Пасифик (СИ) - "reinmaster". Страница 72

Апфелькухен? А вот и нет.

Больше нет.

В танцзале разогревался оркестр. Одна и та же музыкальная фраза перемежалась уханьем тромбона, после чего следовала пауза, а за ней — высокий истеричный крик, стихающий, когда в дело неожиданно вступали барабаны. Мощные дубовые балки и камины в сочетании с низким потолком и развешанными по шторам сигнальными флажками создавали атмосферу воскресного праздника в загородной пивнушке. Мастера в расстёгнутых мундирах слонялись по приукрашенным залам, переговариваясь междометиями, то и дело разражаясь приступами чересчур беззаботного смеха. Из бильярдной доносился стук шаров, и кто-то оглушительно громко, старательно, но неумело выводил «Камераден», дирижируя хором из таких же тугоухих певцов: «У меня был товарищ, лучшего ты не найдёшь…»

Хаген забросил фуражку на высокую полку, заваленную кучей изрядно помятых головных уборов. По крайней мере, здесь никто не боялся усвинячиться, так что в какой-то мере он и впрямь был среди своих.

— Лидер ещё не подъехал? — спросил он у распорядителя, заметного издалека благодаря красной повязке, намотанной на тощую руку в два слоя как бинт.

— Вас позовут, — вежливо ответил тот, внимательно изучая Хагена глубоко посаженными глазами под низким, нависающим скобкой лбом. — А пока можете пройти в Зеркальный зал, там накрыт фуршетный стол. Вы же наш новый тотен-мастер? Разрешите поздравить!

— Разрешаю, — позволил Хаген, недоверчиво оглядываясь.

Слишком много шума, запахов, суеты. Встречные партийцы смотрели на него с удивлением. Следуя по коридору вдоль выстроившихся у стены техников с электронными сигаретами в зубах, Хаген чувствовал себя проходящим через строй шпицрутенов. Праздненства в «Абендштерн» тоже собирали много народу, но протекали гораздо естественнее, даже с учётом кулинарных сюрпризов сестры Кленце. Всё познаётся в сравнении.

Ну, наконец-то! В окружении чужих багрово-апоплексических или испито-бледных масок мелькнуло знакомое лицо. Председатель комитета по изучению песенных традиций, Аксель Брукнер, обнимая за талию вертлявую официанточку, надрывно и зверки упирая на «р», внушал лопоухому офицеру, бросающему на проходящих жалобные взгляды: «Футар-рк р-развивает чувство звука… Не пр-р-рост… Духовная сила, да! Вы, вот вы… куда смотр-рр… Смотрите сюда… О!» Приметив Хагена, он расцвёл, замахал свободной рукой: «Юр-рген! Сюда… вы… обьясните этому дур-р… Идите же сюда, что вы телитесь!»

Хаген шагнул к нему, но от стены отделилась фигура и преградила путь.

— Шулер! — сказал Байден. — Я вас искал.

***

— Ах вы, умненький шулер!

В полутьме его лицо казалось вылепленным из глины.

Хаген попятился. Голем надвигался на него, медленно оттесняя вглубь коридора.

— Хайль, игромастер!

— Без чинов, без чинов! — бывший начальник замахал пухлыми детскими ладошками.

— Без чинов, — согласился Хаген, сделал ещё шаг и уткнулся во что-то мягкое, перинное. — Ох, простите! Хайль лидер! — он вытянулся во фрунт и щёлкнул каблуками. Байден поспешил сделать то же самое.

— Разуйте глаза, — буркнул тучный гном, министр пропаганды и просвещения Юлиус Фелькер.

Не слушая извинений, он захромал куда-то вглубь коридора, в темноту, удаляясь от звуков веселья. При ходьбе он подпрыгивал и будто бы отбивал ритм сжатым кулаком. Уродливая тень сопровождала его по пятам, корчась и перепрыгивая через плитку.

— Скоро начнут, — сказал Байден.

Весь он был изжелта-коричневый, отёчный, но держался бодрячком, выпячивая плотный животик, обрисованный жемчужным кителем. Около второй пуговицы, впрочем, уже расплывалось безобразное жирное пятно, а на рукаве Хаген углядел следы губной помады.

— Лидер уже прибыл, а скоро подвезут нашего дорогого доктора. Они посетили транспортный цех и Фабрику, вместе, как добрые товарищи. Боевые друзья. Трогательно, не правда ли? Десять-двадцать минут передышки, ну знаете — перекур, попудрить носик — и начнут. Кстати, насчёт попудрить носик… У меня есть, могу проспонсировать, чтобы вы немножко расслабились. Хе-хе, мой техник… Всегда-то вы какой-то зажатый, взъерошенный, нервный… Нейрончики-то шу-шу-шу, шелестят, плетут интриги. Что?

