Людоед - Корнев Павел Николаевич. Страница 66

Со двора послышался стук копыт, и я с интересом глянул в окно, но сразу отвлекся на Уве, который выставил на стол пару бутылок медовухи.

— Маэстро Салазар велел взять, — пояснил он, предвосхищая расспросы. — Что-то еще о воздержании говорил, но я не понял.

Микаэль в своем репертуаре!

Я лишь обреченно вздохнул, выудил из кошеля пару монет и попросил:

— Рассчитайся с хозяином, купи хлеба и сыра в дорогу. Еще овса лошадям.

Уве кивнул, но от стола не отошел.

— Что дальше, магистр? — спросил он вместо этого.

— А что дальше? — удивился я. — Вернемся в империю, что же еще?

— И нас не выдадут обратно? — пояснил Уве причину своей обеспокоенности. — Или придется теперь всю жизнь скрываться?

— Я — магистр Вселенской комиссии, ты мой слуга. Никто нас никуда не выдаст! Об этом и речи идти не может!

И на этот раз я душой нисколько не кривил. Даже если руководство спишет нас со счетов и отдаст на растерзание светским властям, любой толковый адвокат не оставит от аргументов стороны обвинения и камня на камне. Это в Рёгенмаре не было ни единого шанса доказать непричастность к убийству маркиза, а в имперском суде разбирательство, может, и выйдет небыстрым, но неминуемо закончится нашим полным оправданием.

Убийство именным кинжалом? Как говорят кметы, просто курам на смех! Главное не угодить в жернова большой политики. Вот тогда может и перемолоть, даже пыли не останется.

Уве просветлел лицом и отправился выполнять указание, но его опередил седобородый старик, закативший в дверь пузатый пивной бочонок. Он принялся торговаться с хозяином, и мой слуга встал поодаль, бренча зажатыми в кулаке монетами. На появившихся вслед за пивоваром сеньоров школяр не обратил никакого внимания, а вот меня при виде этой парочки чуть удар не хватил.

Молодой и постарше. Простец и колдун. Брюнет и блондин. Южанин и северянин. Одного я знал, другого видел второй раз в жизни. Сильвио де ла Вега и брат-заклинатель — тот самый колдун, что так ловко взрывал мои пули в ущелье.

Ангелы небесные и все ученики пророка! Чего ради черно-красным понадобилось тащить с собой через границу пленника?! Сильвио ведь пленник герхардианцев, так?

Взгляды вошедших остановились на мне и тут же обежали зал, выискивая невесть кого. Невесть кого или же Уве? Рука сама собой потянулась к отложенной на лавку перевязи с пистолями, но я сразу одумался и во всю глотку прокричал:

— Сеньор де ла Вега! Вот так встреча!

Уве вздрогнул и даже разинул рот от неожиданности, а вот Сильвио сразу справился с удивлением и приветливо помахал рукой. После он сказал что-то герхардианцу и направился прямиком ко мне. Колдун препятствовать южанину не стал, уселся за крайний стол и сцепил в замок худые бледные пальцы.

Я озадаченно хмыкнул. Картинка не складывалась. Сильвио де ла Вега нисколько не походил на бесправного пленника, внешне он никак не изменился с нашей последней встречи, разве что изрядно запылилась одежда, требовала ухода борода да растрепалась прическа. Более того, на оружейном ремне по-прежнему висели дага и скьявона. Но тут на глаза попался массивный золотой перстень, и все немедленно встало на свои места.

Перстень! Официал! Алле рехтен!

Именно перстень официала ордена Герхарда-чудотворца хотел украсть незадачливый воришка, именно этот перстень заставил со всем уважением отнестись к южанину охрану маркиза Альминца! А в сознании умирающего приора соединились мои вопросы о Сильвио и о мотивах ордена, поэтому и был дан столь странный ответ.

Сильвио де ла Вега не просто официал ордена, но официал с неограниченными полномочиями! Его слово — закон для герхардианцев! Добрые братья не похищали его, а лишь сопроводили на место, а брат Стеффен не выслеживал южанина, он действовал по его наущению. Оборвал все ведущие к официалу ниточки и собирался раз и навсегда избавиться от меня…

Ангелы небесные! Да ведь это Сильвио обратил внимание на хлипкий хвостовик кинжала, когда вертел его в руках! Тогда же он увидел и дарственную надпись, поэтому не стал уходить из доходного дома, а затаился где-то в ожидании подходящего случая проникнуть в мансарду и украсть подарок бургграфа. Гениальная импровизация!

