Твое имя (СИ) - Платунова Анна. Страница 78

— И твой отец вот так послушал тебя?

Бьярн улыбнулся.

— У прошедшего Испытание наследника ровно столько прав, сколько у самого Вседержителя.

— Бьярн, как великодушно с твоей стороны — позаботиться о лестатах.

— Какое там великодушие, чистой воды эгоизм! Я просто не захотел расставаться с нашим мальчуганом. А толковые травники ни в одном городе не помешают.

Маре стало так легко на душе. Но потом она вспомнила про Ивара, а следом — про мерзавца Лейраса, таскающего его всюду за собой.

— Нет, Ивар невиновен, — развеял ее опасения Рейвен. — Я проверил, он не прикоснулся к человеческой крови ни разу за все это время, хотя негодяй вынуждал его. Не давал ему настойки Живисила, только обычную человеческую пищу. Ивар мучился от постоянной неутихающей жажды, а гад уговаривал и обещал преподнести ему в подарок девочку. Крови Лейраса было слишком мало для того, чтобы утолить жажду… Удивляюсь стойкости паренька, он всегда отвечал отказом.

— А Лейрас… — с трудом произнесла Мара, ощущая, как начинают дрожать руки.

Бьярн крепко прижал ее к себе, согревая.

— В Холодных Холмах. Ждет суда, — коротко бросил он.

Больше о нем не заговаривали.

Иногда волшебный сон, в который внезапно превратилась жизнь, становился тревожным. Как утро следующего дня, когда невеста должна была познакомиться с семьей жениха.

Мара вся издергалась, пока молоденькая швея подшивала платье. Платье нравилось Маре за неброский цвет и силуэт, идеально смотревшийся на фигуре. Но вдруг она покажется в нем совсем простушкой? Однако в любом другом наряде она станет чувствовать себя неестественно и скованно.

— А как мне тебя называть? Михаил? — волнуясь и неосознанно покусывая ногти, спрашивала она. — Я не могу. Ты для меня Бьярн, и точка. Но твоим это не понравится…

Бьярн осторожно отвел ее руку ото рта.

— Называй Бьярном, птаха. Мама поймет. Она сама называет отца другим, тайным именем, сохранившимся еще со времен его Испытания.

— Они примут меня?

Мара подняла лицо на Бьярна, в глубине больших синих глаз плескался ужас.

— Уверен, что да.

— А если нет?

— Я все равно хотел пожить какое-то время в Соувере, где ты станешь учиться в Академии медицины. Аристократ из малоизвестного рода и его юная жена. Придется снова на какое-то время взять себе другие имена: никто не должен знать, что я наследник. Только в этот раз у нас будут деньги и возможности. А еще друг у друга будем мы. До восшествия на престол еще несколько лет, нам некуда торопиться. Окончишь Академию, а потом можно отправиться в путешествие.

— Да я напутешествовалась как-то, — хихикнула Мара.

И все же, надежда на то, что они с Бьярном будут жить вдвоем несколько лет вне стен замка, наслаждаясь друг другом, придала ей сил. Неужели она действительно сможет поступить в Академию? Исполнить свою мечту? От одной мысли кружилась голова! И предстоящая встреча с родителями больше не пугала.

— Готова? — спросил Бьярн, предлагая локоть своей юной спутнице.

И она, раскрасневшаяся, тоненькая, бесконечно очаровательная, хоть не догадывалась об этом, решительно наклонила хорошенькую головку.

— Да!

*** 58 ***

К центральному входу Академии Медицины, у которого начиналась Аллея Памяти, подъехала карета. Герб на карете притягивал заинтересованные взгляды — кого из Благородных принесло в Академию в столь ранний час? Но любопытные почти сразу разочарованно морщили носы. Герб не содержал изображения медведя, орла или барса, трех главных аристократических ветвей Симарии. Любой более или менее известный род правдами и неправдами добивались того, чтобы на гербе изображена была хотя бы когтистая лапа или, на худой конец, клюв или клык. Увидев изображение медведя, вставшего на дыбы, — символ правящей династии — зеваки попадали бы на колени. А сейчас они только переглянулись, ухмыляясь. Ну что за герб такой — обхохочешься: заяц на синем поле. Видать, побочная ветвь, ведущая начало от бастарда.

