Людоед - Корнев Павел Николаевич. Страница 65

— Отличный металл и посредственное исполнение, — заявил он безапелляционно. — Для тебя сойдет, надо только подобрать ножны. К прежнему владельцу оружие не приведет, такого барахла на севере ходит с избытком.

— Ну спасибо, — фыркнул я, уязвленный ремаркой собеседника до глубины души.

— Всегда пожалуйста! — хмыкнул Микаэль, оглядел пустой зал и чуть подался ко мне. — Ты лучше поведай о своих чудесным образом вернувшихся способностях, Филипп! Я видел, как ты орудовал колдовским жезлом! Я собственными глазами видел это!

Я приложился к глиняной кружке с хмельным напитком, хлебнул, поморщился. Затем спросил:

— Что тебе с того?

— Что мне с того? — округлил глаза маэстро Салазар. — У тебя на спине выжжена ангельская печать! Есть лишь один способ обратить ее действие вспять! — Микаэль упрямо выпятил челюсть, подвигал ею из стороны в сторону, собираясь с решимостью, и спросил: — Ты связался с запредельем?

— И зачем бы мне тогда понадобился жезл? — усмехнулся я и выложил на стол волшебную палочку. — Князья запределья наделяют чернокнижников силой, равной способностям истинных магов. Им ни к чему эти… костыли.

— Точно-точно, — озадачился Микаэль. Пусть он к этому времени уже изрядно захмелел, но ясности мысли не потерял и потому оценил убийственную резонность выдвинутого мной аргумента. — Но как, Филипп?! — прошептал он, навалившись грудью на стол. — Как тогда это возможно?!

Я рассмеялся:

— Микаэль, с чего ты взял, что я вообще терял свои способности?

— Ангельская печать!

— Я тебе когда-нибудь говорил, что утратил способность колдовать? — поставил я вопрос ребром. — Да или нет?

Маэстро Салазар осушил кружку и вновь наполнил ее из кувшина.

— Не говорил, — признал он. — В этом просто не было нужды. Это подразумевалось само собой.

Я лишь развел руками.

— А печать? — спросил Микаэль. — Что с ней не так?

Ответить правду мне и в голову не пришло. Иные откровения подобны силку, поначалу не кажутся чем-то серьезным, а в итоге оборачиваются долгой и мучительной смертью. Но и опускаться до откровенной лжи зачастую ничуть не менее опасно. Заврешься — и сам не заметишь, как утонешь в собственном вранье. У людей на такое долгая память.

По своему обыкновению, я предпочел отделаться полуправдой.

— Ересиарх Тибальт, — сказал я, и эти два слова заставили Микаэля стиснуть кружку с такой силой, что побелели пальцы.

Взгляд маэстро затуманился, он скрежетнул зубами, но сразу расслабился и откинулся спиной на стену.

— Так твой интерес к Тибальту был не случаен! — верно расценил мое откровение Микаэль. — Ты явился в Лавару за его головой! Ты уже тогда работал на Вселенскую комиссию!

Недосказанность иной раз действует куда лучше самой проработанной легенды. Микаэль придумал все сам. Сам придумал, сам поверил. Впрочем, он был не так уж и далек от истины и заблуждался лишь относительно моего тогдашнего работодателя.

Я поправлять его не стал.

— Но постой! — нахмурился маэстро Салазар. — Твою ангельскую печать проверяли люди Тибальта. Они сочли ее подлинной!

— Обмануть можно любого.

— Не поспоришь, — покивал Микаэль. — Воистину сегодня день удивительных открытий! И почему ты скрываешь свои умения?

— Удобно, — односложно ответил я и усмехнулся. — К стыду своему должен признать, что не слишком искусен в обращении с волшебной палочкой. Если начистоту, владею ей из рук вон плохо. Только-только начинаю наверстывать упущенное при обучении в университете.

— Это все из-за Уве, так? — усмехнулся Микаэль. — Не хочешь управляться жезлом хуже слуги?

— Не болтай об этом, ладно? — попросил я. — Ангельская печать помогла мне ввести в заблуждение не самых приятных в общении людей. Не хочется, чтобы поползли слухи о моих вновь прорезавшихся талантах.

Маэстро Салазар негромко рассмеялся.

— Филипп, у тебя столько скелетов в шкафу, что удивляюсь, как они еще не выбрались наружу и не устроили пляску смерти.