Все это лежало на поверхности, и я непременно связал бы одно с другим, если б не пребывал последние дни в столь жесточайшем цейтноте.

— Сеньор вон Черен! — официальным тоном заявил Сильвио, но сразу смягчился и покачал головой. — Ну и натворили вы дел в Рёгенмаре, Филипп!

Я указал на место напротив, а когда скинувший плащ де ла Вега опустился на лавку, с улыбкой спросил:

— О чем вы толкуете, Сильвио? Боюсь, не понимаю вас. Когда я покидал Рёгенмар, там творился сущий кавардак! Обыватели будто обезумели, нам с Уве едва удалось унести из города ноги.

«Нам с Уве…» Де ла Вега никак на эти слова не отреагировал, лишь вздохнул и с грустью произнес:

— Вас обвиняют в убийстве маркиза Альминца, Филипп!

— Да что вы такое говорите?! — разыграл я изумление. — Это какая-то нелепица!

— Увы, — покачал головой Сильвио, — улики против вас самые серьезные. Вам нужно вернуться и доказать невиновность.

— Вздор! — беспечно отмахнулся я. — Ноги моей в этом паршивом городишке больше не будет!

— Боюсь, вынужден настаивать, — заявил де ла Вега, и в его пронзительных глазах мелькнуло что-то, похожее на сожаление. — Простите, это не подлежит обсуждению.

Прелюдия — это когда два людоеда кружат друг с другом, пряча за спиной ножи и прикидывая, как бы вырезать из оппонента кусок посочней. Но рано или поздно кто-то делает первый ход, сбрасывает маску сам либо срывает ее с противника.

Сильвио просто не оставил мне иного выхода, кроме как с ухмылкой поинтересоваться:

— А какое, собственно, до этого дело братьям-герхардианцам? Вы ведь их интересы представляете, не так ли?

Де ла Вега посмотрел на свою правую руку, с которой будто по волшебству исчез перстень официала, улыбнулся и разжал левый кулак. На стол с глухим стуком упала золотая печатка. Если таким нехитрым трюком Сильвио намеревался отвлечь меня, его расчет не оправдался. Я взгляда не отвел.

— От вас ничего не скроешь, Филипп, — отметил де ла Вега с легкой и не слишком искренней улыбкой.

— Работа такая, — просто ответил я, продолжая размеренными вдохами и выдохами понемногу загонять себя в транс. Реальность медленно-медленно раскрашивалась неведомыми простецам оттенками, незримая стихия неторопливо раскрывалась во всей своей ломающей сознание красе, загорались — одни ярче, другие тусклее, — эфирные тела людей.

Аура официала, как и прежде, оказалась самой обычной, а вот на брата-заклинателя было невозможно смотреть, столь резким, четким и насыщенным представал он в истинном зрении. Врожденный дар истинного мага закалился в горниле молитвенных бдений, мне с этим стариком было не совладать даже при поддержке Уве.

— Надеюсь, вы не в обиде на этот маленький маскарад? — улыбнулся южанин. — Кому как не вам понять меня, Филипп! Вы и сами не спешили раскрыть свой род деятельности.

Я не обижался на собеседника, я намеревался его в самом ближайшем будущем убить, но говорить об этом не стал, просто напомнил:

— Сильвио, вы не ответили на мой вопрос.

Де ла Вега только руками развел:

— Я лишь скромный проводник воли ордена, один из многих. Не мне определять его решения и политику.

Безумно хотелось бросить в лицо собеседнику колючую ремарку о всеобъемлющих правах, но полностью карт не стоит раскрывать даже тогда, когда сняты маски. Сейчас требовалось выведать дополнительные подробности, а вовсе не щеголять собственной осведомленностью.

— К слову о маркизе Альминце! — произнес я с легкой улыбкой. — Как мне стало известно, его светлость не так давно приказал спустить собак на некоего официала ордена Герхарда-чудотворца. В чем была причина конфликта, не подскажете?

Южанин воспринял вопрос с безразличием, не оставившим ни малейших сомнений относительно планов на мой счет. В лучшем случае после возвращения в Сваами мне вырвут раскаленными щипцами язык, в худшем — зарежут сразу, как только выведут с постоялого двора. Только надо еще разобраться, какой из этих двух вариантов предпочтительней…