Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия. Страница 181

Ништяк, отличный замысел.

Вот где магия.

В моей голове.

Ни на миг не отпускает.

Авто тормозит, нарушая нашу идиллию, вырывая из сладостного забытья. Драгоценные секунды стремительно иссякают, бесцветной пылью осыпаются к ногам.

Is it over now? (Теперь с этим покончено?)

Нет, это только начало.

Фон Вейганд отстраняется первым, вновь проявляет железную выдержку. А я бунтую. Смело подаюсь вперёд, припадаю к его виску, запечатлеваю жаркий поцелуй. Упиваюсь победой и отступаю.

Позже.

Продолжим.

Отворачиваюсь, спешно открываю дверцу и покидаю уютный салон, выскальзываю на улицу. Судорожно вдыхаю морозный воздух. Шальным взором окидываю окрестности.

В жизни так бывает.

Ничего не меняется. И в то же время меняется абсолютно всё. Мир остался прежним, ты проснулся другим.

Голова кружится, тело дрожит.

Неровной походкой ступаю дальше, обхожу машину. Не борюсь с искушением, сразу сдаюсь. Прикладываю ладонь к тонированному стеклу.

Считаю до десяти, беззвучно, про себя.

Не вижу, но чувствую. Кончиками пальцев. Кожей. Нутром. Напрягшуюся плоть сотрясает электрический ток.

Потом ухожу, не оборачиваясь.

Девственно-чистый снег скрипит под тёмными ботинками. Ещё никто не успел изувечить красоту, не замарал грязью.

Сжимаю челюсти.

Бреду точно во сне. Перехожу дорогу, миную газетный киоск и круглосуточный магазин, на пороге которого душевно болтает пара бомжей.

— Витька, да бл* буду, любого за тебя порву!

— Уважуха, братан, предлагаю тяпнуть по внеочередной.

Чертовски трогательный обмен, аж на слёзы пробивает. Или проблема в том, что повсюду царит ослепительный белый?

Кусаю губы, шагаю к нужному подъезду.

По глазам будто лезвием полосуют.

Замираю на пороге. Хоть плечи нервно подрагивают, не плачу, не захожусь в рыданиях. Медленно поворачиваюсь, впиваюсь взглядом в парковку.

Авто трогается с места, скрывается из виду.

Кажется, этого никогда не было.

Галлюцинация. Мираж. Спазм истерзанного сознания.

Оседаю вниз, на припорошенный снегом цемент. Нетерпеливо дёргаю пуговицы, расстёгиваю пальто, оттягиваю ворот. Стискиваю золотой кулон.

Согревает. Царапает. Отрезвляет.

Кадуцей излучает силу и власть, приносит долгожданный покой.

Значит, не пригрезилось.

Истерически посмеиваюсь, поднимаюсь и отряхиваюсь.

Интересно, где фон Вейганду раздобыл такой зачётный наряд? Тем более, посреди ночи. Или заранее готовился?

Свитер крупной вязки, джинсы высокой посадки, носки с Микки Маусами. Признаю, комфортнее, чем изорванное платье. Однако моментально уничтожает сексуальность.

Эх, гад, специально постарался, не оставляет никакого шанса на счастливый брак.

Нормальный мужик сбежит, гей испытает эстетический шок. Пролетаю по всем параметрам.

Ну, и пофиг.

Буквально взлетаю по ступенькам. Низ живота противно ноет, мышцы сводит от боли. Каждое движение вынуждает невольно всхлипывать и содрогаться. Но я не унываю, несусь вперёд на крыльях радости.

Ночь удалась.

Надеюсь, повторим.

Последствия бурных развлечений проявляются постепенно. Накатывают свинцовыми волнами, словно запоздалое похмелье. Сперва жгучая вспышка пронизывает челюсть. Обжигает от скулы до ключицы. Потом резко вонзается в поясницу, вынуждает застыть, согнуться пополам, опереться о перила.

С трудом перевожу дыхание, медленно продолжаю путь.

Не отчаиваюсь, не зову на помощь. Отчаянно пытаюсь не заорать, пробую вернуть контроль над собственным телом.

Худо-бедно добираюсь до квартиры, толкаю дверь, просачиваюсь в коридор. Спотыкаюсь, шарю в поисках выключателя. Щёлкаю и щурюсь от яркого света, держась за стены и подручные предметы, направляюсь в зал.

Я слишком стара для этого дерьма.

Хм, для подобных забегов.

