Глас Извечной Силы. Том 3 (СИ) - Морхем Элио. Страница 35

— Анафрахион Ан-Эльвер’Крес! — произнес Саграэль Вольмон, остановившись в двадцати метрах от него. — Приветствую вас в своем ордене. Надеюсь, я сумел вас удивить? Понимаю, понимаю, что не за тем вы явились. Что ж, перейдем сразу к цели вашего визита. Что же вы выбрали, некромант? Уничтожить Орден Лунной Ночи, или же подставить собственную шею под удар?

— Я отдаю себя в ваши руки, Саграэль Вольмон, — громко произнес некромант.

— Замечательно! Что ж, надеюсь, вы не против, коль я лично обезглавлю вас?

— Хочу увидеть Литаэль!

— О, нет-нет-нет, добрый гость. Этого я сделать не могу. Как я могу быть уверен, что вы не переместитесь вместе с ней в замок собственного Ордена? Я знаю, сколь вы быстры и сильны.

— А откуда мне знать, что вы не убьете ее после меня? И откуда мне знать, что она еще жива?

— Можете поверить мне…

— Слово светлого — ничего не стоит и это всем известно, — перебил его некромант.

— Зато всем известно, что ваше Слово тверже гранита.

— Что ж, коль так… Даю Слово, что не предприму ничего против вас, коль моя Литаэль невредима и жива. Если же хоть один волосок упадет с ее головы, Саграэль, то я не стану стоять в стороне, — он усилил свой голос магией так, дабы это было слышно во всем мире.

— Прекрасно, Анафрахион, прекрасно, — шутливо поаплодировал ему глава светлого ордена. — Только, боюсь, что этого мне несколько мало. Сделаем вот как, — он кивнул одному из серафимов.

Уши темного заложило, после же его стал раздражать странный свист, довольно долго продолжавшийся. И наступила жуткая слабость. Он чувствовал себя столь уставшим, то едва мог стоять на ногах. И захотелось жутко спать.

— Так-то лучше, — проговорил довольный собой Саграэль. — Да, вы все правильно поняли. Это подавители магии. Мы их сделали более совершенными, и они действуют исключительно на темных, вроде вас, дорогой мой гость. Даже при всем желании вам не удастся с ними ничего сделать. Их здесь более миллиона. Что ж, вы дали Слово, а я лишний раз обезопасился. Приведите ее! — вот и сорвалась твоя лазейка, некромант. Подавителей магии было слишком много, так что даже тебе не пересилить их все.

Вскоре на площадь вывели закованную в цепи Литаэль. Выглядела она великолепно, как и всегда. Только вот взгляд у нее был уставший, измотанный, словно она не спала не меньше недели. В остальном же все было нормально. Ни единой царапины на ней Анф не разглядел, синяков тоже было не видать.

«Слава Дарате, они хоть не мучили тебя, моя милая Литаэль»

— Как видишь, некромант, она жива, как я и говорил. И казалось бы, зачем мне все эти формальности? Ты дал Слово, а я лишил тебя Сил. Что мешает мне просто убить тебя здесь и сейчас?

«Хвастовство»

— Но мы, светлые, не такие, как ты думаешь, Некромант. Я хочу, дабы ты увидел свою возлюбленную. Я хочу, дабы ты прямо мне сказал, что желаешь умереть. Я хочу услышать это! Ибо весть о том, что Великий Анафрахион самолично явился в мой Орден и подставил под удар шею добровольно — возымеет куда больший результат, нежели я убью тебя немедля. Ты умрешь у нее на глазах, — архангел-мэтр развернулся к эльфийке и присел перед ней, — а после она вернется в твой Орден с твоей головой.

— Ты все равно умрешь, — пригрозила она светлому главе, а тот лишь рассмеялся ее угрозам.

— Слыхали, что она мне только что сказала? — обратился Саграэль к членам своего многочисленного ордена. — Эта эльфийка уверяет, что я все равно умру! — теперь принялись смеяться многие другие, поддержав тем самым главу.

Литаэль же, тем временем, посмотрела на Анфа, и убедившись, что тот на нее пристально смотрел, она коснулась лбом площади и заплакала. Подобное зрелище лишь еще сильней раззадорило и повеселило светлых, а Некроманту стало больно, как никогда. Дрожащей рукой, эльфийка аккуратно вырвала один волосок и уронила на землю. Некромант это увидел, и после этого иллюзорная магия светлых словно бы спала. Нет, на самом деле Литаэль продолжала выглядеть великолепно, но Анафрахион увидел, что то была лишь иллюзия. Именно поэтому и применили подавители магии, дабы Глава Ордена этого не заметил и не почувствовал. Он увидел то, как на самом деле выглядела его эльфийка.

