Вход не с той стороны - Башибузук Александр. Страница 21

     Попили кофе и принялись за работу. Сначала решили перетащить оружие и боеприпасы. Я навьючил на себя все винтовки, Герда загрузила в ранец цинк патронов и взяла оба дробовика. Солнце в этот день жарило немилосердно, как, впрочем, и раньше, и путешествие напоминало рабский труд в египетских каменоломнях. Пока я тащился вниз, к лагерю, стволы набили шишек по всему телу. Работа обещала затянуться на целый день, приходилось быть настороже и держать в руках пистолеты наготове. Фауна местная явно не из дружелюбных, но, к счастью, её представители нам не повстречались, если не считать нескольких змеек и каких-то гибридов паука со скорпионом. Герда материлась на русском, немецком и эстонском языке, я только на русском. Мог бы и на английском, но на нем не так эффектно получается. За шесть часов рабского труда перетащили почти все.

     Я уже собирался в последнюю ходку, за палаткой, канистрами и кое-какими деталями с автобуса, как меня случайно привлек блеск отразившегося луча света, почти на горизонте. Я кинулся к тюку и вытащил найденный в автобусе бинокль, отличный цейсовский десятикратник. Казавшийся на фоне марева от земли призрачным, летел самолет. На таком расстоянии он выглядел игрушечным, но это был настоящий четырехмоторный гигант, американский С-130 «Геркулес» или его европейский аналог. Летел он к противоположной от нас стороне загибающегося горного хребта, окружавшего долину, потом начал снижаться и исчез из поля зрения.

     — Вот и люди нарисовались, — прошептал я и повернулся к Гертруде. — Целуй меня в щеку, а то ничего не расскажу. Целуй, феминистка западная.

     — Я не феминистка. Они дуры неудовлетворенные. Я тоже неудовлетворенная, но не дура. Давай щеку. Щеку, я сказала! — Герда чмокнула меня и заявила: — Я знаю, ты увидел самолет. Правильно?

     — Правильно. А чего целовала?

     — Как поощрение. Чтобы глазастей был. Только не вбей себе ничего в голову.

     — Ну и ладно. Пошли.

     — Куда?

     — Куда… за вещами. До того места, где предположительно сел самолет, километров 150 минимум. Не дойдем.

     — Это понятно. Я просто проверяла… ну… думаешь ты или нет.

     Настроение поднялось до небес. Я раньше думал, что мы можем находиться совсем в пустынной местности, но оказалось, что люди сравнительно недалеко, и вполне возможно до них добраться. Правда, идей насчет того, как это сделать, в голове пока не появлялось.

     С автобуса неожиданно удалось снять очень много полезного, так что пришлось делать еще три ходки, последнюю уже в одиночку, оставив Герду наловить рыбы на ужин, хотелось горячей жидкой пищи. Вернувшись, обнаружил рыбу пойманной. Три рыбины грамм по триста, которых я назвал кистеперыми карпами, — они остались, правда, нечищеными, но зато Герда притащила хворост на костер. На этом свою миссию посчитала выполненной и стала принимать водные процедуры, а потом, когда я начал готовил уху, возлегла на плоский валун и наслаждалась закатом — с сигареткой в руках и кружкой бренди.

     — Иди, принцесса, кушать подано. Только оденься. Не провоцируй, — позвал я эстонку.

     Герда покривилась, но оделась и пришла к костру. Я сунул ей котелок с ухой и ложку. Уха была приготовлена по всем правилам, теперь мне не приходилось экономить соль и специи. Вообще, для положения робинзонов, мы стали неприлично богаты. Во всех смыслах этого слова.

     — Вкусный суп… м-м-м… очень. Я довольна вашей стряпней, повар. Служите верно, и вас ждет награда, — это она так пошутила.

     — Назвать уху супом, а мои кулинарные шедевры стряпней может только совершеннейший дилетант, ничего не понимающий в высокой кухне. Каковым ты и являешься. Бери кружку, нам есть за что сегодня выпить.

     — Сам дилетант. За что пьем? За тебя?

     — Можем и за меня, но лучше за нас. Слушай: либо у нас на плечах сидит рота ангелов-хранителей, либо мы вдруг стали любимцами фортуны, либо судьба наша стать великими людьми, и боги имеют на нас свои планы, но мы с тобой совершили практически невозможное в этих богом забытых местах. Выжили. И не только выжили, но и готовы с успехом и комфортом жить дальше.

