Непокоренный остров (Документальная повесть) - Виноградов Юрий Александрович. Страница 10
— Коммунисты и комсомольцы, на «Вохи», за мной!
Бежал к судну Вержбицкий не оглядываясь, чувствуя за собой тяжелое дыхание военкома Гусева и топот по доскам десятков ног. По спущенному через борт деревянному трапу он первым взлетел на палубу, краснофлотцы, воодушевляемые Бабарыкиным, неотступно следовали за командиром и военкомом. Полетели крышки с трюмов, сразу с десяток человек спрыгнули вниз и начали подавать груз наверх.
— Что это за видение? — удивился Вержбицкий, когда из дыма навстречу ему вышла хрупкая девушка в морской форме.
— Не видение, а хирургическая медсестра Ивашева. Надя Ивашева, — представилась она, явно напуганная обстрелом и пожаром на судне. — Сами же просили прислать специалиста в хирургическое отделение лазарета.
— Точно, просили. — Вержбицкий вспомнил, как настаивал на опытном помощнике начальник хирургического отделения Ошкадеров.
Возле борта взорвался снаряд. Соленые брызги холодными колючками впились в лицо. Медсестра по-детски ойкнула, присела, а потом, словно устыдившись своей секундной слабости, нарочито спокойно спросила:
— Где у вас санпункт первой помощи, товарищ капитан?
— Там! — показал Вержбицкий на конец пирса, где строители соорудили удобную землянку с каменным перекрытием.
— Спасибо, — поблагодарила девушка и побежала к трапу.
Огонь немецких батарей усилился. Ответная стрельба 314-й и 90-й береговых батарей успеха не приносила, хотя до этого немецкие батареи трижды приводились к молчанию. Видимо, противник предусмотрительно сменил свои огневые позиции. Вержбицкий направился к капитану «Вохи», чтобы решить, как быстрее и безопаснее выгрузить прожектор и автомашину, и тут почувствовал боль в левой ноге.
— Э-э, черт побери! — выругался он, увидев разорванную штанину и кровь. — Вот не ко времени…
Бабарыкин хотел помочь командиру дивизиона сойти на пирс, но Вержбицкий отстранил его.
— Я сам, рана пустяковая, — сказал он. — А вы, комсорг, поторопите людей с выгрузкой.
— Есть, поторопить с выгрузкой, товарищ командир! — козырнул Бабарыкин и побежал на помощь краснофлотцам. Прямо перед ним на палубе громыхнул взрыв, и все поплыло в глазах…
В землянке, куда ввалился Вержбицкий, уже по-хозяйски распоряжалась новая хирургическая медсестра.
— Вы мой первый пациент на острове, товарищ капитан, — проговорила она и склонилась к ране. — Ничего страшного, осколком вас. Ранение легкое, поверхностное. Я быстренько обработаю…
Когда Вержбицкий, прихрамывая, вышел из землянки с туго перебинтованной ногой, разгрузка заканчивалась. Краснофлотцы под руководством Гусева с помощью стрелы опустили на пирс прожектор. Саму трехтонную автомашину стрела поднять не могла, и ее просто опрокинули через борт. На палубе команда настойчиво продолжала тушить пожар, особенно старался пожилой механик «Вохи» эстонец Тоом.
— Отставить тушение пожара! — распорядился Вержбицкий. — Экипажу покинуть корабль, — приказал он и, когда люди сошли на пирс, добавил: — Швартовы отдать! «Вохи» оттолкнуть от стенки. Пусть ветер отнесет его в море. Все равно не спасти…
Потери при разгрузке судна оказались самыми большими за все время существования гарнизона: осколками от снарядов убило шесть и тяжело ранило трех краснофлотцев, восемь человек получили легкие ранения, в их числе и сам командир дивизиона.
Погиб и комсорг 314-й башенной береговой батареи командир первого орудия первой башни младший сержант Иван Бабарыкин, признанный вожак всех комсомольцев гарнизона. Транспортное судно «Вохи», добитое немецкими батареями, затонуло между Осмуссааром и мысом Пыысаспеа.