— Я вас не понимаю, — сказал Хаген.

— Да уж конечно. Знаем, знаем. Расслабьтесь, здесь нет вашего морозного чудовища. Это же он категорически против химических зависимостей? Ну ничего, ему придётся кое-что переосмыслить. Хотелось бы посмотреть, но сегодня заседание пройдёт при закрытых дверях. Хотя вас наверняка пригласят. Будете потом популярным, просто нарасхват, глядите — не продешевите. Ну, а мне-то уж расскажете бесплатно, по старой памяти, а?

— Расскажу о чём?

— Как всё пройдёт, — он мелко захихикал, закулдыкал-забултыхал животом, потирая ладони. — Сдали своего начальника, а, шулер?

— Я?

— Ну не вы, не вы. Йегер. Мне рассказали. Но, может, вы были в сговоре? Техник-техник, ах, простите, мастер, я бы скорее ожидал этого от вас. Всегда в вас было что-то такое… маневренное. Такое, знаете, — копьём в спину. Меня ведь вы тогда тоже подкололи — с этими деградантами.

— Вы — меня, я — вас, — осторожно сказал Хаген. Он не мог понять настроения собеседника.

— Верно, верно. Столичная штучка. Прекратите улыбаться! Что? По-прежнему, небось, думаете, что умнее своего мастера? Признаться, я хотел вернуть вас в отдел, немножко побеседовать, кое о чём напомнить, ну-с, и однажды чуть было не подловил, но ваш хозяин щёлкнул меня по носу. Он ведь единоличник, наш милый Айзек. Какие ваши качества ему особенно приглянулись? Ну же, техник, давайте начистоту!

Он игриво толкнул Хагена локтем.

— Расскажите о своих грешках дядюшке Виллему. Мы все не без греха, все чёрненькие трубочисты. Только и осталось — хвалиться, кто больше нагрешил. Чем вы прельстили доктора, Хаген? Прельстили до того, что он внаглую изменил церемонию посвящения. Можно сказать, поставил лидера перед фактом. Мы все сегодня были разочарованы, узнав о том, что боя не будет.

— Боя?

— Ну как же, два претендента, одно место. Я ставил на Йегера, уж простите. Хотя сейчас думаю — зря. Вы — тёмная лошадка, Хаген. Сейчас бы я сделал ставку на вас. Впрочем, я уже проиграл. Ваш доктор тоже тёмная лошадка. Вы друг друга стоите.

— Пожалуй, — признал Хаген, с трудом переваривая услышанное.

Бой с Францем? Вот так, без предупреждения, на глазах у всей толпы? Собачьей своры, нет, волчьей стаи, оскалившей зубы в ожидании первой крови? Полезная традиция. А что нужно сделать, чтобы стать обермастером? Выжечь напалмом жилой квартал? Взорвать Дом Народа? Перегрызть глотку адъютанту Рупрехта?

Или всё проще — подставить кого-то из своих?

— А мог бы выбрать сам, — Байден пожал плечом. — В крайнем случае позволительно. Но ведь упёрся, рискуя вызвать гнев всего командования. И ведь вызвал! Я бы мог помочь старому приятелю, благо навыки-то остались, но лидер решил оказать ему особую честь. Говорят, привёз с собой хель-бригаду и даже с инструментами специально для такого случая. Как видите, упрямство чревато. И главное — ради чего? Что у вас там за игрушки, а, шулер? Просветите, а я никому не скажу.

— Просто он… хороший руководитель, — сказал Хаген, с недоверием прислушиваясь к собственным словам.

— Был. С вашей — и Йегера — помощью он был хорошим руководителем. Покорно благодарим. А я, значит, был плохим, — Байдена покоробило. — Господи боже! Ну-ну, милый техник. Ну да ладно, — лицо его посветлело. — Что вспоминать былое. Забудем и пожмём друг другу руки. — Он закивал с воодушевлением, подпихивая Хагена пухлым плечом. — Разотрём в пыль, эй, техник! Всё время забываю, как к вам теперь обращаться, уж не сердитесь, не со зла. Давайте руку!

Он обхватил пальцы Хагена своими, холодными и влажными, цепкими как водоросли, энергично сотряс добытую с боем кисть.

— Мы ещё поработаем, мастер! Рука об руку, а? Рука руку моет. Мы ещё пригодимся друг другу, умненький столичный шулер: я вам, а вы мне. Так и трудятся в Райхе.