Присаживаюсь на диван, блаженно потягиваюсь. Хватаю пульт от музыкального центра, врубаю наудачу. Определяю всемирно известный хит с начальных нот. Прибавляю звук, делаю на полную, ставлю на повтор.

Тело отзывается на мелодию.

Такт в такт.

Тихонько подпеваю, похлопываю ладонями по бёдрам.

Не удерживаюсь, вскакиваю и пускаюсь в пляс. Сквозь боль и ломоту, сквозь радикулит и ревматизм. Выхода нет, ритм увлекает.

Billie Jean is not my lover

She's just a girl who claims

that I am the one

(Билли Джин — не моя любовница,

Она просто девушка, которая считает,

Что я — единственный)

Как тут усидеть? Нереально.

Хвастаю божественным вокалом и виртуозными танцевальными па.

Клянусь, лунная походка в моём исполнении — воистину незабываемое зрелище. Жаль, не могу приложить видео. Описания мало, надо лицезреть.

Брачные игры бегемотов отдыхают.

But the kid is not my son

She says I am the one,

but the kid is not my son

(Но этот ребенок не мой сын

Она говорит, что я единственный,

Но этот ребенок не мой сын)

Не стесняемся, подпеваем. Громче. Нечего робеть, отрываемся. Если соседям не нравится, то сами виноваты.

Пребываю в отличном расположении духа.

Грех таким не поделиться.

Не выходя из образа, продвигаюсь в свою комнату. Извиваюсь в замысловатом танце, попискиваю и повизгиваю… хм, то есть исполняю композицию в новой оригинальной манере.

Парю над землёй.

Это не бездарные потуги вечного дилетанта. Это классический балет, ёпт.

Однако жизнь не всегда идёт строго по предначертанному сценарию. Случаются правки, забавные исключения, которые ставят в тупик и напрочь лишают равновесия. Вроде всё гладко, но возможны варианты. Лучше оставаться начеку.

Что за дерьмо?!

Подпрыгиваю, отшатываюсь назад. Инстинктивно, не по плану. Вздрагиваю точно ошпаренная.

— Дориан! — бросаю с нескрываемым возмущением. — Какого хрена ты здесь творишь? Понимаю, мы близки, но не настолько же.

Качок нагло развалился на моей кровати. Выглядит виноватым, взирает снизу вверх, очень жалобно. Приподнимается, смущённо натягивает одеяло до подбородка. Загадочно молчит, не спешит прояснить обстоятельства.

Мне кажется или он действительно голый?

Морщусь и отворачиваюсь.

Забрался сюда в чём мать родила. Ни совести, ни стыда. Ни праведного ужаса перед фон Вейгандом.

У этого парня стальные нервы.

— Ты псих? Мозги на хрен вытекли? — удручённо качаю головой. — А я говорила не мешать «Розовые соски», «Глубокий коматоз» и «Бархатную кувалду». Запомни, коктейли только для местных. Не для иностранных неженок.

Моя любимая простынь. Чудесные наволочки. Удивительный ортопедический матрас. Старалась, подбирала.

Блин.

Хоть волком вой.

— Проклятье, — скорбно вздыхаю. — Теперь нужно провести дезинфекцию. Нет, не подумай плохого. Дело не в том, что ты гей. Я нормально реагирую на извращения. И не считаю тебя больным ублюдком. Просто природная брезгливость сказывается.

Ох, подфартило.

Не собиралась затевать стирку. Ненавижу убирать. А придётся. И пылесосить, и полы драить. И проветривать часами.

Господи, за что? Вот оно, да? Заслуженное наказание за посягательство на рай.

Присвистываю.

По ходу сюрпризы не заканчиваются. Дальше — больше. Из-под противоположного края одеяла возникает Маша. Светлые волосы всколочены, идеальный макияж безнадёжно испорчен. Глаза опухшие, разводы по всему лицу. Явно рыдала.

— И ты, Брут? — восклицаю с показной печалью. — Ну, какого чёрта. Осторожно, алкоголизм до добра не доводит.

Преступники застигнуты с поличным, однако не торопятся расколоться.

— Играем в прятки или в угадайку? — хмыкаю. — Никто ничего не объяснит?

Ребята по-прежнему немногословны, переглядываются, медлят и, наконец, синхронно поднимают руки вверх. Дорик — левую, Маша — правую.

Стальной блеск на запястьях трудно не опознать.

— Наручники? — подозрительно хмурюсь. — Пора вызывать санитаров. Вас необходимо изолировать и пролечить. Жёстко. Хотя нет, вдруг понравится. О’кей, ребята, давайте серьёзно. Что за х*рня? Вы укурились? Одурели от пьянства?