Смелость и решительность капитана Вержбицкого и батальонного комиссара Гусева при разгрузке «Вохи» растопила холодок первоначального недоверия к ним командиров батарей, башен и взводов, вызванного неожиданной заменой командования дивизиона; все они, не говоря уже о личном составе, прониклись к новому комдиву и военкому уважением и той солдатской любовью и доверием, которые удесятеряют силы бойца в любом, самом тяжелом и кровопролитном бою.
ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ
Последний плотик из досок прибило волной к острову утром 23 октября. Всего на Осмуссаар переправилось на подручных средствах сто тридцать два хийумца. Судам военно-морской базы Ханко удалось снять с полуострова Тахкуна лишь пятьсот семьдесят бойцов и командиров из четырехтысячного гарнизона: остальные геройски погибли в ожесточенных боях с превосходящими силами противника; часть бойцов попала в плен.
Все последующие дни вражеские полевые батареи с мыса Пыысаспеа наносили мощные удары по батареям Осмуссаара. Снарядов не жалели. Основной огонь велся по зенитной батарее, которую фашисты хотели уничтожить во что бы то ни стало. Во время таких обстрелов зенитчики укрывались в землянках, сверху заваленных камнями. У орудий и приборов управления в ожидании налета авиации оставались только наблюдатели.
24 октября обстрел 509-й зенитной батареи был особенно интенсивен и продолжителен. Огневая позиция была вспахана взрывами. Снаряд попал и в орудийный дворик третьего орудия, вывел его из строя. Осколками ранило в левую ногу краснофлотца Бодрова, несшего вахту у орудия, пробило лежащие в нише латунные гильзы, порох в них загорелся. Нависла угроза взрыва приготовленного к стрельбе боезапаса. Бодров, превозмогая боль, стал выбрасывать горящие гильзы из дворика за бруствер. Когда, казалось, опасность миновала, еще один снаряд угодил в третье орудие. На этот раз он разорвался под ногами краснофлотца…
К ночи общими усилиями третье орудие было восстановлено, однако на следующий день при очередном обстреле вражеский снаряд попал в приборы управления, осколками разнесло дальномер, восстановить который было уже невозможно. 509-я зенитная батарея стала «слепой». Она больше не могла прицельно стрелять по немецким бомбардировщикам, а значит, ее огонь стал малоэффективным.
Несколько раньше лишился гарнизон и своего постоянного помощника — гидрографического судна «Волна», осуществлявшего регулярные рейсы между Осмуссааром и Ханко. В очередной раз «Волна» пришла за остатками бензина. Ошвартоваться у удобного южного пирса судно не могло, вражеские батареи держали его под обстрелом. Северо-западный открытый пирс также оказался непригодным для стоянки: шквалистый ветер гнал на него бесконечные шеренги огромных волн, заливая деревянный настил бурлящей водой. «Волна» вынуждена была пережидать шторм вблизи острова и бросила якорь как раз напротив первой башни 314-й батареи. К несчастью, дно оказалось каменным, лапам якоря не за что было зацепиться, и свирепый ветер погнал неуправляемое судно на берег. Метрах в сорока от уреза воды «Волна» левым бортом ударилась о подводный камень и опрокинулась. Команда спустила шлюпку. Накаты волн грозили разбить ее о прибрежные камни.
«Волна» гибла на глазах у командира первой башни лейтенанта Митрофанова. Не мешкая, он повел своих артиллеристов на помощь морякам. Краснофлотцы бросились в ледяную воду, руками подхватили шлюпку, удерживая ее от ударов о валуны. Экипаж благополучно перебрался на берег, но для артиллеристов еще предстояла длительная работа в холодной воде. Подошедший Вержбицкий приказал снять с бившейся о подводный камень «Волны» две 45-миллиметровые пушки вместе с боезапасом.