Давай никому не скажем (СИ) - Лель Агата. Страница 2

Дверь кабинета с грохотом открылась, и в кабинет сначала заглянул, а затем в развалку вошёл высокий парень, больше похожий на молодого преподавателя, чем студента. Перекинутый через плечо рюкзак, чёрный балахон с россыпью черепов на капюшоне. Тёмные волосы небрежно сбились на затылке, придавая мальчишке хулиганский вид.

Вошёл и застыл, пробежав по моей фигуре любопытным взглядом. Густая бровь выгнулась вопросительной дугой:

— Можно войти? Плиззз.

Снова хохот. Но уже какой-то другой, расслабленный. Краем глаза обратила внимание, как преобразились девочки: выпрямили плечи, жеманно поправляя причёски. Одна — длинноволосая блондинка — даже зеркальце достала.

— Ваша фамилия? — обратилась к опоздавшему, взяв в руки новенький журнал посещаемости.

— Набиев. Ян.

Я подняла на него взгляд, буквально раскрыв рот от такой неслыханной дерзости.

Назвать преподавателя по имени? Ну это, знаете ли, уже ни в какие рамки…

Пробежала быстрым взглядом список фамилий: «Набиев Ян», и едва подавила сконфуженную улыбку.

Как хорошо, что промолчала, а то выставила бы себя полной дурой перед студентами, Ника бы мне точно этого в жизни не простила!

— Рlease sit down, — уткнувшись в ещё пахнувший свежей бумагой и типографской краской журнал, неопределённым жестом отправила нахала на своё место.

Набиев вальяжно прошёл мимо, обдав «ароматом» свежего табака, и, приземлившись за четвертую парту на первом ряду, небрежно бросил рюкзак прямо на пол. Вытянув длинные ноги, откинулся на спинку стула. Только руки осталось за голову заложить — и считай на пляже отдыхает. Карие глаза в обрамлении густых ресниц так и сверлили, вынуждая меня — уже взрослую женщину, педагога — теряться и неуверенно ёрзать на стуле.

Верзила что-то не замолкая бубнил, перемежая трёп с булькающим смехом, его сосед — долговязый брюнет с волосами-сосульками и отсутствующим передним зубом, вторил ему, непрерывно гогоча над каждым словом. Буквально заходился со смеху, краснея как переспелый помидор.

К такому меня жизнь не готовила. Чувствую, не легко мне здесь придётся. Ох, как не легко.

Часть 2. Ника

Ника

Спросите у любого студента: что для тебя личный ад? Уверена, что каждый ответит, что это кто-то из родственников среди преподов! Угораздило же Янку прийти работать именно в мой технарь и вести английский именно у нашей группы! Это же отстой, никакой личной жизни теперь, что дома, что на учёбе — везде глаза и уши.

Нет, она сестра в принципе нормальная, не докучает советами и в личную жизнь нахрапом не лезет, но всё-таки… сестра есть сестра. К тому же старшая.

Пока никто из группы не знает, что новая англичанка моя родственница, но скоро придётся расколоться: по-любому ни сегодня так завтра всё станет известно.

У нас в группе родственные связи с преподами не в почёте, не хотелось бы, чтобы потом все думали, что сестра мне оценки натягивает. Как маменька Загорского: бегает по кабинетам, выпрашивает с протянутой рукой для сы́ночки «отлично». Чуть ли не сопли за ним подтирает. Он в истории архитектуры ни в зуб ногой, но в зачётке всегда твёрдое "отлично". Прям мистика. Сын на парах балду гоняет, а мать-преподша ему оценки наколдовывает. Не уважает у нас никто Загора поэтому, называют маменькиным сынком. Аж ужас берёт, если будут думать, что Янка так же делает. Строго-настрого приказала ей дома, чтобы никак меня среди остальных никак не выделяла и гоняла наряду со всеми, если не больше всех. И так из-за матери нет-нет да подколят, теперь ещё сестра-училка добавилась.

Хотя, когда она сегодня в группу вместе с Курагой вошла, все так рот и раскрыли. Янка красивая. Очень. Волосы длинные, густые, талия тонюсенькая, грудь большая, не то, что у меня. Нет, я тоже не страшная, много раз слышала, что мы с сестрой как две капли, но я всё равно считаю, что Янка гораздо красивее. Когда она была в моём возрасте, все самые популярные парни школы за ней бегали, а за мной только Юрик, да Загорский, которого я просто терпеть не могу! Фу, даже стыдно перед девчонками из-за такого кавалера.

