазки Мисгерда, способны были выразить любую эмоцию. Сейчас там было легкое негодование. — Вы предлагаете мне податься в торговлю? Мне главе королевской разведки?

— Главе королевской разведки не нужны деньги? И потом, никто ведь не говорит, чтобы вы саботировали военную акцию, отбирая у своих людей оружие. Пускай, просто проявят лояльность. Человеческое отношение к имуществу своих союзников. Ваш покровитель, все равно получит свое — Сотара никто щадить, не намерен.

— Хм. И сколько же, по-вашему, денег не нужно главе королевской разведки, за его участие в этом, я бы сказал, миротворческом акте?

Придерживающий позолоченный кувшин слуга, повинуясь движению пальца, плеснул в украшенную крупными изумрудами чашу золотистое вино. Уже третью по счету.

— Десять тысяч золотых орлов.

Месячное содержание половины офицерского корпуса королевской армии, вместе с их отрядами и слугами, с учетом питания, обмундирования и ряда дополнительных функций. Или цена участка плодородной земли, с двумя рыбными прудами и собственным лесом. Участка, при котором уже есть неплохой летний домик и село с трудолюбивыми батраками.