Пасифик (СИ) - "reinmaster". Страница 51

— Йегер? А зачем он нам? Ему я уже показывал.

— Зачем же ты показывал, сволочь? — душевно сказал Хаген, разворачиваясь всем корпусом к старшему аналитику. — Ты кому должен был показывать — мне или ему?

— Так всем, — ответил фраппированный Генцель. — Он попросил, я и… Он же куратор.

— Мразь он, а не куратор! Где он?

— Так в «шлюзе».

«Шлюзом» именовалась малая переговорная, расположенная перед кабинетом Кальта. «Ну да», — сказал Хаген, начиная понимать. Хозяин вернулся — со щитом или с двумя щитами. С ожерельем из черепов и золотыми слитками, награбленными у других племён. Отсюда — иллюминация, суетня в коридорах, игра в переглядки, трудовой энтузиазм и страх, тяжелый, потный страх, повисший в воздухе удушливым смогом.

Кукловод возвратился с войны.

И уже приступил к работе.

Генцель понуро рысил по левую руку, то и дело подсовывая папку. Судя по вмятинам, царапинам и потёртостям, по этой папке долго и со вкусом ходили, то и дело расшаркиваясь, постукивая каблуком. Или копытом? «Чучело, — сказал Хаген. — Раньше-то где был?» и, не слушая оправданий, заскочил в лифт.

Меня ждут.

И не только он — они.

Они собрались вокруг стола, заставленного скромными закусками. Красное вино соседствовало с любимой настойкой сестры Кленце, помогавшей от всех недомоганий. Сама сестра Кленце, изменив привычке, нюхала хрустальную рюмочку с чем-то прозрачным, закипающим пузырьками, одновременно нацеливаясь вилкой в солёный огурчик.

Здесь был Богнер из фарма-группы, Шефер из химии и вечно сонный, худой, словно туберкулёзник, Лютце, отвечающий за местный «виварий». Были двое из спецбригады, в халатах и пластиковых масках, небрежно сдвинутых на лоб. А между ними — Хаген заглотнул воздух, угодив в приманку-ловушку — Тоте, снежная лисичка, насмешливо щурила свои медовые глаза.

Стая?

Не стая — свита.

И, разумеется, здесь был охотник.

Гипс немножечко сошёл, обнажив сложную тёплую палитру живого тела. Сейчас Франц был скорее человеком, чем статуей. По крайней мере, по внешности. Но Хаген мог копнуть глубже. Он остро пожалел о том, что Илзе реквизировала оружие. Не подкреплённое боевыми патронами «пиф-паф» действовало как-то слабо.

— Садись, — пригласил Франц. — Кальт знает, что ты здесь. Он тебя вызовет. Присоединяйся! Выпей со своим капитаном!

— Мразь! — сказал Хаген. — Сколько у тебя лиц, мразь?

Он сделал шаг вперёд, и остановился, заметив направленный в грудь инъектор.

Поколебавшись, Богнер вытащил свой и тоже наставил на Хагена.

— Коллеги, не ссорьтесь. Рабочие вопросы следует решать с холодной головой.

— Полностью с вами согласен, — сказал Франц. — Маленькие рабочие вопросы. Коллега переутомился. Солдат, или ты сядешь с нами за стол, или получишь порцию нейроплегика и станешь, наконец, воспитанным. Хотя и неразговорчивым. Мои лица всем здесь известны, а вот свои ты почему-то прячешь.

— Сколько лиц, столько жизней, — философски заметила сестра Кленце и приглашающе похлопала ладошкой по свободному стулу.

— Ах, если бы, — возразил Франц, улыбаясь. — Присядь-присядь, не засти свет! Если не желаешь слушать меня, послушай хотя бы даму.

— Мальчики-мальчики, — хихикнула сестра Кленце. Кажется, она была уже немножко навеселе.

— Ну ладно, — сказал Хаген.

Двигаясь подчёркнуто медленно, он приблизился к столу, обошёл его и опустился на стул рядом с Францем.

Тоте зааплодировала.

— Вот теперь хорошо, — сказал Франц. — Давно бы так. Наливай! Если вызовет Кальт, я дам тебе «алко-протект». Выпей, тебе нужно согреться. Вы только поглядите, какой он бледный.

— Красивый, — нежно сказала Тоте. — И скоро будет мастером.

— Если не свернёт себе шею. А он свернёт.

— Сначала я сверну шею тебе, — сказал Хаген. — Нога-то не болит? Мне тут подсказали, ты её ушиб.