     — Выпьем. Вы, русские, для повода выпить можете придумать довольно сложные поводы. Нет, чтобы сказать, что мы выжили благодаря мудрому и профессиональному руководству и исключительным боевым качествам руководителя нашей миссии Герды Мартинсен и выпить за меня. Нет тут, приплетается и судьба, и боги, и еще что угодно. Загадочная русская натура.

     — Слышишь, мудрая и профессиональная… уху в следующий раз сама готовить будешь.

     — Ладно, ладно. Признаю. Ты тоже приложил свою руку к нашему успеху. Я тебя даже сегодня наградила… чуть-чуть. Ты мне лучше скажи, откуда у местных самолеты и рации? Как они сюда попали? Перенеслись вместе с техникой? Так мало иметь самолет, к нему еще много чего требуется. Или они давно уже здесь и сами все изобрели?

     — Нет, самолет типичный С-130 «Геркулес», я немного в этом разбираюсь. Если бы они здесь заново все изобретали, то отличия были бы видны. Может, это альтернативная реальность, или еще что-то такое. Не знаю, и голову не хочу ломать. Найдем людишек — спросим. Главное, они есть, и мы к ним по любому попадем. И если они нас сюда перенесли, то, наверное, могут и обратно. Хотя я туда не хочу. Чего сидишь? Хвали меня. Я согласен готовить, если ты меня будешь хвалить…

     Засиделись мы до темноты. Я испытывал удовольствие от общения с Гердой. Никогда бы ее эстонкой не назвал. Ну, не похожа она характером на них. Имел удовольствие с представителями этой нации общаться. Спокойные, рассудительные, хозяйственные и, кстати, совсем не медлительные тугодумы, как про них в анекдотах рассказывают. А Герда… Герда совсем другая. Нравится она мне очень, хотя и напрягала сначала здорово. А сейчас совсем наоборот. Не думал, что еще способен влюбляться… на все в своей жизни, так сказать, болт положил. А здесь все с чистого листа. Как младенец. Жить хочется. И защищать эту чертовку ехидную. Но форсировать события не буду, пусть все само произойдет, если произойдет, конечно.

     На траву в пещерке постелили плащ-палатки и с комфортом переночевали. Правда, Герда ночью несколько раз норовила прижаться, но потом пихалась локтем и шипела, как гадюка. Я подозреваю умысел с ее стороны. Но, как бы то ни было, выспался я отлично, и даже встал раньше девушки. Поплавал с удовольствием, вода была ледяная, но я уже привык как-то. Попрыгал и побоксировал. Делать это при Герде мне не хотелось, в форме я, прямо скажу, не был. Запустил себя здорово.

     Вообще-то занимался я спортом в прежней жизни много. Боксировал за университет, в армии отнесся к рукопашному бою, так сказать, продвинуто, и доставал нашего инструктора, прапорщика Белотятько, просьбами, пока он не согласился проводить со мной по возможности дополнительные занятия. А это знаете, дорогого стоило. Прапорщик был старше меня всего на восемь лет, но провоевал всю жизнь и показывал уникальнейшие вещи. После армии я серьезно занялся муай-тай, пока… пока не разочаровался во всем. Но здесь было все по-другому.

     Глянул на себя в воду. Похудел прилично, так это же просто здорово! В отличном настроении я насобирал местных мандарин и принялся варить кофе.

     Фрау Гертруда, как всегда по утрам, принялась мотылять ногами и руками в ускоренном темпе. Потом плавала и плескалась, и приняла кофе с удовольствием. Скорее всего, она намылилась опять принимать солнечные ванны. По мне — так это лишнее, и так уже была как шоколадка. Я обязал ее просмотреть форму, что у нас имелась, выбрать и подогнать себе комплект для полевых выходов. Не ходить же ей в шортиках и маечке, которые к тому же после наших путешествий приобрели печальный вид. Да и я сам был похож на оборванца, так что собрался заняться тем же, но потом. Конечно, надевать фашистскую форменку не хотелось, но выхода не было. Комбинезоны и остальная цивильная одежонка из автобуса при ближайшем рассмотрении оказались, за редким исключением, совершенно гнилыми. Оборву символику и сойдет. К тому же форма добротная, на парашютистов немцы средств не жалели.