Давай никому не скажем (СИ) - Лель Агата. Страница 29

— О чём ты думал? Ты специально это сделал, да? — кричал он, после того, как высадил у «бомжатника» нежеланных пассажиров. — Ты хоть знаешь, кто это?

— Конечно. Яна Альбертовна, наш новый преподаватель английского.

— Болван! Та, вторая — уборщица. Полотёрка! Я подвозил полотёрку, уму непостижимо! А если об этом станет известно? Какие слухи поползут, если она начнёт трепать об этом на каждом углу, ещё и перекрутит.

— Ты же в мэры метишь? Значит должен быть ближе к народу. Не кипишуй, бать.

На самом деле этот факт страшно повеселил.

Разумеется, я не знал, кто такая эта Дина, но то, что она оказалась уборщицей в администрации, только сыграло мне на руку. Лишний раз понервировать отца, вывести на эмоции — доставляло неимоверное удовольствие. Может, это плохо, и я должен чтить старших, брать пример с отца и всякое такое, но делать это совершенно не хотелось. Да и уважать его особо не за что.

Мать тоже бубнила всё утро, что не привёз заключение доктора и просто-напросто свалил из больницы.

— Со здоровьем не шутят! О чем ты вообще думаешь? Или считаешь, что всегда будешь таким молодым, красивым и полным сил? А ты куда смотрел? — раздражённо бросила в сторону отца, но тот лишь надулся ещё сильнее, остервенело вгрызаясь в котлету по-киевски.

Покушать отец любил, и ничто — ни проблемы на работе, ни ядерная война, не могли испортить его отменный аппетит.

— Всё нормально, ма, и прекрати надумывать всякие кошмары. Мне уже гораздо лучше.

На счёт лучше я, мягко говоря, приврал. Голова болела не меньше чем вчера, к носу не прикоснуться. Вдобавок ко всему под глазами расплылись два знатных фофана. Мать выдала утром упаковку таблеток и два тюбика мази, а я, выслушав подробную лекцию как, что и за чем использовать, положил лекарства на полку в ванной, и конечно благополучно о них забыл. Надо бы подняться и анальгин всё-таки принять…

— Это сейчас всё обошлось, тьфу-тьфу-тьфу, а могло бы быть всё гораздо хуже! Ты абсолютно безответственный и ни грамма не думаешь о последствиях! И в кого ты такой? — завела она вчерашнюю шарманку, намазывая на ломтик хлеба толстый слой сливочного масла. — Чтобы впредь избежать подобных неприятностей, нужно больше времени учёбе уделять, и поменьше шляться по подворотням. Эти мальчики, — твои так называемые друзья… они же все непонятно из каких семей. Вот Стас Горшков, кто его родители?

При упоминании Горшка Карина оторвала взгляд от пёстрого журнала, и полностью обратилась в слух.

— Отец слесарь, вроде бы, мать… не знаю. На заводе работает, по-моему. Разве это имеет какое-то значение?

— Конечно имеет! Основу основ ребёнок черпает именно дома, а только потом уже нахватывается от товарищей!

— Если следовать твоей логике, нормальным человеком мне стать не светит.

— Закрой рот! — заревел отец, ударив кулаком по столу. — Ещё одна дурацкая выходка с твоей стороны, матерное слово или если я ещё один раз услышу подобное умозаключение — этот кулак прилетит тебе по лбу! А ещё лучше — возьму ремень и выпорю! Нас с братом до института секли, и ничего, достойными людьми выросли.

— Вот видишь, мама — снова основ, — развёл руками, намеренно играя с огнём. — Ну а мерило достоинства у каждого своё, папа.

Глаза отца налились кровью, даже жевать перестал.

— Нет, Нонна, ты слышала, что он себе позволяет? Это всё твоё воспитание! Всё детство в попу дула, а теперь на, получай.

— Ян! Рома! Как же мне надоели эти ваши непрекращающиеся ссоры, — поставив локти на стол, мать опустила голову и принялась массировать виски. — В общем так, — немного подумав, решительно ударила ладонями по столу и выпрямила спину. — Мы тут с папой поразмышляли — надо тебе заняться делом, глядишь, втянешься, меньше времени на глупости будет оставаться. Мы уже выбрали чем заняться, можешь не благодарить.

— Как интересно. Без меня меня женили, — откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди. — И чем же? Математические курсы? Или, в свете последних событий — бокс? А может, макраме? Полезно для мелкой моторики.