— Нога не сердце, заживёт моментально. Богнер, не опускай, держи его на прицеле! Наш солдат слегка не в духе, я сломал один из его карандашей. И ладно бы любимый, а то так, расходник, из дешёвеньких. Маленький рабочий вопрос, а сколько претензий!

Их взгляды пересеклись.

— Ты достойный ученик, — признал Хаген. — Самый лучший. Идеальный. Выставочный образец.

— Какой хитрый, — усмехнулся Франц. — Наливай-наливай, не заставляй себя упрашивать! Что там у нас по плану? «Не хочу», «не буду»?

— Он выпьет со мной, — пообещала Тоте. Наполнила рюмку и предложила:

— Чокнемся, коллега?

— Уже, — сказал Хаген. — Непоправимо. Жаль.

Он вновь превратился в антенну, но принимал только шаловливую, подмигивающую лазерную иголочку тоте-импульса и низкий вибрирующий франц-сигнал, сбивающий и подавляющий его собственную несущую частоту.

«Отличные огурчики! — восхитилась сестра Кленце. — Почти натуральные. А кто-то ещё фыркал по поводу гидропоники. Леопольд, попробуйте!» «Благодарю! — улыбаясь в усы, прошелестел Шефер. — Я рыбки…» Зазвенели приборы. Вверху громыхнуло, раскатисто и гулко — неужели опять? Хаген сплёл пальцы и уставился на них, отмечая побелевшие углы и налившиеся кровью лунки ногтей.

Что-то происходило. Какие-то атмосферные сдвиги. Зря он издевался над погодой: метеоявления — великая вещь. Грозовые тучи сгущались за спиной. Франц рассказал анекдот о блондинке и полисенсорном сканере. Сестра Кленце прыснула, Тоте нахмурилась. Эстафету подхватил терапист из спецбригады. Его байка про случай на выезде имела всеобщий успех. «А вообще, их надо глушить сразу, — вдруг посерьёзнел Лютце. — Разговоры ещё разговаривать…» Электрический свет заставлял предметы отбрасывать тени вдвое больше их роста. «Что-то ты невесел, солдат, — шепнул Франц, придвигаясь ближе и обдавая его ароматом перебродивших ягод. — Чего-то ждёшь?»

— Сейчас меня вызовут к доске, — задумчиво сказал Хаген и не ошибся.

Одна из теней на стене никак не могла определиться с размерами. Она бы желала занять всё свободное пространство, но вспоминала о законах физики и нехотя сокращалась, разбрасывая по укромным уголкам хмурые теневые зайчики.

— Йорген, — сказал доктор Зима. — Зайдите ко мне! Вам придётся кое-что объяснить.

Глава 16. Техник-исследователь

Ветер, свободно проникающий сквозь открытое окно, выстудил просторный кабинет, превратив его в морозильник. Белый Кальт стоял у белой стены и смотрел на чёрный экран с мёртвыми белыми бабочками томографических снимков.

— Проходите, — пригласил он, не оборачиваясь. — И закройте дверь плотнее.

Кто-то отключил автоматику. Хаген с трудом задвинул панель, поймав напоследок нестройное «хох» под аккомпанемент заливистого женского смеха. Теперь ему хотелось обратно. Даже если для этого придётся выслушать ещё одну мерзотную историю из жизни спецбригад. Даже если для этого придётся чокнуться с Францем. Всё-таки лучше, чем… чем…

Он не додумал — замёрзли мысли.

Белая фигура наклонила голову, прислушалась.

— Там весело, не так ли?

— Очень. Ваши запасные руки пьют и развлекаются.

— А вы опять взошли на эшафот, Йорген? Могли бы выпить и развлечься. Теперь поздно: я здесь — конец веселью. Тик-так. У них есть время до полуночи. У вас — нет.

Нет, нет, подтвердили электронные часы. На чёрном экране мигала рубиновая двойка, и ноль и ещё одна цифра, пузатая, с вензельком наверху, и наверняка это имело отношение ко времени, но какое — неизвестно.

Я должен вспомнить что я должен вспомнить…

— Тик-так, — тихо приговаривал терапист, листая пальцем чёрные страницы с медицинской абракадаброй. — Тик… так… Да. Так.

«Так, — думал Хаген, пока озноб боролся с онемением, а надежда с отчаянием. — Я замерзаю. Так. Вспомнить. Что. Хотел. Уйти. Нельзя. Так. Нельзя… так…» Его затрясло. За окном плескалось и ворочалось ночное шумное море. Айсберги и торосы. Ледяные брызги. Кальт мурлыкал себе под нос. Он ничего не замечал. Он замечал всё.

— Вам холодно?

— Нет.