Правда, когда они увидели выходящего из кареты молодого мужчину, желание ухмыляться резко пропало: такой разок даст промеж глаз — и дух вон. Даром что Благородный. А тот огляделся по сторонам и протянул руку, помогая выбраться из кареты девушке. Она была столько мила в своем дорожном платье, что зеваки мгновенно сменили гнев на милость, залюбовавшись на молоденькую аристократочку.

Правда, у бедняжки подол платья оказался испачкан и разорван, точно ей пришло брести по грязи. Видно, дорога выдалась тяжелая. Может, карета застряла где-то в дороге, так что ей, нежному созданию, пришлось какое-то время идти своими ногами. Зеваки сочувственно покачали головами.

Вот только кучер, сидящий на козлах, взирал на девушку отнюдь не с сочувствием, а с некоторым ужасом.

— Я вас здесь по-подожду? — спросил он, немного заикаясь.

— Да, Тим, — ответил мужчина и с особым намеком кивнул: — Только держи язык за зубами.

Поплотнее запахнулся в плащ и повел за собой спутницу.

— Птаха, — прошептал он, наклонившись к уху Мары, — в следующий раз, когда надумаешь погнаться за шатуном по Тракту, хотя бы знак подай, чтобы я вовремя успел вытащить меч. Тим, бедолага, едва душу Всеединому не отдал, когда твою погоню увидел.

Но Бьярн говорил это с улыбкой, и видно было, что он гордится женой.

— И потом, я волнуюсь за тебя!

— Ой, Бьярн, тот шатун на Тракте совсем ослаб. Необязательно было кромсать его кинжалом прежде, чем я произнесу заклятие.

Мара бережно поправила на Бьярне плащ, скрывая россыпь кровавых пятен. И оба тут же принялись хохотать, вспомнив лицо Тима, наблюдавшего эту картину: два аристократа, приличная на первый взгляд семейная пара, гоняются по Тракту за шатуном, пытаясь его упокоить. «Ну, а чему здесь удивляться, — ясно читалось на его лице, — заяц на гербе! Чего от них хорошего можно было ждать!»

Мара долго отпиралась от зайца, но Бьярн уговорил. Если уж придется какое-то время жить в Соувере инкогнито, придется притвориться захудалой аристократической ветвью. «Чем заяц хуже всего остального? По крайней мере, не курица!»

Но Мара знала истинную причину.

В то утро Бьярн привел знакомить ее с семьей, а она умирала от страха. Их ожидали в Малом зале для торжеств. Малый зал только назывался малым, на самом деле Мара почувствовала головокружение — настолько высокими оказались здесь потолки.

Четверо братьев, три сестры, отец и мать. Они стояли рядом со столом, накрытым к празднику. Мара изо всех сил старалась не показать, насколько волнуется. Все лица как в тумане. Она только видела, что братья удивительно похожи на Бьярна. Вот этот здоровенный детина, что поднял ее за талию и закружил в воздухе с криками: «Вот и наша невестушка!» — точно тот самый болезненный Варфоломей? Ну, может, в детстве он таким и был. Остальные не так эмоционально, но как будто искренне, выразили радость от состоявшегося знакомства.

Сестры Бьярна окружили ее все вместе. Они, похоже, нервничали не меньше самой Мары и оттого хихикали не переставая. Но Мара чувствовала, что они вовсе не пытаются задеть ее своим смехом, просто волнуются. В конце концов старшая шепнула ей на ухо:

— Ты не переживай, мы тебя всему научим! А то Миха такой неотесанный бывает, ему доверять нельзя.

Она пожала ладонь Мары и заговорщически улыбнулась.

Мама Бьярна обняла ее за плечи.

— Я рада, что у меня появилась еще одна дочь, — сказала она.

Маре хотелось верить, что в лице свекрови действительно обретет маму.

На Вседержителя она даже боялась смотреть. Это ведь он — главный человек в стране. От его решений зависит буквально все! Если он сейчас отвергнет Мару, то остальным придется только смириться.

Семья расступилась, пропуская его вперед. Мара робко подняла глаза на отца Бьярна. Статью и внешностью Бьярн удивительно походил на Вседержителя, только лицо правителя избороздили морщины, у губ залегла жесткая складка, а годы добавили пряди седины в некогда темные волосы. Взгляд его был серьезен и внимателен.