— Приходится подпирать дверцы, — поморщился я с непритворной досадой.

Замечание Микаэля угодило точно в яблочко. Груз былых ошибок накопился у меня преизрядный.

— Скелеты в шкафу скребутся, скрежещут зубами во тьме.

Они своего дождутся, утянут Филиппа к себе! — с выражением продекламировал маэстро Салазар, не упустив возможность посыпать солью мою и без того кровоточащую душевную рану.

— Тьфу на тебя, Микаэль! — поморщился я, допил медовуху и отправился спать.

На следующее утро хозяин, как и договаривались, разбудил на рассвете. Все тело ломило, мышцы ныли от усталости, а бедра и ягодицы после нескольких дней в седле и вовсе задеревенели. Захотелось плюнуть на все, накрыться с головой колючим одеялом и заснуть, но я пересилил себя, оделся и вышел в общий зал.

Один из столов там занимала пятерка бородачей с одинаковыми нашивками на стеганых куртках. На поясах ранних пташек висели кинжалы и фальшионы, короткие копья стояли прислоненные к стене, а луки и колчаны были сгружены на свободную лавку.

— Горная стража, — подсказал Микаэль, который, вопреки обыкновению, сегодня остановил свой выбор на травяном настое. Как видно, медовуха оказалась слишком забористой даже для него, а остальные подававшиеся здесь горячительные напитки были и того крепче.

Служивых это обстоятельство, впрочем, ни в коей мере не смущало.

— С ночного объезда возвращаются, — перехватил мой взгляд маэстро Салазар. — Разбойники в горах пошаливают, как говорят. Нам еще повезло, что никого не встретили по дороге.

Кинув на лавку перевязь с пистолями, я налил себе травяного настоя, размешал в кружке ложку медовой патоки и с благодарностью кивнул Уве, который выставил на стол поднос с тарелками. Подавальщице было не до нас, она увивалась вокруг бравых бородачей.

Марта встала раньше всех и уже позавтракала.

— Проверю лошадей, — сказала она и вышла во двор.

Микаэль глянул вслед девчонке и ухмыльнулся.

— Могли бы так сильно кроватью в стену и не стучать, — укорил он меня. — Полночи уснуть из-за вас не могли. Скажи, Уве!

Паренек выдавил из себя нечто невразумительное, уткнулся взглядом в тарелку и принялся усиленно работать ложкой. Я попробовал кашу с распаренными яблоками, затем отломил хлеба и с невинным видом заметил:

— Ну, было бы куда хуже, не давай нам спать стук из вашей комнаты.

Уве подавился и закашлялся, спешно глотнул травяного настоя и с укором протянул:

— Ну, магистр…

Маэстро Салазар прыснул со смеху и не преминул подлить масла в огонь:

— Занятные нравы в этих ваших университетах!

Лицо Уве окончательно залилось пунцовой краской, и тогда Микаэль нанес удар милосердия:

— Малыш! Филипп лишь попросил не устраивать оргий с продажными девками, когда останавливаемся в соседних комнатах. Только и всего.

Паренек быстро доел кашу и убежал собирать вещи, а маэстро Салазар отсмеялся и уже совершенно серьезно спросил:

— Уверен, что спать с ведьмой — такая уж хорошая идея?

Я безразлично пожал плечами:

— Надо было сбросить напряжение.

Микаэль кивнул в сторону стола с бородачами, у которого так и продолжала суетиться дородная разносчица.

— А чем тебе дочурка хозяина не угодила? Она вчера мне глазки строила! Специально с хозяйской половины выглянула под ночь!

Я оторвался от каши и покачал головой.

— Микаэль, завязывай с выпивкой. Не доведет она тебя до добра.

Маэстро Салазар непонимающе нахмурился, потом оглянулся и посмотрел на разносчицу куда пристальней, нежели прежде.

— Да уж, — вздохнул он, поднимаясь из-за стола. — Как говорят кметы, хрен редьки не слаще. Выход один — целибат!

И, прежде чем я успел поднять его высказывание на смех, Михаэль постыдно сбежал в комнату. Я лишь головой покачал. Целибат! Придумает тоже!

Стражники за столом засиживаться не стали и к превеликому сожалению дебелой девицы очень скоро закончили трапезу и начали одеваться. На смену им в зал спустились постояльцы со второго этажа, но, в отличие от бравых бородачей, потрепанные жизнью коробейники никакого интереса у разносчицы не вызвали.