После уроков Лосева с Минаевой, по сложившейся ещё в прошлом году традиции, пошли курить за технарь, ну и остальная свита гуськом за ними. Ну и я поплелась, конечно, мы же с Лосевой типа «подружки» за летние каникулы стали.

Хотя, вижу я, какие мы подружки: стоило Минаевой в конце августа из Сочи вернуться, как Верка сразу на вражескую территорию переметнулась. Знает же, как мы с Минаевой друг друга терпеть не можем, а всё равно к ней в другини набивается. А всё потому что Полина Минаева крутая, и дружить с ней престижно. И компания у неё из самых классных мальчиков колледжа. Да что там колледжа — номера всех красавчиков города в её записной книжке. Впрочем, мне с Полиной тоже дружить пока выгодно, есть у меня некие скрытые интересы, поэтому антипатию свою временно засунула куда подальше.

Отодвигая ветки, дабы ненароком не угодить себе в глаз, расчистила путь, ступая следом за девчонками в глубь разросшегося за лето кустарника.

Студенты-разгильдяи, типа нас, организовали там что-то вроде курилки: со всех сторон «пятачок» окружали густые кусты, можно было спрятаться там и быть уверенными, что ни с улицы, ни со двора технаря ничего не заметно. Дворники иногда разгоняли собравшуюся там шайку-лейку, но ненадолго — на следующей перемене там снова собиралась молодёжь. Кто-то курил, кто-то списывал, а кто-то даже распивал дешёвое пивко после пар.

— Зачётная новая англичанка, да? — Лосева, опережая всех, заняла свободный пенёк в центре вытоптанного «пятачка». — И молодая такая.

— Ну ничего такая, да, — протянула Минаева, присаживаясь рядом с Веркой, пододвигая ту бедром. — На лицо симпатичная, и фигура ничего, но вы видели, что на ней надето? Это же чистый ужас! Я даже мусор выносить бы в таком не пошла.

— А что не так? Юбка, блузка… — пожала плечами Вера, у которой кофточка была чем-то похожа на Янкину.

— Синтетическая тряпка, а не блузка. И юбка дешёвая, все швы кривые. Про туфли я вообще молчу. С тупым носом! Где она их купила — на блошином рынке? — хохотнула Полина, и девчонки дружно поддержали «удачную» шутку.

Мне было дико неприятно это слушать, хотелось буквально сквозь землю провалиться от стыда за сестру. Взглянула на свои стоптанные кеды, обмахрившиеся по низу джинсы с застиранным пятном на коленке…

Минаева откинула за плечи свои роскошные белокурые волосы и, щёлкнув пластиковой зажигалкой, прикурила сигарету.

Чтобы она понимала! Родилась с золотой ложкой во рту, с детства всё на блюдечке: самые крутые игрушки, тряпки. Отец — капитан дальнего плавания, приезжает два раза в год с мешком денег, мать в городском суде работает, тоже не копейки получает. Полька как сыр в масле катается, и даже не думает о том, что кому-то нужно пол месяца впахивать, чтобы позволить себе такую же сумку, как у неё.

— Слушай, Вероник, эта Яна Альбертовна так на сеструху твою похожа. Её же тоже Яна зовут? — хитро прищурившись, спросила Понкратова Даша.

Ведь знает же наверняка, зачем эти дурацкие наводящие вопросы задавать?! Захотелось втащить Понкратовой.

— Она и есть моя сестра! — гордо задрав подбородок, ошарашила присутствующих я.

— Англичанка твоя сестра? — Минаева выпучила глаза с аккуратно прокрашенными ресницами. — Ну дела. А чего раньше не сказала?

— Ну а что говорить? Я думала, что вы знаете… — отмазалась.

Вспомнила, как буквально только что Полина смеялась над Янкиной одеждой, и так стыдно стало. А ещё больше стыдно за то, что стесняюсь родную сестру, которая на сегодняшний день единственная кормилица в семье.

— А чего это у вас тогда фамилии разные? Она — Иванникова, ты — Боярова? — не унималась Минаева, выдыхая тоненькой струйкой сигаретный дым.

— Может, потому что у нас разные отцы? — огрызнулась я, мечтая втащить и Минаевой тоже.

— Мамка твоя времени даром не теряла, я смотрю, когда только успела, у неё же столько «работы»! — фыркнула Полина, изображая пальцами кавычки.