Грани одиночества (СИ) - Рем Терин. Страница 16

От обиды глаза обожгло набежавшими слезами. Сколько я ни старалась сдержаться, но предательская влага все же полилась из глаз.

Вот, значит, кто я для него — милый ребенок, с которым можно спасать гнездо, рожать детей, но не быть близкими. Я встала и, надев тапочки, пошла в угол, в котором мы тренировались владеть мечом.

Я взяла деревянную палку и стала бить специально установленную для меня грушу. Никогда раньше мне не приходилось злиться на Сэпия. Он всегда был для меня примером самых положительных качеств, которые только могут быть у мужчины, хоть и не был им в полном понимании этого слова, а теперь… я ему не нужна? Слишком маленькая?

Я истово молотила по несчастному снаряду, пока ко мне не подошел расстроенный арахнид, хотя от арахнида внешне в нем ничего не осталось.

— Почему ты расстроилась? — спросил он.

Я немного помолчала, обдумывая, как выразить свою обиду на его недоверие правильности моего выбора.

— Кто я для тебя, Сэпий? Не для гнезда, не для наших детей или других арахнидов, а именно для тебя? — спросила я, затаив дыхание.

— Ты для меня сама жизнь — без тебя я не просто бы умер, без твоего тепла мне незачем было бы дальше жить, — тихо и вдумчиво ответил мой любимый.

— Тогда почему? Почему даже боги твоего мира не сомневаются в моих чувствах, а ты… Неужели я не показала тебе, что сделала свой осознанный выбор? Для меня нет и не будет другого мужчины, но ты мне не веришь. Как еще я должна доказать тебе свою преданность? — почти кричала я от обиды.

— Прости меня. Ты во всем права, просто мне страшно. Страшно, что не оправдаю твоих надежд как мужчина или причиню тебе боль, а больше всего боюсь не увидеть больше в твоих глазах любви. Я мечтаю о близости с тобой, но не хочу тебя оттолкнуть своей неопытностью, — почти шепотом ответил Сэпий.

— Неужели ты думаешь, что в случае неудачи я забуду обо всем, что между нами было, и стану тебя избегать? Я же знаю, что у тебя никого не было, но я точно понимаю, что хочу именно тебя, Сэпий, а ты не желаешь даже попробовать, — сказала я, и слезы снова потекли по моим щекам.

Мой арахнид подхватил меня на руки и понес в кровать.

Он осушил мои слезы нежными, как крылья бабочек, поцелуями, а я млела от удовольствия, зарываясь пальцами в мягкие темные пряди.

Его губы опускались ниже, сначала на подбородок, потом обжигающе острой лаской прошлись по чувствительной шее, а когда сомкнулись на моем соске, меня выгнуло от наслаждения и желания прижаться ближе к его сладким губам. Я застонала, а мужчина, вдохновленный моей реакцией, опускался ниже, заставляя затаить дыхание от неизведанного мной удовольствия и ожидания.

Я даже не заметила, когда он успел снять с меня сорочку, и сейчас его руки, подрагивая от напряжения, гладили мое средоточие женственности через тонкое кружево трусиков.

Я изгибалась как кошка и постанывала от удовольствия, но мне хотелось понимать, что ему так же хорошо, как и мне, поэтому я толкнула его на спину, любуясь и изучая своего любимого.

Он сильно изменился — крепкое, сухопарое тело теперь ничем не отличалось от человеческого. Пусть у меня нет опыта в отношениях с противоположным полом, но я отлично знаю анатомию, благодаря профилю техникума, где когда-то училась, так что с удовлетворением отметила оттопыренные пижамные штаны.

Сэпий с нежностью смотрел на меня, позволяя мне перехватить инициативу, а я, окрыленная такой возможностью, повторила те сладкие пытки, которыми только что он меня мучил сам. Мой арахнид послушно выгибался навстречу моим рукам и губам, а когда я лизнула и немного прикусила в порыве страсти темную горошину его соска, то крепкая ткань простыни, сжатая его сильными пальцами, затрещала.

Окончательно осмелев, я запустила руку под резинку штанов и погладила его горячую бархатистую плоть, заставляя Сэпия громко стонать.

