Война Братьев - Грабб Джефф. Страница 27

Руско улыбнулся:

– Только к тому, что ты чувствуешь себя виноватым в том, что произошло между тобой и твоим братом. И твоей покойной учительницей. Так вот, не стоит винить себя. С тех пор как ты прибыл сюда, у тебя есть новая душа – иотийская. Помни об этом, и тебе станет легче.

Урза задумался, взвешивая слова Руско. Затем покачал головой:

– Пока я вновь не увижусь с братом и не поговорю с ним, я буду считать себя виноватым. А за совет спасибо. Он очень… – Юноша запнулся, затем, подобрав слова, улыбнулся во весь рот. – Очень кроогский.

Руско улыбнулся в ответ, предпочитая принять эти слова за комплимент.

– Ну ладно, – сказал он, глядя на гигантскую фигуру. – Скажи мне теперь, работает твоя машина?

– Еще нет, – ответил Урза и вытащил из-под рубахи цепочку, висевшую у него на шее. Руско увидел, что к цепочке подвешен большой драгоценный камень, темный рубин, по которому бегали язычки разноцветного пламени. Урза залез на стремянку, дотянулся до головы гиганта и сунул камень внутрь. Встав на цыпочки, Руско сумел разглядеть, что молодой человек прикоснулся рубином к мертвому камню, заключенному в паутине проводов.

И тот медленно начал светиться, сначала неверным, мерцающим светом, затем как костер и наконец запылал так же сильно, как камень Урзы. Из кристалла полился сапфировый свет и посыпались белые искры.

Часовщик подумал, что все это было похоже на то, как спичку зажигают о спичку.

Едва новый камень засверкал, существо пришло в движение. Оно подняло одну руку, опустило ее, затем снова подняло. Механизмы существа мягко загудели. Урза опустил забрало чудища. Свет камня сиял сквозь глазницы.

– Вот, – сказал юноша. – Теперь и у машины есть новая душа.

Шел третий месяц состязаний. Для Кайлы он проходил так же, как и предыдущие два. Бесконечный вой рогов и звон гонгов. Толпы людей, проходящих перед ней и отцом, редеющие с каждым месяцем. Отряды мускулистых воинов, ожидающих своей очереди. Их тоже становилось все меньше.

В первый день состязаний все было как на большом празднике. Второе испытание – месяц спустя – было просто интересным. Сейчас, в третий раз, Кайла чувствовала одну только скуку.

Оглядев кандидатов, принцесса усилием воли заставился себя не поморщиться. Эти ребята отлично смотрелись бы за плугом, точнее, им всем было впору не идти за плугом, а тащить его, злорадно подумала она. Что же касается способности вести за собой людей… «Впрочем, – мысленно пожала плечами Кайла, – какая разница?» После свадьбы все важные решения будет принимать она.

В первый день, наблюдая, как богатыри один за другим бросают вызов каменному истукану, она пыталась представить себе, что будет, если одному из этих тупых волов удастся выдержать испытание вождя. Какая, пыталась представить себе Кайла, у нее будет с ним жизнь? Когда в ее воображении несколько раз кряду нарисовалась одна и та же весьма далекая от радужной картина, принцесса решила, что лучше займется предсказанием и учетом телесных повреждений, которые наносил себе каждый, кто подходил к статуе. В тот день она насчитала десять растяжений мышц, из них три – в паху, два разрыва прямой кишки, семь потерь сознания и одну черепно-мозговую травму. Последнюю получил некий молодой человек из Полосы мечей, которого так расстроила собственная неудача, что он в отчаянии принялся биться о статую головой. Храмовые лекари едва сумели утащить его с арены за ноги.

Сейчас на площадь вышел какой-то крякающий субъект, который схватил статую руками и попробовал водрузить ее себе на спину. Кайле не нравилось кряканье, она больше предпочитала ревунов – они производили больше шума и быстрее сдавались.

Списки желающих испытать себя быстро редели, на скамьях для верноподданных было много пустых мест. Кайла задумалась, когда же отцу надоест продолжать эти бесполезные упражнения. Возможно, решила она, когда кто-нибудь из знати сделает наконец достойное брачное предложение. Отец обожал окутывать все свои дела покровом тайны.