На ней почти не было одежды, а та, что осталась, превратилась в такую рвань, которой даже бездомные не стали бы пользоваться. Она была почти нагой. С трудом тряпки держались на поясе, а сверху свисали так, что левая половина груди была обнажена. Вся в синяках, ссадинах, с множеством шрамов и кровоподтеков, с обрезанными и содранными волосами. Одно ухо было укорочено вдвое, ногти на руках и ногах отсутствовали, нижние ребра выбиты. Пальцы одной руки странной формы, явно сломанные, как и вся вторая рука. Глаза ее потеряли тот чарующий ярко-изумрудный цвет.

Что испытывал Анафрахион в этот момент — не сможет сказать никто, даже он сам. Увидев любимую эльфийку в таком состоянии он почувствовал… А что он, собственно, почувствовал? Ему и самому не удалось этого понять. Он казался совершенно равнодушным и холодным. Но так он выглядел лишь снаружи, а внутри него разгорался огонь. Кто-то бы сказал, что подобное характерно для великолепного воина, быть спокойным внешне, внутри же пылать. Иные бы сказали обратное, уверяя, что внутренне нужно оставаться спокойным, и быть подобно огню снаружи. Возможно, для каждого воина была собственная концепция, но Анф придерживался несколько иного. Он старался всегда оставаться спокойным, но в подобные моменты, когда чаша гнева переполнялась и грозилась выливаться за края, он старался не руководствоваться слепой яростью, но пытался ее направить в нужное русло.

— Жива…, — проговорил стоящий на четвереньках некромант.

— Что ты сказал? — обратился к нему Саграэль.

— Моя Литаэль… Жива. Но не невредима, — голос темного набирал сил. — Я же сказал, что, коль она невредима и жива, то ничего вам не сделаю. Она не невредима, — его голос становился все грубей, все злей, несдержанней, и архангелу-мэтру сделалось не по себе.

Саграэль Вольмон стал догадываться к чему вел Анафрахион. Он призвал свой меч и собирался прикончить некроманта. Его остановила неведомая сила. Что-то очень мощное возымело действие на него и на всех светлых в крепости. Архангел-мэтр выронил оружие из рук и приложил ладони к ушам. Его шатало из стороны в сторону и он не мог прийти в себя, равно как и все остальные. Анафрахион произносил непонятные ему слова на жутком и пугающем языке. Увы, всего Саграэль расслышать не смог, но отрывки дошли до него: «Катхара… ссашоршиах пха… эархарар эсс маахро…». Он почувствовал, как все подавители темной магии разом треснули. Они рассыпались на мириады осколков.

Некромант издал громкий и протяжный крик, поднявшись на ноги. Он коротко махнул рукой в сторону Литаэль и та исчезла в клубах темно-серого дыма.

Солнце скрылось за густыми мрачными облаками появившимися из ниоткуда. Они ввергли мир во мрак. На этом Анафрахион не остановился. Пока светлые не пришли в себя после ментального оглушения, он за несколько мгновений выстроил вокруг планеты классическую пентаграмму из звезд. Мир стал полностью закрытым.

— Вы не выполнили условий, Саграэль! — голос некроманта был ужасен и громоподобен.

Светлые только-только пришли в себя. Глава светлого ордена посмотрел в серебристые глаза некроманта и его пробрал страх, какого никогда еще не было. Глаза темного блестели, но не от своей необычности, а от ярости. Саграэль словно очутился в пучине гнева. Казалось, что одной лишь этой злобой можно было испепелить целый мир. И вся эта ярость должна была вскоре обрушиться на них.

***

Она очутилась в покоях некроманта. Ее перемещение сопровождалось мощным толчком, который специально послал Глава, дабы его ученики это ощутили. Первым явился Советник. Увидев израненную и едва живую Литаэль, он на мгновение потерял дар речи. Когда вошли Палач и Ицаро, Норкл вышел из ступора и бросился к эльфийке. Он быстро ее осматривал.

— Что же эти ублюдки сделали с тобой…, — тихо произнес Советник.