Ткань мешала, и я стянула ее с длинных, ровных ног любимого, открывая своему жадному взору его напряженный член. Боги этого мира были щедры к нам, подарив Сэпию большой и даже красивый орган: светлый, с розовой головкой и темными дорожками вен, бежевой мошонкой. Я как зачарованная любовалась им, гладила, ласкала, слушая сдавленные стоны и вскрики, от которых у меня самой давно лоно налилось горячей, влажной тяжестью, но я не могла остановиться, продолжая свои исследования, пока Сэпий не закричал, излившись мне в руку.

Я нежно целовала любимого, пока он приходил в себя, потом он меня резко перевернул на спину, придавив своим горячим телом.

— Теперь моя очередь, — хрипло сказал арахнид, целуя ушко. От неудовлетворенного желания, легкое касание его губ вызвало волну горячих мурашек по всему телу, заставляя меня ерзать под ним в попытке сильнее прижаться к моему мужчине.

Я чувствовала, как его напряженный орган упирается мне в живот, и потянулась к нему рукой, но Сэпий перехватил ее и завел мне за голову, а сам стал покусывать и сосать мои груди, проникая длинными пальцами под трусики.

От обилия ощущений я совсем потерялась в охватившем меня возбуждении. Любимый нашел чувствительную точку и стал медленными круговыми движениями ее гладить, рассылая по моему телу невероятно острые волны наслаждения.

Внутри меня росло дикое желание заполнить тянущую пустоту внутри. Мне было почти больно от томления. Я просила, умоляла, хныкала, впиваясь ногтями в спину Сэпию в попытке притянуть его ближе, пока он не сдался и не опустился, упираясь своим членом мне в лоно.

— Ты правда этого хочешь? — хриплым низким голосом спросил мой мужчина, заставив посмотреть ему в глаза.

— Больше всего на свете, — честно сказала я, раскрываясь ему навстречу. Сэпий застонал и толкнулся в меня. Сначала немного, лишь скользя горячей, твердой плотью по мокрым складочкам, а потом вошел в меня.

Вопреки ожиданиям, никакой боли или дискомфорта не было, только непривычное ощущение наполненности и давления горячего тела. Я расслабилась и сама стала подаваться навстречу замершему мужчине.

Мы начали извечный танец сначала осторожно, неуверенно, а когда страсть захватила нас полностью, то горячо и неистово. Томление переросло в горячую лавину удовольствия, которая накрыла нас одновременно, заставляя кричать и содрогаться.

— Я люблю тебя, — услышала я жаркий шепот, прежде чем уснуть самой счастливой женщиной на свете.

Глава 8

Как мне нравилось просыпаться от поцелуев Сэпия…

Я потянулась, выгибая спину, и мою голую грудь обожгли его губы, заставляя распахнуть глаза и застонать от откровенной ласки.

— Доброе утро, — промурлыкал мужчина, подминая меня под себя.

Почувствовав прикосновение его голого тела к моей коже, я задохнулась от наслаждения и притянула к себе еще ближе, желая ощутить его тяжесть. Сэпий охотно отозвался на мой порыв, и мы продолжили наше сладкое скольжение.

Мой невероятный мужчина сводил меня с ума одним взглядом своих золотых глаз. Он стал для меня необходим как воздух, въелся под кожу, пропитал собой насквозь, но я была счастлива раствориться в нем. В какой-то момент мне даже стало страшно от того, как сильно я теряю себя, но мысли быстро таяли в той заботе, нежности, страсти, что дарил мне мой арахнид.

Если есть в мире мужчина, которому я доверяла безгранично, то это он — Сэпий.

Мы целовали друг друга, гладили, исследуя каждый сантиметр кожи, и не могли насытиться нашей близостью. Я не знаю, сколько это продолжалось, но нашу идиллию прервало громкое цоканье лап по полированному полу.

— Аллаиде необходимо питаться, она истощенна, — проскрипел недовольный Диззи.

— Спасибо, тень, мы увлеклись, — сказал мой мужчина, прикрывая нас одеялом, пока паучок сервировал нам завтрак.

Я покраснела.

Есть действительно очень хотелось, но было так неловко перед гнездом. Они ведь чувствуют то же что и Сэпий, или уже нет? Нужно уточнить.

Когда Диззи закончил сервировку, я быстро накинула халат и сбежала в ванную, где долго приводила в порядок как свое тело, так и мысли. За последние несколько дней произошло столько всего, что голова просто шла кругом.