Кайла была заранее готова подчиниться воле отца. Она всегда была верной дочерью, и если папа решит выдать ее за фалладжи, что ж, она поселится в пустыне, в палатке, вдали от цивилизации. Придворные интриги были ей не в новинку. Она хорошо понимала, что вся система ее воспитания была направлена на то, чтобы подготовить ее к политическому браку, который сделает Кроог сильнее. Тот факт, что первоначально намеченного жениха угораздило погибнуть прежде, чем этот брак был заключен, не менял ровным счетом ничего.

Принцесса взглянула на отца. Он внимательно следил за состязанием, у него был серьезный вид: неприветливый, задумчивый и царственный. Интересно, стал бы обычный люд думать о нем по-другому, если бы узнал, что по окончании первого дня он добрый час ругался, как пьяный извозчик, понося на чем свет стоит каждого, кто не смог поднять его колосса, и расшвыривая по сторонам мебель в королевских покоях? Поразмыслив, Кайла решила, что, видимо, нет. Ее отец был великим воином, храбрым вождем, и ей показалось, что он разыгрывает этот фарс только для того, чтобы доказать себе – в Иотии еще остались настоящие богатыри.

Кайла была уверена и в другом – отец искренне верил, что, будь он помоложе, он смог бы поднять эту статую.

Очередной ревущий гигант потянул мышцы паха, и Кайла увидела, что претендентов больше нет. Ах, она ошиблась – остались еще три человека – один тонкий, один толстый, а третий, завернутый в огромный плащ с капюшоном, возвышался над двумя другими.

К троице подошел сенешаль и, перекинувшись парой слов с двумя фигурами поменьше, возвратился к трону вождя и тихо сказал:

– У нас есть еще один кандидат, но уж очень необычный.

Сенешаль дрожал как осиновый лист – он любил вождя и боялся его. Повелитель крякнул:

– Это который? Вон тот, большой?

– Нет, господин, – ответил сенешаль. – Вон тот, худой. Он сказал, что, если вы позволите, он готов передвинуть статую с помощью силы своего разума.

Вождь кровожадно улыбнулся. Кайла знала, что выражение лица ее отца не предвещает ничего хорошего.

– Пускай попробует, – сказал повелитель Иотии. – Но предупреди его, что время вождя стоит дорого, и если он думает, что может безнаказанно его тратить, то глубоко ошибается.

Сенешаль поклонился и отошел. Кайла пристально посмотрела на претендентов. Худой был симпатичен, но лишь на фоне своего толстого противника. Тут она вспомнила, где видела его раньше. Это был тот самый аргивский часовщик, чужестранец со снисходительной улыбкой и сильным акцентом.

На миг Кайла позволила себе вообразить, как, при случае, может сложиться ее жизнь с ним. Перспектива не была такой уж неприятной. Тогда принцесса задумалась: а сможет ли он в действительно передвинуть статую с помощью своего ума? И если нет, то что за травму он получит? Бывает, интересно, растяжение ума?

Кайла напрягла память. Вот оно! Урза – вот как звали молодого человека. У нее до сих пор был его ключ, он лежал в мешочке вместе с маминой музыкальной шкатулкой. Так, а как же зовут его толстого спутника? Кайла точно помнила, что слышала в лавке его имя. Как же его зовут?

Урза встал прямо перед статуей. За ним шагал толстяк, на него опиралась гигантская фигура в плаще. Все присутствующие замерли в ожидании. Аргивянин низко поклонился.

– Я благодарен Короне за предоставленную мне возможность попытаться преуспеть в деле, которое многим оказалось не по плечу, – сказал Урза.

Вождь махнул рукой, намекая, что молодому человеку стоит поторопиться. Кайла была уверена, что после сегодняшнего дня папочка откажется от неудачного метода подбора жениха.

– Сейчас я передвину статую с помощью силы своего разума, – провозгласил Урза. Отойдя назад, он дернул плащ, в который была укутана большая фигура у него за спиной. Плащ опустился на землю, и все присутствующие вздохнули.

Открывшаяся взору фигура была сделана из металла и походила на человека. Сначала Кайле показалось, что это живое существо, но она быстро поняла, что ошиблась. Это была машина. «Конечно, – подумала она, – в конце концов он же часовщик, и притом аргивянин. Аргивяне всю жизнь копошатся вокруг древних развалин и ищут могучие машины, надеясь обратить их мощь себе на пользу».