Грани одиночества (СИ) - Рем Терин. Страница 41

— Мама, мы так скучали, — тихо признался за всех Тарион, прижимаясь рыжей головой ко мне. — Мы не поверили, что ты сама пожелала нас оставить. Терей почувствовал твою боль и тоску, и я принял решение искать тебя, вернуть, чего бы нам это ни стоило.

От этих слов сына я вздрогнула, а по спине пробежал холодок страха.

— Надеюсь, никто не погиб? — спросила я, молясь не услышать о потерях.

— Нет, мы просто блокировали все военные силы императора, отобрали оружие и поставили ультиматум. Если бы Андариэл не вернул тебя, то мы забрали бы его беременную императрицу сюда. Ни один человек и ни один арахнид не погиб, — похвастался Тарион, явно гордый своим решением.

— С простым населением нам даже удалось немного наладить отношения, — сказал Сауд, оттесняя старшего, чтобы самому обнять меня.

— Да? Как вы этого добились? — искренне обрадовалась я.

— Когда мы оккупировали улицы, то увидели толпы голодающих и озлобленных людей. Рабочие доставили им муку и крупы, закупленные у торговцев, а воины наловили крупной дичи, которой полно в лесах, — сказал нетерпеливый Нарим, перебивая брата. Он устал ждать, когда до него дойдет очередь, и буквально залез на спину Сауду, чтобы погладить мне руку маленькой детской ладошкой.

Я поцеловала в щеку своего торопыгу, отчего черно-золотые глаза мальчика засияли ничем не прикрытой радостью.

— Какие вы у меня умницы! Я больше жизни вас люблю, — хрипло сказала я, ведь горло сдавливали слезы от радости и гордости за моих малышей.

— Наши первые воины тоже были в городе, когда искали тебя, — тихо сказал Терей, не решаясь отодвинуть брата. Мое золотоволосое чудо! Терей не был нерешительным, он просто деликатный, поэтому готов пожертвовать всем ради братьев. Вот и сейчас он не упомянул, как он почувствовал меня в другом мире, а похвастался успехами братьев.

Он единственный не был рыжим, а именно золотым. Я даже не представляю, каким красавцем вырастет Терей, хотя и рыжики, все как один, очень симпатичные мальчики. Боже! Как я их люблю!

Я обнимала и целовала всех, до кого смогла дотянуться, бессвязно шепча, как я горжусь, как они мне все дороги.

Наши затянувшиеся далеко за полночь обнимашки прервал скрипучий голос Диззи.

— Аллаида устала и истощена. Завтра она никуда не денется. Больше я этого не допущу, — ворчливо сказал тень, мягко, но настойчиво выпроваживая детей из наших покоев.

— Диззи, — только и смогла, что вымолвить имя друга, обнимая его за мохнатую спинку.

То, что ткачик взволнован, выдавала лишь дрожь арахнида и бесконтрольное щелканье жвал.

— Больше не теряйся. Нам плохо без тебя, — тихо признался он, а потом снова сменил тон на командирский: — Ванная готова, и ужин остывает, — распорядился мой личный командир, подталкивая меня к двери в ванную комнату.

Я быстро искупалась и с удовольствием поужинала, жадно уплетая горячий бульон и овощное рагу. Сэпий не ел. Он молча пожирал меня глазами, заставляя иногда смущаться.

Когда все наконец разошлись, я скинула халат, толкнула мужа на кровать и оседлала его бедра, планируя более детально узнать, что происходило после того, как Андариэл перенес меня на Землю, но едва я успела открыть рот, как мой мир сделал стремительный кульбит, и я оказалась под Сэпием.

Еще никогда мой арахнид не был таким страстным, напористым, неудержимым. Я сгорала от страсти и млела от нежности с ним, растворяясь в своем мужчине — его глазах, вкусе его кожи, его стонах, смешанных с моими вскриками и влажными шлепками вспотевших тел.

Нестерпимо, ярко, почти болезненно — но до крика, до слез мне нужны были эти ласки, касания, эта близость. Мы с Сэпием изгоняли наших демонов сомнений и нерешительности, умирая от наслаждения и острого щемящего чувства, что буквально разъедало душу, сплавляя нас воедино.

Утро началось с легких, как перышко, поцелуев мужа, быстро переросших в такую же нежную и неторопливую близость. Наверное, нам обоим было необходимо еще раз убедиться, что все происходящее — не сон.

Сегодня меня даже в ванную не отпустили одну, поэтому купались и чистили зубы мы вместе с мужем, перемежая водные процедуры шаловливыми поцелуями, объятиями и улыбками.

