Серый прилив - Градинар Дмитрий Степанович. Страница 26

Она плавно отстранилась, посмотрела в глаза и молча открыла перед Джоктом дверь. И все слова сразу же растворились в коридорном сквозняке.

Словно сомнабула, Джокт спустился в лифте. Обычном, допотопном лифте, скребущемся тросами по шкивам. Где-то наверху электромотор издал низкое глухое урчание, а после этот звук взлетел сразу на две октавы вверх. И был подъезд, в который входили и из которого выходили вот так же множество пилотов, побывавших у Эстелы. И он все понимал, и не понимал одновременно, а может быть, виной всему близкая осень, о которой Джокт только знал, но не мог ее почувствовать. На стене, рядом с подъездом, красовалось граффити: «Осенью все птицы летят на юг». И ему показалось, что только Эстела во всём этом большом доме могла написать такие глупые и грустные слова.

Мегаполисы. Урбанистические пятна, ставшие основными деталями земного пейзажа, различимые с орбитальных высот и искрящие за пределы Солнечной своими потоками излучений. Здесь смотрели видео, радиостанции выбивались из сил, пытаясь в узости радиочастот пробиться к своим слушателям. Тощие реликтовые леса окружали нечеткие границы пригородов, и совершенно в случайных местах были странные парки вроде Площади Цветов, где можно встретить странных людей, таких как Эстела.

Когда-то Лиин пыталась доказать ему, что единственный путь в жизни — спрятаться за спины других, сделать самого себя каким-то особенным и, замкнув маленький мирок, что только едва соприкасается с другими мирками, считать себя счастливым. Пилоты — пропащие люди, не стоящие внимания таких, как Лиин, вот какой вывод можно было сделать, слушая ее. А потом вдруг, как это часто бывает, весь свет опрокидывался, и оказывалось, что в нем есть другие женщины, верящие совсем в других мужчин и ценящие не столько будущее, сколько настоящее. Пусть Эстела была бабочкой-однодневкой для множества таких, как Джокт. Пусть крылья этой бабочки легки и невесомы и пестрят незатейливыми рисунками. Но она расправила эти крылья не для себя — для других. Вселяя уверенность, что в этом истина, что любой замкнутый мирок погибнет без другого, огромного мира. Прийти на Площадь Цветов без мундира — оказаться пустым местом в глазах всех бабочек-однодневок, которые там обитают. Странно, думал Джокт, как странно! Это жизнь, отвечал ему внутренний голос, и ты ничего в ней не изменишь, не важно — знакомы тебе правила игры или нет. Скорее всего, их просто не существует, и мы плывем по течению, все, без исключений, и каждый изгиб реки готовит новое открытие, новую встречу, очередную неожиданность.

Джокт, сказала Эстела, слова женщины нужно успеть записать на ветре и на водах быстрой реки. Еще никому не удавалось это сделать. Почему ты решил, что именно тебе удастся? Не привязывайся ко мне... Ни к кому... Мы на краю пропасти. Выходит, она, живущая на Земле, где только понаслышке знают о звездных сражениях и верят слухам о Бессмертных, что спрятались в горах или в песках, она лучше понимала, чем та, другая, что является еще во снах? Лиин была рядом, в Крепости, видела глаза пилотов, тех, кто вернулся из вылета, но не смог вернуть половину своей группы. И она видела мир наизнанку. А Эстела и все её подруги — а их немало, Джокт был уверен в этом! — видели мир. Или, может быть, в том-то и дело, что здесь, на Земле, находясь вдали от форпостов, на которых каждый день готовит кому-то погибель, есть место для фантазий? Идиллий? Как черный звездолет в Приливе... Мысли путались, ускользали, на губах остался привкус шоколада.

Ему предстоял только один путь — к Лунному причалу. А после — в Прилив, к Крепости. А там... Что-то будет через две недели!

Похоже, что эта мысль его обрадовала. Он видел смысл своих действий, своей жизни в службе. Не служака, нет, а человек, расправивший крылья для других.

Межконтинентальная. Заполненный вагон. Люди, спешащие по своим делам и еще не знающие, что через две недели их дела могут оказаться пустыми хлопотами. И, наконец, Лунный причал.