— Не ёрничай! Английским. Тебе поступать скоро, язык нужно подтянуть. — Я только собрался что-то возразить, как она меня резко пресекла: — Папа рассказал о трудном финансовом положении вашей новой преподавательницы, думаю, деньги лишними ей не будут и она не откажется приезжать к нам, скажем, три раза в неделю. Сегодня же позвоню Эмме Валентиновне, узнаю номер этой, как её там, Яны… Альбертовны.

— Мама, она живёт в клоаке города, у неё нет телефона.

— Не проблема. Заеду лично сегодня в школу и поговорю. Заодно познакомимся.

— Мама!

— Не пререкайся. Дело решённое! — твёрдо отрезала мать, всем видом показывая, что развивать эту тему дальше она не намерена.

Забрав со стола пустые тарелки, скинула всё в раковину, и чтобы наверняка отбить желание спорить, включила шипящий напор воды.

Она редко бывала жёсткой, но если уж что надумала, сдвинуть её с намеченного курса было крайне тяжело. Эта же черта характера передалась и мне.

Поначалу идея с английским показалась мне бредовой, и я всё-таки думал возмутиться, но потом, пораскинув, решил, что в общем-то это может оказаться занятным времяпрепровождением. Особенно в свете событий последних дней.

Наблюдать за тем, как мило она смущается — одно удовольствие. Почему бы не поразвлекаться.

Часть 23. Минаева Полина

Полина

Девчонки столпились возле технаря, перетирая события произошедшие на выходных. Лосева в соседний город к родственникам съездила, Понкратова в субботу тусовалась в «Чайке» и познакомилась с какими-то «нереальным студентиком». Зная её — очередное быдло деревенское, Понкратову на таких только и тянет. Или, скорее, к Понкратовой таких. Скука смертная, а не выходные. Хотя её, Полины, тоже не отличались чем-то интересным, скорее даже они прошли ещё скучнее, чем у остальных. Все два дня просидела дома в ожидании неизвестно чего. Гипнотизировала телефон, в надежде, что он соизволит-таки и позвонит, покается. Напыщенный индюк. Набиев. Иногда было огромное желание подойти, и как зарядить чем-то тяжёлым промеж глаз, чтобы он эти самые глаза наконец-то разул и увидел, как она к нему на самом деле относится. Что нравится он ей сильно, и уже давно. Да что там нравится — что втюрилась по самое не хочу. Подойти и просто признаться не позволяла гордость, да и заигралась она уже в «железную леди», давать заднюю и обнажать чувства было стыдно.

Понравился он ей сразу же, как только увидела его на линейке первого сентября в позапрошлом году. Такого красавчика в их школе ещё не было: высокий, крепкий, внешность как у голливудского актёра. И по характеру не слюнтяй какой-нибудь: сразу всех на место поставил, позатыкал рты главным задирам класса, и показал, кто теперь здесь главный.

Лидер, авторитет, Полине такие всегда нравились — настоящий мужик со стержнем, не то что всякие Горшковы и ему подобные озабоченные слюнтяи. Ян определенно первый красавчик технаря среди парней, а она среди девчонок — да они просто обязаны стать парой! И такой, что все шеи посворачивают провожая восхищённым взглядом. А узнав, что его отец не какой-нибудь там рабочий класс, а занимает хорошую должность в городской администрации, ещё больше воспряла духом урвать этот лакомый кусочек.

Почему-то ей казалось, что охомутать Набиева будет проще простого: уж кто-кто, а Полина знала себе цену, и видела реакцию парней к её персоне. Да любой был просто счастлив стать её бойфрендом! Любой… кроме Набиева. Тот на поверку оказался крепким орешком. Флиртовал напропалую, отвешивал шуточки, трогал за талию и чуть пониже, а потом просто уходил тусоваться со своими друзьями. И какими! Гопники да голодранцы. Полина всю свою жизнь подобных обходила за версту, но из-за Набиева пришлось поменять круг общения, опустившись до уровня дна. И всё ради него! Чтобы быть к нему ближе!

Дошло до того, что, превозмогая брезгливость, стала ходить по каким-то блатхатам и общаться с откровенным отрепьем, с которым бы раньше даже под дулом пистолета не поздоровалась, но раз ему нравится такая дворовая романтика, то она была готова потерпеть, главное, какой приз ожидает в финале. Ради такого парня можно и общество гопников вынести, и поступиться своими принципами. Потом уже, когда он без памяти в нее влюбится, она возьмёт его под каблук и будет диктовать свои условия, но сейчас нужно быть покорнее. Все хитрые женщины так поступают, а она ещё какая хитрая.