Завтракать было решено в той гостиной, где мы обедали обычно с Сантосом.

Вид аристократа не порадовал нас: казалось (а может, и не просто казалось), что он не ложился спать и не переодевался. Обычно веселый парень выглядел изможденным и подавленным. Отрешенно ковыряя вилкой омлет, он не проглотил ни кусочка, смотря сквозь тарелку.

— Сантос, — позвала я друга, но он не отреагировал.

— Сан, — громче крикнула я, но реакции так и не последовало.

Тогда я молча встала и, несмотря на ревнивое выражение на лице Сэпия, обняла мужчину, развернув его лицом к себе.

Некоторое время он не отвечал и почти не реагировал на мое присутствие, но потом крепко обнял меня и глухо заплакал, уткнувшись в плечо.

Я стояла долго, позволяя мужчине отпустить боль и вину за гибель того, кого несмотря ни на что Сан очень любил. Я не стала говорить банальных и понятных вещей — что он не виноват, что единственный виновник трагедии сам Андариэл, просто, когда мужчина успокоился, тихо, но от всей души сказала «спасибо».

Успокоив нервы, мы отправились к Тариону. Фактически решение о передвижении гнезда мог принять только он.

У меня сохранялось чувство диссонанса между восприятием своих детей как малышей, недавно появившихся на свет, и мудрых, вполне сформировавшихся личностей, обладающих внушительными знаниями. Только серьезное и спокойное отношение Сэпия и Сантоса к беседе с новыми гнездовыми мирило меня с происходящим.

— Почему мы должны уезжать? — злилась я, не понимая необходимости.

— Алла, мы много веков пытались хоть немного улучшить отношения между людьми и арахнидами. Именно ошибка арахнида испортила нашу дружбу и нарушила баланс мира. Сейчас мы как никогда близки к потеплению отношений. Нельзя упустить такой возможности, — спокойно сказал Сэпий.

— А почему они должны ухудшиться? Арахниды никого не убили, а Андариэла погубило его безумие. Причем здесь мы? Почему я должна расставаться с детьми и семьей? — злилась я, понимая, что не могу ничего изменить, и скоро жизнь снова сделает кувырок с ног на голову.

— Алисия еще молода и вспыльчива. Если мы будем рядом, то она не успокоится, пока не отомстит за смерть Андариэла. Ты же не хочешь, чтобы она сошла с ума, как он? — спросил Сантос, виновато потупляя взор.

— Она императрица и должна в первую очередь думать о благе своих подданных, а не о глупой мести. Арахниды нужны людям гораздо сильнее, чем люди нужны им, — настаивала я, настроенная бороться за целостность семьи. Не готова я еще была расстаться с частью мальчиков, и все!

— Ты не права, мама. Люди нам очень нужны. Без тепла аллаиды в нас нет не только силы, в нас нет радости. Сейчас мы поняли это очень четко, когда чуть не лишились тебя. Это больно, очень больно — остаться без любви избранной. Отец едва не ушел за грань, когда император сказал, что ты сама решила нас покинуть. Хорошо, что Терей с тобой так сильно связан, что не дал поверить подлому императору. Не лишай нас надежды найти свою любовь, а не просто аллаиду, — снова шокировал меня своей разумностью и неизвестными мне подробностями Тарион.

— Я сделаю все, что нужно, но Алисия вполне разумна. С ней можно договориться, объяснить… — начала я, но меня перебил Сэпий:

— Ты тоже разумна, и ты королева всех арахнидов, но представь, что на месте Андариэла оказался я. Или что Сантос не отбил бы клинок. Ты бы простила? Вспомнила бы о своей разумности? Приняла бы доводы, что никто не виноват? — тихо спросил муж, заставляя меня вздрогнуть от мысли, как я была близка к тому, чтобы его потерять.

Я не стала отвечать сразу, стараясь представить эту ужасную ситуацию, и поняла, что нет.

— Нет. Не простила бы. И отомстила бы, несмотря на потери и разумность, — тихо признала я.

— Тогда решено, — твердо сказал мой солнечный зайчик. — Гнездо, похоже, предвидело такое развитие событий. Нас достаточно, чтобы разделиться. На сборы есть еще три дня, остальное время займет дорога до порта. За это время появятся новые братья, что гарантированно даст нам преимущество перед инсектоидами. С вами отправятся Нарим, Равен и Терей. Я останусь с Вейсом, Сайрусом и Саудом. Через братьев мы будем держать связь, хоть и будем тосковать, — тихо признал мой маленький король, нежно обняв меня.