Глава 6

Теперь здесь все было по-другому. Не так, как два дня назад. Отсутствовала толчея и даже намек на хаос, который поразил Джокта, когда он попал на Лунный причал в первый раз. Но это не означало, что людей здесь убавилось, совсем напротив! Просто сейчас все обрело организованность, четкость и слаженность. Группы! Вот что поразило Джокта. Не было толпы, были группы — большие и малые. Цепкий взгляд уловил движение перемещающихся групп, и все стало ясно. Большинство находившихся на Лунном причале было не чем иным, как направляемым к дальним форпостам пополнением. То здесь, то там мелькала офицерская форма, слышались лаконичные команды, после которых группа меняла направление, двигаясь уже не туда, куда можно, а именно — куда нужно. Армия, флот — единые организмы, которые не могут существовать без порядка и четкости действий. И прав был командир Гонза, назначивший место встречи возле конкретного терминала, потому что очередь на посадку и отправление к Луне оказалась длиннее цепочки минут, что были отмерены каждой группе.

Барон о чем-то беседовал с Гонзой, их окружали остальные пилоты, и Джокт облегченно выдохнул, потому что переживал за друга, так и не включившего свой идентификатор. Гаваец, что до сих пор пребывал в блаженной нирване, сидел на мраморном парапете чуть поодаль, ожидая Джокта, чтобы было с кем поделиться, как мало ему оказалось нужно для счастья.

Они пожали друг другу руки и обменялись многозначительными взглядами, но Барон так и не подошел, издалека помахав в знак приветствия и быстро стрельнув глазами наверх, где под высоченным потолком парили маленькие электронные соглядатаи.

Барон хотел, чтоб его постоянно окружали пилоты Гонзы, понял Джокт. Ну что же, ему виднее, возможно легкая паранойя вполне уместна в его положении.

Потом был подъем в энергетическом луче. Вместо авизо — малый десантный транспорт, подхвативший их всех и стартовавший к Приливу. Один из отсеков транспорта заполнила другая группа — сотня или около того юношей лет девятнадцати-двадцати. На удивление молчаливых юношей. Джокт ошибочно приписал эту странность в поведении растерянности, которая является неизбежной спутницей всех новобранцев. И гадал теперь только об одном — какие курсовые группы пополнят эти новенькие? Пилотов-истребителей или штурмовой пехоты?

Он дважды ошибся в своих рассуждениях, потому что это была не растерянность. А юноши — вовсе не новобранцы... Ни Джокт, ни Гаваец, ни кто-нибудь другой не связали между собой прибытие странной группы и новшество, которое присутствовало вблизи Крепости.

Скопище новых, несколько необычных, как смог рассмотреть в бортовую оптику Джокт, истребителей висело черной гроздью рядом с «Австралией», и несколько космических буксиров перемещали их все ближе и ближе к шлюзам Крепости своими гравитационными полями.

— Ого! Смотрите! Это еще что за чудо? — Один из "илотов показал куда-то в сторону.

Там, в переливании искажающих полей, то появляясь, то вновь выпадая из оптики, мелькала круглая громадина.

— Это же «Кирасир»! Экраны, что ли, вышли из строя?

— Нет. Не вышли. Их снимают, — авторитетно заявил Гонза, — кто-то решил расконсервировать нашего монстра.

Кстати, теперь стало ясно, что буксиры волокут новые машины мимо Крепости. Видимо, полетные испытания уже были закончены. Единственным разумным объяснением было то, что вся «гроздь» направлялась к кораблю — прерывателю блокады.

— Ну вот, — вставил реплику и Джокт, — стоит покинуть «Австралию» на пару дней, как тут сразу начинается что-то интересное!

— Да уж, интересное. — Как в любом сообществе, тут же обнаружился скептик. — Только нужно ли вообще оживлять этого динозавра? Там, наверное, все устарело. Не те скорости, не то навигационное оборудование...

— Истребители-то — новые! — возразили ему. — А динозавру, как ты говоришь, энергоприемники только зарядить как следует, и...

— А это, как старушке — бантик!

Возник оживленный спор, мнения в котором разделились. Одни поддержали скептика, считая, что потраченные на расконсервацию и подготовку к боевому походу средства и силы напрасны.